Наконец он закончил. С одной стороны. Наклонил голову в той же позе но на другую сторону. Заплел.

Шея отваливается. поежилась и покрутила шеей. На удивление, негде за защемленные волосики не дергало.

Тут он взял мою шею в руки, наклонил голову вперед и начал восхитительный массаж, плавно перешедший на спину. Так как не было ни намека на интим, я расслабилась полностью. Блаженство. мурлыкнула под нос.

Когда закончил, он развязал руки, уложил на спину и привязал каждую за спинку кровати, подальше друг от друга.

Разочарованно глядела в его безразличные глаза.

Он ушел, накрыв меня простынкой, под простынкой ничего.

Вернулся он с кисточкой и банкой с белым содержимым, а в другой руке вазочка с крупным фиолетовым виноградом.

Вопросительно глянула на него.

— Что? Это часть подготовки. Ты же не против была?

Вздохнула и кивнула.

— Я очень люблю сметану. Настоящую. Раньше никогда его не пробовал. Ты же знаешь, что мальчиков молоком практически не кормят? Редко, когда дают ребенку высосать первую порцию…

Он скатил простынку до талии, открыл баночку и обмакнул кисть

— Почему?

— Потому, что нас мальчиков, рождается слишком много. — Тут он начал вырисовывать узоры кисточкой на груди.

Я дернулась.

— Что? — он вопросительно посмотрел на меня, замерев с поднятой кистью.

— Холодно. Тут холодно и сметана…холодная.

— Понял. Подожди. — аккуратно отложил банку, и ушел.

Вернулся с бокалом.

— Вино. Выпей, согреет. — и, приподняв голову, помог выпить.

И впрямь согрелась. От волны жара прокатившейся по горлу и упавшее в живот. Просительно глянула на виноград. Вздохнул, и, оторвав небольшую кисточку от винограда, стал ощипывать ее и кормить меня.

Недоуменно смотрела на него. Такое его поведение было для меня новым. И, аккуратно из его пальцев брала по виноградинке.

Когда на кисточке не осталось виноградин, он вернулся к своему занятию. разукрашиванию груди.

— Знаешь, мне твоя грудь очень нравится! — произнес он, тщательно вымазывая соски.

Тело начало дрожать, отвечая на нежные и уверенные движения кисточкой. Решила отвлечь себя разговором.

— И чем же?

— Она такая полная! Хорошая! И точно сможет прокормить моих восьмерых детей, которых ты будешь дарить мне каждый год. — и восхищенно, нежно и жадно осмотрел горошинки грудей гордо смотрящих на него в ответ.

— ВОСЬМЕРЫХ?!

— А! так ты не против мне рожать каждый год? — радостно спросил он. Перевел взгляд обратно на грудь. — Моя прелесть!! — он нагнулся и засосал одну грудь целиком.

— Эй-эй! ты же говорил подготовка?! — и задергалась.

— О! извини. Не удержался.

Посмотрела на его обмазанный рот, растянутый в улыбке и не поверила. Что он чувствует себя виноватым.

И, облизываясь, начал вновь изрисовывать грудь.

Вздохнула, пытаясь мысленно загасить волну желания, которую он послал. А ведь как только поместилась…?!

— Хоть шестерых, а? смотри какое добро пропадает! — и чмокнул горошинку соска.

Я аж задохнулась. от возмущения. да! это было возмущение! ну…

Тут вспомнила, о чем он говорил.

— А губы не треснут?!

— Что? — он непонимающе посмотрел на меня.

Вздохнула, выдохнула, в уме подбирая аналогии.

— Яйца не треснут, стараюче?! — ура!! Я еще могу думать!!

— Так ты не против?! — и он с счастливыми глазами потянулся к груди.

Блин! не то!!

— Против!!

— Жадина! — и лизнул вторую грудь.

— Хочешь, начинаем отчет? — сощурила на него глаза.

— Вредина. — И капнул большую каплю прямо на горошинку. Холодную каплю.

Дернулась.

— Значит, ты согласна на 4?

— Нет!

— Ничего. Никуда не денешься. Влюбишься и женишься.

— И не мечтай.

— Ага! Это ты у нас мечтательница. На полном серьезе веришь, что выдержишь? — и он наклонился близко близко, смотря мне в глаза. Тут его грудь соприкоснулась с моей, неотрывно посмотрела на его белые мазки на его сосках…замарался…

Через силу собрала мысли и кивнула.

— Ну, я постараюсь, чтобы ты не смогла. Молила меня дать тебе освобождения…захотела меня- прошептал он мне в губы и поцеловал.

