Все двинули к машинам. Сменившиеся, пошли к себе. Командир группы, капитан, протянул мне руку.

- Николай! Будем знакомы!

- Александр! И мне приятно!

- Шустриков ещё не видел?

- Слушай, видел кажется, ночью. Когда сюда ехал. Но так и не понял, что это было.

- Ни чего, Санёк, их тут до хрена и больше. Увидишь скоро. А шустриками их зовут, по праву. В самом деле, очень шустрые, бля. Так просто не пристреляешься.

- Ни чего, Коля. Разберёмся. Нам тут старшина, пайки на всех подкинул, чтобы не скучали. Ты как к этому относишься?

- Да как нормальный боец! - улыбается новый знакомец. - Грузимся все!

Ни чего, вроде нормальный мужик. Значит сработаемся!

Вовка Чума. Обычный десятилетний пацан.

Вовка, в декабре прошлого года, отметил свой десятилетний юбилей. Отметил! Это ещё как сказать, кто отметил. Мамка с собутыльниками и подружками, конечно отметили. Целую недели фестивалили, а Вовке купила "Сникерс" и кило печенья. Вовка правда с этим печеньем и успел, разок чайку горячего попить. Остальное, всё эти, схавали. Хорошо ещё, что "Сникерс" заныкал, соврав им, что съел. Мамка у него, хорошая. Только вот, эти все! Подружки чёртовы и уроды настоящие, не мужики, а твари. Если бы не они, все? Жили бы нормально.

Сколько Вовка себя помнил, всегда куда-то переезжали из дома в дом. Один раз переехали, после пары лет прожитых с мужиком по имени Витя. Рожа у него страшная, перекошенная шрамом, от левой брови до скулы. Глаза не было. Руки, да и всё тело было в синих наколках. Сколько он отсидел, Вовка не знал. Да и интересоваться этим, он никогда не желал. Боялся его сильно. Когда мамка убегала за очередной порцией пойла или деньгами для него, Витя обязательно его "наказывал". За что? Вовка не знал. Но бил Витя жестоко. Мамка тоже его панически боялась. Иной раз им обоим доставалось ни за что. Потому Вовка никогда и не жаловался мамке, понимая всей своей сжатой от боли и страха душой, что и ей достанется из-за него. Мамка конечно же всё знала или по крайней мере догадывалась, что происходит. Но Вовка всегда говорил, что в очередной раз подрался с пацанами. Мамка иногда жалела его по ночам. И гладя по головке, тихо плакала. Вовка правда ни как не мог понять, от чего она плачет? То ли от жалости к себе, то ли на самом деле от жалости к Вовке и он как мог старался её успокоить.

Продолжалось это, долгих два года. Толпы пьяных до безобразия, мужиков с наколками и стервозных, отвратительных баб. Вовка подумывал даже сбежать, как случай помог избавиться им от мучителя. Он не помнил конечно, что там случилось. Очнулся он в большой больничной, светлой палате. И пока для него, это было самое яркое и удивительное приключение. Они пролежали с мамкой в Областной Клинической Больнице, около месяца. И только там узнал, что в доме, где они жили с Витьком и мамкой, был сильный пожар, со слов милиционеров, которые всё расспрашивали его, пытаясь что-то выяснить. И что там ещё кто-то сгорел вместе с Витьком, человек семь или восемь. В больнице, Вовка впервые в жизни ел до отвала. Отсыпался, сколько хотел. Ни кто не орал по ночам, не собирались пьяные оргии. Люди, окружающие его в больнице, были добрыми и заботливые, даже пациенты, которые нет-нет, да и подкидывали ему чего-нибудь перекусить. Там же, впервые попробовал апельсины, виноград и мороженное. Да и вообще, много чего попробовал, правда как оно всё называется, Вовка не запомнил. Тогда же, впервые он побывал в городе. Увидел высокие дома, до самого неба. Толпы народа, снующих туда-сюда, озабоченных своими проблемами. Очень много разных машин и красивых, зазывающих войти внутрь, витрин магазинов. Чего там только не было? И еда и игрушки и разные одежды. Пока они брели по Чите в сторону вокзала, он во всю крутил головой, впитывая мозгом открывшийся огромный мир. В мечтах, представляя себе, что когда он вырастит, у него будет очень много денег. Тогда он купит всё, что только душа пожелает, даже машину и квартиру, такую светлую, тёплую и большую, что у него от этих мыслей всё переворачивалось от восторга.

Но как часто и происходит в жизни, мечты закончились с возвращением в Домну и обыденность. Какое-то время, они скитались по знакомым, но и почти как сказке про кошкин дом, ни кому они не были нужны. Приютил их дед Сеня, живший на окраине Домны. По началу всё было нормально. Гостей почти не было и жили они втроём. Деда Сеня, Вовке очень понравился. Добрый был дедушка, пока снова не начались сборища, теперь уже у дедки. И через полгода, от беспробудных запоев, дед Сеня помер. И снова им пришлось съехать. Нашлись какие-то родственники, которые и попросили их быстренько убраться из домика. И снова их понесло по квартирам собутыльников.

Потом их пристроил ещё один мужик, по имени Федя. У того померла баба, вот он и позвал мамку к себе. И как всегда. Пьянки, мордобой и снова пьянки. Через год подобного веселья, Фёдора зарезали и всё началось по накатанному кругу. Пока в конце концов, не оказались они в домике, на окраине Домны. Относительно недалеко, протекает река Ингода, каждую весну домик подтапливает и хозяйка, сердобольная старушка, которую он и по имени не знал, пожалела их и пустила жить в домишке. Сама же переехала к сыновьям, в город. Платы за домик не просили, вот и прижились они там.

