- Скажите, капрал, на каком самолете вы прилетели сюда из Англии?

Короткая затяжка. Облачко дыма в потолок. Паузы быть не должно.

- Это был транспортный "дуглас", "Си-47". Отличная машина, джентльмены, - ответил Вудсток, медленно выдыхая дым.

- А дальность какова? Сколько километров? - перебил майор.

- Километров - две тысячи четыреста, а миль, по-нашему...

В сорок первом Евгений летал в тыл врага на советских самолетах "ТБ-3" и "ПС-84". С начала сорок второго трижды забрасывался в тыл врага на "Дугласе". Трижды "туда" и ни разу "обратно". В первый раз случилась авария при взлете на Центральном аэродроме в Москве: лопнул правый баллон. Пока меняли баллон, он зашел в кабину экипажа, осмотрел ее, поговорил с пилотом.,.

- Но ведь "Дуглас" американская машина? - с нажимом произнес капитан. Ее конструктор Сикорский, поляк, работающий в Калифорнии.

- Верно! У нас этих "Си-47" немало в Королевских воздушных силах. Я слышал, что американцы снабжают и русских этими самолетами...

Поляки молча переглядываются. Гамбит разыгран.

- Это интересно! - восклицает кавалер "Виртути милитари". - Я ни разу не видел эти новые самолеты. Расскажите нам о них!

- Я не летчик, - улыбается Вудсток, - а только сын летчика. Ну что мне запомнилось?.. Два мотора, экипаж - пять человек: пилот, штурман, стрелок-радист, бортмеханик, инструктор парашютного дела. Сажает двадцать десантников...

Описать в общих словах "Дуглас" для Вудстока дело нетрудное. Но разговор об авиации таит в себе опасные воздушные ямы.

- С какой скоростью вы летели? - спросил капитан.

- Около... около ста пятидесяти - двухсот миль в час.

Он чуть было не дал ответ в километрах (триста пятьдесят километров в час), и это погубило бы его. Ведь англичане не пользуются метрической системой. Голова работала как арифмометр. Дальность полета у "Дугласа" 2400 километров. Сколько в милях?..

- На какой высоте перелетали через Ла-Манш? В этом вопросе майора сразу две ловушки.

- Ла-Манш? - переспрашивает Вудсток, поднимая брови. - О, вы имеете в виду Английский канал? Мы пересекли его на высоте не менее шести с половиной тысяч футов.

Да, именно так, капрал Вудсток! Именно "Английский канал" и именно футы, а не метры!

- Не помните ли вы мощность моторов? - продолжает допрос капитан.

- Я спросил об этом пилота: каждый мотор - тысяча двести "эйч пи".

"Эйч-пи" - лошадиные силы,

Отвечает Вудсток по-прежнему гладко, а в голове рой вопросов, обгоняющих вопросы его "следователей": как по-английски "кабина экипажа"? "Ах да! "Cockpit"... Это он помнит, а вот как по-английски "вытяжной фал", он никогда не знал; значит, надо лучше не вспоминать о парашюте...

- Какая температура была в Лондоне, когда вы вылетали?

- Точно не знаю. Днем было около пятидесяти градусов.

Молодец, капрал! Вовремя вспомнил о Фаренгейте. И вновь неожиданный вопрос:

- А сколько литров бензина потребляет в час "Дуглас"?

- Сколько британских и имперских галлонов? Да разве я знаю! Мы летели с четырьмя дополнительными бензобаками. Я не заметил, чтобы наших летчиков волновала проблема горючего...

Должна быть, обязательно должна быть такая деталь, которую узнаешь только после полета на "Дугласе"! Такая деталь сыграет роль козыря в этой смертельно опасной игре! Вот она, эта деталь!

- Сначала полет шел хорошо, - произносит задумчиво Вудсток, заложив ногу на ногу. - Временами по всему корпусу самолета пробегала дрожь. Я спросил командира, что это такое. Тот ответил, что так всегда бывает, когда моторы "Дугласа" работают синхронно.- Деталь сработала. - А потом где-то севернее Колона... - Вудсток не забывает произнести название этого города не "Кельн", а "Колон", по-английски. - Да, севернее Колона угодили мы в грозовой фронт. Шли над десятибалльной облачностью. Началась болтанка, качка килевая и бортовая. Давление в ушах то повышалось, то понижалось, то нас подбросит на жесткой скамье, то пригвоздит к ней, расплющив зад. Воздушный поток за иллюминатором то ревел, то переходил на шепот. Виски стучали, ладони стали мокрыми, похоже было, что укачивает, - продолжает Вудсток, делая вид, что увлекся воспоминанием незабываемого для всякого десантника ночного перелета.

