В этот момент мой мир развалился на части.

_____________________________

Часы показывали тридцать минут одиннадцатого, а по лицу стегал мокрый ветер. Ливень, начавшийся несколько часов назад, и не думал затихать. Так же как и буря, бушевавшая во мне.

Вот так, одним поцелуем, Олег разрушил всю мою жизнь. Вот так просто Женя променяла меня на мою сестру.

И если её предательство я ещё смог бы простить, то Олег… слишком больно было услышать после всего те его слова о нас.

Если бы не они, то в моей жизни всё было бы нормально! Нормально?

Я глянул вниз. Здесь на Спасском мосту открывается прекрасный вид на Москву-реку.

А что если?.. И никто ничего не узнает. Просто пропал без вести.

Я рассмеялся в лицо холодному, мокрому ветру и, поддавшись секундному порыву, набрал номер Олега.

— Алло, Сережа, где ты? – в его голосе было столько беспокойства и ненужной заботы, что мне стало ещё хуже: неужели он не понимает, что натворил?

— Господи, Олег, ты даже себе не представляешь, как я вас всех ненавижу! – Зло прокричал я в трубку, а потом, срываясь на шепот, добавил: — Почему, почему ты так сказал тогда? Предательство Жени я ещё смог бы пережить, если бы не это… — я едва ли не заревел в голос.

— Сереж, скажи, где ты, я приеду и заберу тебя, ты только, пожалуйста, не плачь!

Хотелось к чертям собачьим выкинуть телефон в реку и прыгнуть следом… но вместо этого я негромко прогундосил в трубку:

— Спасский мост… — и отключился.

_____________________________

Я не помню ни его приезд, ни дорогу домой. Помню лишь крепкие объятия после, уже у него дома, а ещё его обветрившиеся губы, шептавшие теплые слова.

Кажется, я так и заснул на его диване, крепко прижимаясь к нему и жутко опасаясь прихода его парня.

А на утро у меня подскочила температура: тридцать восемь и пять.

Но врач вызванный Олегом успокоил: это была всего-навсего простуда, а не, как мы опасались, воспаление легких.

— Сереж, — Олег осторожно взял меня за руку, а я, усмехнувшись, севшим голосом произнес:

— Я не фарфоровый, не надо этих реверансов.

Он хмыкнул и, забравшись ко мне на кровать, собственнически прижал к груди.

— Можно ли считать эти слова ответом на вопрос о прощении?

Я хлюпнул носом и тихо проговорил:

— Только не бросай меня больше.

Он нежно поцеловал меня в нос и тихо, но серьезно заметил:

— Никогда.