Глубоко, нежно.

Постаралось не отвечать…не реагировать.

Последний раз проведя языком по моему небу, он отстранился.

И начал разукрашивать живот, особо уделяя тем линиям, от которых щекотно внутри.

Потерялась в ощущениях.

— О! а ты уже готова! — сказал он, поглаживая внизу.

Вынул пальцы и тщательно облизал их. Смотря мне прямо в глаза.

Затуманившими глазами ловила каждое движение языка.

— Время пошло!! — хриплым голосом сказала я. — Ты нарушил договор.

— О! А я уже закончил. Остался последний штрих. — тут он вновь поцеловал меня.

В глазах уже звездочки, но не отвечаю.

— Значит так? На встречу мне не идем? Что ж, значит по плохому? — и сокрушенно вздохнул.

Встал, потянулся, как кот, и потянулся к вазочке с виноградом. Сел возле головы.

— Смотри.

И я наблюдаю, как он отрывает восемь виноградин. Самых фиолетовых и крупных.

Он возвращается к моим ногам. Пытается их раздвинуть.

В голове промелькнула догадка. внутри все похолодело и задрожала. И это отнюдь не в предвкушении, нет!

— Ну, Снежинка, так не честно. Или раздвигаешь сама, или я. Но время будет два часа. А я пока за часами.

И ушел. виноградины он положил в ванночку со сметаной.

Появился с песочными часами, поставил их на полку напротив меня, чтобы я видела.

— Ну? Час или два?

Медленно раздвинула ноги. Час я переживу…надеюсь.

Он так торжествующе улыбнулся. И так Довольно, что я усомнилась…в своей стойкости…

Перевернул часы. время пошло…

Расположился лицом прямо на против. Тщательно вылезал…меня.

— А ты вроде рожала…а плева на месте…да и соски врать не будут, детей ты выкармливала. — и глянул на меня.

— Чтто? — прошептала еле собирая себя в кучу.

— У тебя точно дети были?

— Дда. Дввойня. А чтто?

— Ничего. не отвлекаемся. Думаю, мне и 5 минут хватит…и съел виноградины. из ванночки достал поменьше.

Возмутилась. Разозлилась.

Его язык…великий космос… Потом он проталкивает виноградинку, опять вылизывает. К тому моменту, когда он протолкнул последнюю виноградинку я уже не соображала.

— Маленькая храбрая слабачка- интимно прошептал он прямо в мои губы. И поцеловал. Требовательно. сильно. Крепко. Невольный стон вырвался, когда он укусил. Отвернула голову.

— Значит не любишь укусы? учтем. — и нежно стал сосать мочку. вырвала ушко. повернула к нему голову и кивнула.

Он нежно улыбнулся. и вновь поцеловал.

Нежно и легко исследуя мой язык, небо. ответила.

Началась игра.

Когда губы начали болеть, протестующе замычала. Отстранился. Понял. Улыбнулся.

И перешел к шее. оставив пару засосов, не обращая на мое недовольство, и обратил свое полное внимание на грудь.

Дооолго. Очень долго он ее сосали, целовали, мяли. Дооолго. половину времени. С каждым смачным движением языка и челюсти по телу двигалась волна…жара. Возбуждения. Низ пульсировал в такт. Он не пробовал только горошину, он захватывал и губами и зубами всю ореолу, жадно принимался сосать, а другую в это время разминал, мял, крутил горошину меж пальцами…

И все же из меня вырвалось…его имя.

Он опять поцеловал мои губы. Сам отстранился.

— Ну, а теперь десерт!

И начал вылизывать живот.

Когда он наконец уже был там, все мое нутро сотрясалось.

Глянула на часы. песка осталось на 15 минут. Собрала все силы. волю. и как мантру начала говорить про себя. Терпи, терпи, терпи. Сбиваясь и захлебываясь воздухом, когда он вынимал очередную виноградинку. Искал он ее медленно. Тщательно. А высасывал быстро-быстро! Как Кот лакает молоко…огненное желание тисками охватывающее не только нутро, но и само сердце.

Последняя виноградина была очень глубоко…ее искали настойчиво, глубоко…и очень настойчиво высасывали, а оно ускользало. его ноготки на пальцах рук впились в кожу очень близко от его рта…что еще больше возбуждало…хотя куда больше?! Губы давно искусаны в кровь…смотрю на часы, по моим подсчетам осталось минут 6…терпеть! Сильно зажмурила глаза, но так еще хуже….чувствуется еще отчетливее.