Нынешняя весна, оказалась тёплой и Вовка с пацанами из соседних домиков, часто бегали на Ингоду. Ставили корчаги на гольянов, забрасывали удочки в проталины вдоль берега. Ставили самоловы и ловили сомиков и налимов. Вовка, фактически, стал добывать себе пропитание сам. Мамка была довольна. Хвалила его.

- Ну вот сынок, ты теперь у меня совсем взрослый стал. Вон сколько рыбы носить начал.

Вовку распирало от гордости. Он действительно стал большим. Правда не всё ему доставалось из добытого. Большую часть съедала пьяная толпа, но Вовка всё равно был доволен своей судьбой. На речке с пацанами они жарили рыбу на костре, варили уху и пили пахнувший дымкой, сладкий чай. Пацаны приносили с собой на речку и хлеб, и сахар с солью, и много всякой всячины. Но ни разу, ни от кого из них, не слышал ни слова упрёка, ни даже намёка по поводу отсутствия еды у Вовки. Там же он и подружился с Женькой и Димкой. Ровесники просто добрые, и весёлые пацаны. Они же и научили его ловить рыбу, варить уху и прочим тонкостям нормальной и свободной жизни. Так и жил бы он этой жизнью, не случись то что случилось дальше.

Тем вечером, они с пацанами перекусили на берегу, попили чайку, покидали свой незамысловатый скарб по рюкзакам и солдатским вещмешкам, собрав улов рассыпались по домам. Утром нужно ещё в эту нудную и скучную школу, правда и там бывало весело, особенно на переменках. А к обеду, как договаривались, на Ингоду. Вовка выложил улов на стол, убрал свой вещмешок в кладовку, немного поделал вид, что делает уроки. Потолкался пару часиков и лёг спать. К тому времени, привычное застолье, неслось уже в полный ритм. Не обращая внимание на пьяное мычание толпы, орущий транзистор и ругающуюся с кем-то мамку. Вовка лежал с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах. Представляя, как завтра они снова побегут на речку. Неожиданно из транзистора раздалась песня "Вова-чума" группы "Ума Турман". Вовка улыбнулся своим мыслям, вспомнив сразу, откуда у него такое погоняло. Назвал его так, тот самый Витёк, который сгорел в пожаре. Так это прозвище к нему и прилипло. Лежал он не долго, детский мозг не притязателен к обширным и долгим мыслям и спокойно переключается на любую тему. И Вовка быстро забылся и провалился в лёгкий, счастливый сон. Снилось ему лето, река Ингода и он с пацанами ватагой летящих к реке, купаться. Вода тёплая, чистая. Вовка выбрался из воды, сел на берегу. Обхватил руками колени, опёрся подбородком в острые, детские коленные чашечки и смотрел на воду. Вода тихо плескалась почти у его ног, шуршала по гальке. Успокаивала и убаюкивала, отражая в волнах и чудных завитках блики солнца, играя светом и тенью. Там, во сне, Вовка был счастлив и не слышал, как очередной сожитель его мамки, схватив в ярости от привычной перебранки, ударил её ножом в грудь. Мать упала рядом со столом, так оставшись лежать там, пока собутыльники не обращая ни какого внимания на происходящее, продолжали застолье. А Вовку как всегда, жизнь вытряхнула его из тёплого, благостного сна, непредсказуемой реальностью. Только на этот раз, вытолкнула из постели не пьяными криками и дракой, а жутким грохотом и бешеной тряской. Шарахнуло так, что Вовка чуть с кровати не упал. А дальше начался сущий ад. Кровать подскакивала вместе с домом, с потолка сыпалась штукатурка. Печь трещала, намереваясь развалиться, исходя трещинами, но держалась каким-то чудом. Стёкла хлопнув ружейным залпом, влетели в комнату рассыпавшись мелкой крошкой. Крышу дома сдуло как бумажную. В округе, почти во-всех домах, крыши разбросало по дворам. Остались только несколько сараев и домов с крышами. Дряхлые домики, рассыпались в первые же минуты. Но большинство деревянных строений, сопротивляясь бешеному ритму пляски смерти, стояли как стойкие оловянные, вернее деревянные солдатики. Гости, в Вовкином с мамкой домике, рассыпавшись горохом по полу, ползали в залитой кровью мамки, кухоньке. Барахтались как отравленные тараканы, в попытках встать. Но их сбивало с ног толчками из под земли. Вовку в конце-концов, скинуло с кровати на пол. Как его повернуло, что он хлопнулся об пол руками и коленками? Невероятно! Пытаясь залезть под кровать, двинул на четвереньках в её сторону. Сверху отвалился большой кусок штукатурки, хряснул Вовку по затылку и он провалился в небытие. Очнулся он уже не скоро. Мрачный серый свет, пытался осветить полумрак квартиры, обдавая мрачной и холодной глубиной. Вовка, инстинктивно, пролез на пузе под кровать, забился в дальний угол. Закутался в какую-то тряпку, лежащую рядом и затих. Домик ещё долго скакал с треском. Часто, очень часто, он терял сознание. Скорее всего, это его состояние и спасло ему жизнь. Не хотелось ни есть, ни спать. Было только одно желание, провалиться в беспамятство. И жизнь почти моментально, исполняла его пожелание В один из таких моментов, он очнулся. Очень хотелось пить, рот высох, покрывшись коркой. Трясло уже гораздо меньше. Он хотел вылезти из под кровати, но что-то его остановило. На кухне послышалась возня и чей-то голос, завопил.