- А луна светила слева от вас или справа? - ввернул коварный вопрос пан майор.

- Луну мы увидели слева, когда миновали грозовой фронт, - без запинки отвечает Вудсток. В последний раз, когда он летел в тыл к немцам, луна светила справа по борту самолета.

- Представляю себе волнение экипажа: стрелки приборов мечутся точно сумасшедшие, в наушниках моего коллеги-радиста этакое шипение и треск, будто дьявол яичницу с беконом поджаривает.

- В какое время это произошло? Новый подвох со стороны пана майора. Каждым вопросом копает он могилу Вудстоку.

- В двадцать три тридцать мы вошли в грозовой фронт...

- По какому времени? - Голос пана майора едва заметно напрягался.

- По Гриничу, конечно...

- По Гринвичу, - пытается внести поправку Шиманский.

- Мы говорим, по Гриничу... Крылья обледенели, пропеллеры тоже, наверное... Меня пот прошибает при одном воспоминании об этом! - Вудсток усмехается, смахивая пот с лоснящегося лба. - Натерпелись мы страху! Высота падала с каждой минутой... Альтиметр показывал пять тысяч футов. Позади остаются города Кассель, Халле, Лейпциг, Торгау... "Дуглас" брыкался, как мустанг под ковбоем в цирке "Дикого Запада"! Стрелки на моих часах прилипли к циферблату...

Пан майор перегибается через стол:

- Пан капрал позволит взглянуть?

- Что? О, понимаю! Я чуть не разбил их при прыжке, когда мы вышли на высоте пятисот футов из облачности. Тут-то, севернее Бреслау, над городом Требниц нас и сбила зенитка "джерри", немцев, значит...

- "Омега"? - полувопросительно выговаривает майор, поднимая глаза с часов на Вудстока.

- Да, перед вылетом нас одели во все немецкое, вплоть до белья, но часы дали швейцарские.

- Я вижу, ваши часы показывают время по Гринвичу, - проговорил Шиманский. - А мы ставим время по-берлински. Час разницы.

- Мне ведь надо связываться с Лондоном, - сказал капрал.

- А какие марки английских часов вы прежде носили? - чересчур торопливо спрашивает Шиманский.

Две или три секунды борется Вудсток с отчаянной паникой. Эта паника так глубоко спрятана внутри, что по его глазам ее обнаружить никак нельзя. В первые две-три секунды Вудстоку кажется, что ему не удастся вырваться из расставленных для него сетей: никогда не приходилось ему носить часов английской марки. Но на третьей секунде его выручает память. Ответ готов. Ведь его отец носил такие часы в Англии...

- "Аккьюрист". Анкер на пятнадцати камнях, мистер Шиманский, позолоченный корпус.

- "Аккьюрист"? - переспрашивает Шиманский. - По-моему, это швейцарские часы.

- Пожалуй, - охотно соглашается Вудсток, гася сигарету в пепельнице. У нас на всех часах написано, будто они швейцарские...

- Сколько они стоили? - усердствует пан Шиманский.

- Недорого. Фунтов пять, - пожимает плечами Вудсток. Работай, работай, воображение! - Мне подарил их отец на день рождения. Кажется, он купил их у часовщика на Риджент-стрит. Трехлетняя гарантия.

- О, я знаю этого часовщика, - оживляется Шиманский. - Он торгует только мужскими часами.

- Вы ошибаетесь, мистер. Этот магазин фирмы "Лоуренс Седер энд компани" торгует любыми часами, а также ювелирными изделиями.

- Верно, верно, теперь припоминаю... Это недалеко от универсального магазина "Либерти энд компани".

Этот лиса Шиманский отлично знал, о каком магазине идет речь: на Риджент-стрит в Лондоне бывает каждый приезжий.