женщиной возраста моей давешней попутчицы, но эта прямо светилась изнутри, счастливая, я не совсем понял отчего, явно не от рабочего места, которое
представляло маленькую каморку в гостинице с небольшой покосившейся, обклеенной в цвет дерева обоями, стойкой.
– О! Здрасьте! Вы тот самый, который снял номер на три дня? – прозвучало с
удивлением.
– Да, – сказал я.
– Пойдемте за мной, – она провела меня по узкому коридору в довольно
просторный номер, ну а чего жалеть места в подвале, – вот ваш номер, двойка.
Телевизор на стене, кожаный диван, белый, но сиденье застелено какой-то
леопардовой накидкой, кровать широкая, тоже застелена в цвета леопарда
покрывало, круглый стол, застеленный обычной белой скатертью, два стула, тумбочки, удобства в номере. В целом неплохо.
Я поежился, было холодно.
– Что-то холодно у вас? – спросил я.
– Это….это потому что вы с улицы зашли, – непонятно сказала женщина, да и я
не нашёл что ответить такой железной логике.
– А курить где?
– О, только на улице!
Проживу, подумал я, в своё время я часто ездил и в командировки и в
путешествия, видал места и похуже.
Нужно было съездить в «Зиккурату» познакомиться с Тиверовым, разведать
обстановку и доложить шефу, в командировке всегда так, важно, чтобы
начальство знало, что ты работаешь.
Трамвай быстро доставил меня к офису фирмы «Зиккурата», красивое здание в
виде усечённой пирамиды предстало передо мной, с многочисленными
ротондами, резными карнизами, поребриками, здесь знали толк в архитектуре, да и в деньгах видимо тоже, ведь отстроить необычное пятиэтажное здание
задача не из простых и обыденных, обычно для строительной фирмы хватает
чего-то прямоугольного, простого, что-то помпезное и в то же время зловещее
было в этом здании, да и в названии компании тоже, я слышал про зиккураты, такие храмы в Вавилоне и они были вроде как священными местами и даже
вроде знаменитая башня, низвергнутая богом была именно зиккуратом. Вход в
здание находился в небольшом углублении и как бы был спрятан, все по науке, у
входа в пирамиду-зиккурату стояли две статуи кого-то вроде сфинксов, лица
котрых были размалеваны разными красками, смотрелось вполне себе
масштабно и красиво. А вот внутри здание представляло из себя современный
офис с пропускной системой, видеонаблюдением, кофейными аппаратами и
всяческими новинками в сфере хай-тек. Мне очень нравилось, особенно когда я
вспоминал наш убогенький офис. Чтобы вызвать какого-либо сотрудника нужно
было позвонить ему по телефону, для чего собственно в фойе находился
телефон и телефонная книга.
– Алло! А мне бы Тиверова Арнольда Карловича!
– Это я! – раздалось в трубке.
– Это Виктор Лонгов!
– А! Вы! Я сейчас спущусь.
Ко мне спустился крепкий мужчина средних лет, он крепко пожал мне руку.
– Все договорённости будут соблюдены, – сказал он, – презент в банке?
– Да, – подтвердил я, – презент вместе съездим, заберём?
– Хорошо, там, на месте удобнее, – согласился он. Этот господин Тиверов был в
курсе всех дел, потому большого диалога у нас не получилось, только по делу, есть товар, есть деньги и наоборот.
Я вышел из офиса и отправился на остановку, на сегодня работа была закончена.
Я чувствовал себя паршиво, каким-то использованным, не нужным, ведь этот
Тиверов и мой босс обо всем договорились, а я был всего лишь прокладкой, через которую все пропускали, чтобы не светиться, я был никем, винтиком
большой коррупционной машины. Я был использован, как презерватив, как
туалетная бумага, нужно было вернуться в гостиницу и выпить.
