Вы, рейнские птицеловы!
Любой, кто птицу сшибет для меня,
Получит венец и державу,
А смрадную падаль швырнет жкводер
Под виселицу, в канаву.
ГЛАВА IV
В рукописи вместо последних четырех строф пер
воначально стояло:
А если один из троих пропал,-
Невелика утрата;
Повесьте подле восточных царей
Их западного собрата.
ГЛАВА XIV
В рукописи вместо 28-й строфы зачеркнуто:
Убийц, которые из-за угла
Немецкую вольность убили,
Нам воздух родины отравив
И все, что мы любили.
ГЛАВА XXI
Б рукописи после строфы 10-й стояло:
Бее набожные христиане взялись
За дело помощи правой.
Неведомо было левой руке,
Сколь много берется правой.
ГЛАВА XXII
В издании 1857 года после строфы 11-й следовало:
Не знаю, как Мейер -- он жив ли, малыш?
Его мне не хватало.
Но Корнета я не спросил о нем,
Хоть мы проболтали немало.
ГЛАВА XXIII
В рукописи зачеркнуты следующие семь строф после
21-й строфы:
"Ты ищешь напрасно! Тебе не найти
Твою Фридрику-мартышку.
Амалию, длинноногую жердь,
Иль Анхен-коротышку.
Ты ищешь напрасно! Тебе не найти
Ни томную дылду Мальвину,
Ни тараторку-вертушку Мари,
Ни гренадера Катрину.
Их гидра стоглавая, жизнь, унесла,
Пожрав веселое племя.
Тебе не найти ни старых подруг,
Ни доброе старое время!
За эти годы во многом у нас
Произошли измененья.
Уже подросла молодежь; у нее
Другие дела и стремленья.
Уходят, исчезают, как дым,
Германии прежней остатки.
Ты и на Швигерштрассе найдешь
Совсем другие порядки".
"Но кто ты, -- вскричал я, -- назвавшая
Всех дам -- цветник полусвета, -
Сумевших столько труда и забот
Вложить в воспитанье поэта?
Да, к старой Германии я и теперь
Привязан, как к старой подруге.
О милых образах прошлых дней
Люблю помечтать на досуге".
ГЛАВА XXVI
После строены 13-й в рукописи были зачеркнув
четыре строфы и после строфы 15-й еще
строфы:
Мерзавцы, сгнившие давно,
Смердя историческим смрадом,
Полунегодяи, полумертвецы,
Сочились последним ядом.
И даже святого пугала труп,
Как призрак, встал из гроба.
Налитая кровью народов и стран,
Раздулась гнилая утроба.
Чумным дыханьем весь мир отравить!
Еще раз оно захотело,
И черви густою жижей ползли
Из почерневшего тела.
И каждый червь был новый вампир
И гнусно смердел, издыхая,
Когда в него целительный кол
Вонзала рука роковая.
Зловонье крови, вина, табака,
Веревкой кончивших гадин,-
Такой аромат испускает труп
Того, кто при жизни был смраден.
Зловонье пуделей, мопсов, хорьков,
Лизавших плевки господина,
Околевавших за трон и алтарь
Благочестиво и чинно.
То был живодерни убийственный смрад,
Удушье гнили и мора;
Средь падали издыхала там
Светил Исторических свора.
После строфы 17-й в рукописи зачеркнуты три
строфы:
"Есть в Фуле король, -- свой бокал золотой
Как лучшего друга он любит,
Тотчас пускает он слезу,
Чуть свой бокал пригубит.
И просто диво, что за блажь
Измыслить он может мгновенно!
Издаст, например, неотложный декрет:
Тебя под замок да на сено.
Не езди на север, берегись короля,
Что в Фуле сидит на престоле,
Не суйся в пасть ни жандармам его,
Ни Исторической школе".
ГЛАВА XXVII
В рукописи перед 1-й строфой зачеркнуто :
Германия вязнет днем в пустяках
Филистерского уклада,
Но ночью ее дела велики,
Она -- вторая Эллада.