На том же самом трамвае, что и привез меня, он видимо только возвращался с
конечной остановки, столь кратким было мое пребывание в «Зиккурате», я
поехал к гостинице. Я смотрел в окно и думал о несправедливостях и о
равенстве, которого не могло быть и не было, я думал о Тиверове, смотревшем
сквозь меня, так как он знал, что я никто, о своем боссе и ту в окне я увидел лес, которого по пути в фирму я не видел, смотрел в другую сторону, это видимо был
тот самый лес из рекламы «Фортуны» и мне очень уж захотелось тишины и
покоя этого леса, чтобы пройтись и подумать, помечтать. Я вышел из трамвая и, перейдя рельсы, вошёл в лес. Лес был довольно густой, берёзки вперемешку с
хвойными, изредка ухали какие-то птицы, начинало темнеть и становилось
слегка не по себе. Было что-то странное в этом лесу, бывает такое чувство, что
тебе неуютно в каком-то месте и не потому, что идёшь один по незнакомому
лесу, а просто что-то как будто внутри клокотать начинает и говорит
«осторожнее». Тут я понял почему. Внимательно приглядевшись к зарослям, я
увидел кресты, да, это было кладбище, старое, почти заброшенное со
сгнившими крестами и разбитыми могильными плитами. Теперь-то уж точно
неуютно, да и понятно почему. Я пошел быстрее, иной раз поглядывая на
могилы, с детства не любил кладбища, особенно смотреть на портреты на
надгробиях, всегда боялся, что эти люди могут мне приснится. Впереди я увидел
светящуюся вывеску «Фортуна» и сразу стало как-то спокойнее, но тут, заглядевшись на вывеску, на этот своеобразный маяк жизни среди царства
смерти и теней, я запнулся и упал, ударившись лицом в подмерзшую грязь.
Судьба сегодня часто била меня по голове, начиная с поезда. Немного
отряхнувшись, я двинулся дальше, на выходе встретил женщину, шедшую вдоль
трамвайных путей, она очень удивилась, даже испугалась, видимо от того в
каком виде я выходил из кладбища, в грязном костюме, злыми напуганными
видами вечернего кладбища глазами. Я пошел быстрее, дабы не напугать кого-
нибудь еще и через минуту был у входа в гостиницу «Фортуна», она встретила
меня веселой музыкой, которая играла очень громко, периодически
захлебываясь из-за дряхлых динамиков, доносилась она из того самого
ресторана наверху. В тот момент я понял, что голоден, неплохо было бы выпить
бутылочку другую пива, да к тому же деньги, полученные на командировочные
расходы, просились на волю, им было тесно, однажды напечатанные на фабрике
они, видимо, всегда искали встречи со своими братьями и сёстрами, они хотели
быть потраченными.
Рестораном данное заведение никак нельзя было называть: в продолговатом
помещении вдоль стены поместилось всего четыре столика, накрытые красной
скатертью и сверху стеклом, небольшой барчик, окошко для выдачи блюд за
ним, как в столовой, сколотая посуда и запах пролитого пива. Шикарное
заведение. Официант сидел на барном стуле и о чем-то разговаривал с
барменом, всего один столик был занят, две молодые девушки сидели за ним, увидев меня, они обернулись всем туловищем и смотрели на меня очень
внимательно, я улыбнулся таком странному приему.
– Привет! – тихо, в то же время как-то вульгарно, интимно прозвучало их
приветствие.
– Здравствуйте! – поздоровался я с незнакомками.
– У вас покушать можно? – спросил я у официанта.
– Да, присаживайтесь, – без интереса ответил он.
Я сел за столик через один от девушек и стал ожидать, когда подойдет
официант, но видимо разговор с барменом его интересовал больше, чем я. Мы
переглянулись с девушками, они засмеялись картинно засмущавшись, одна
опустила глаза, другая прикрыла рот рукой, типичные идиотки, но после
небольшого представления, уже ни капли не стесняясь, уставились на меня и не
отводили более глаз. Я глупо улыбался или улыбался на глупость глупой
улыбкой.
– Привет! – решились они.
– Привет, – сказал я.
– Садись к нам! – они махали руками. Я взвесил все за и против и пришел к
выводу, что ужин в одиночестве хуже совместного ужина с местными
