Поэтому ближе к концу 1996 года Фраунгофер уже готов был отравить mp3 на пенсию. Разработка и усовершенствование закончились, и никто уже не работал над mp3 активно. Планировалось пересадить ограниченную клиентскую базу на второе поколение формата Advanced Audio Coding, разработка которо-го близилась к завершению. ААС оправдал надежды. Он на 30% быстрее mp3 и использует разнообразные новые техники, позволяющие сжимать файлы даже сильнее, чем 12 к 1, не теряя при этом идеальной прозрачности звука. Четырнадцать лет спустя зайтцеровские видения будущего воплотились в реальность, и когда в конце 1996 года Фраунгофер представил технологию ААС на стандартизацию, формально это означало, что mp3 устарел.

Что произошло потом, никто не помнит... Краткосрочная амнезия затронула всех: Бранденбурга, Грилла, Поппа, Герхойзера, Эберляйна, Херре и даже Зайтцера. Вообще, все в команде Фраунгофера отличались прекрасной памятью. Никому из них не составляло труда припомнить какое-нибудь событие двадцатилетней давности чётко и ясно. Также они всё хорошо архивировали, любые свои рассказы о прошлом могли спокойно подтвердить фотографиями и документами. Но когда речь идёт о том загадочном периоде конца 1996 — начала 1997 годов, все они совершенно беспомощны. Никто, ни один из них, не в состоянии сказать, когда же он впервые услышал слово «пиратство». Команда Фраунгофера, конечно, не чуралась интернета, но тот интернет, который они знали — это инструмент для исследований и для торговли, а не какая-то тёмная субкультура анонимных тинейджеров-хакеров. Наивные, они ещё не знали, что грядёт. Где-то там, в андеграунде, взломанные DOS-программы L3Enc, написанные Гриллом, штамповали тысячи тысяч пиратских файлов. Где-то там уже «крякнули» WinPlay3, и плеер, который должен был самоуничтожаться после двадцати прослушиваний, теперь работал вечно и с полным набором функций. Эти две программы вместе распространялись в чатах[51].

Но это не всё. Некоторые группы warez'a ещё и сливали прямые линки на FTP-сервер Фраунгофера вместе с ворованными серийными номерами L3Enc и WinPlay3. К середине 1996 года администраторы Фраунгофера, следившие за базой данных, отметили резкий скачок траффика на FTP из-за «софта» для mp3[52]. К концу 1996 года гигантскую волну скачиваний L3Enc и WinPlay3 уже невозможно было игнорировать. Программное обеспечение для mp3 игнорировалось годами, а тут вдруг, наконец, такой интерес. Странно, но никто из фраунгоферовских исследователей не может припомнить детали этого удивительного поворота событий.

Официальная реакция Фраунгофера появляется только 27 мая 1997 года. В тот момент Бранденбург находился на конференции в Америке, где ему кто-то дал номер газеты USA Today. В разделе «Жизнь» на восьмой полосе была запрятана статья музыкального журналиста Брюса Харинга, в которой впервые в «нормальной» прессе упоминался mp3. Заголовок — «Развитие аудиотехнологий помогает пиратам». К статье подвёрстан небольшой комментарий восемнадцатилетнего первокурсника Стенфордского университета Дэвида Уикли: «На вебсайтах полно альбомов».

Бранденбург сразу понял, что это важно и что об этом нужно рассказать коллегам в Фраунгофере. Он взял ножницы и вырезал статью из газеты.

Бранденбург осуждал пиратство, как, в общем-то, и все в Фраунгофере — они же были учёными, которые зарабатывали на жизнь интеллектуальной собственностью. Они свято верили в дух и букву закона о защите авторского права. Они не участвовали в файлообмене, никто из них в жизни не спиратил ни одного файла. По возвращении Бранденбурга в Германию, они подготовили ряд мер противодействия. Они донесли властям на нескольких самых наглых хакеров и договорились о встрече с Американской Ассоциацией Звукозаписывающей Индустрии (RIAA, организация, которая отстаивает интересы музыкальной индустрии) в их штаб-квартире в Вашингтоне, чтобы оповестить о том, что происходит. На встречу с RIAA тем летом Бранденбург принёс усовершенствованную технологию: mp3 с защитой от копирования. Хотя он сам лично недавно убедился, что профессиональный опытный компьютерщик может сломать эту защиту, но полагал, что обычный пользователь с такой преградой не справится. На встрече Бранденбург продемонстрировал всё в действии и предложил RIAA сразу принять эту технологию. Обыграть mp3-пиратство, как он полагал, можно, если предоставить ему легальную альтернативу.

Ему очень дипломатично объяснили, что вообще-то музыкальная индустрия не верит в цифровое распространение музыки. Он решил, что это совершенно абсурдный довод: музыкальная индустрия уже втянута в цифровую дистрибуцию. Для боссов рекорд-компаний стойки с дисками в магазине выглядят вполне современно, но для инженера они — просто места неэффективного хранения данных. Бранденбург ещё раз попробовал донести свои доводы, но его манера объяснения — терпеливо, методично, как у учёных — никого не испугала. Так что он сел в самолёт и улетел домой.

Почему они не услышали его? Позже в RIAA объясняли это по-разному[53].

Во-первых, Бранденбург вроде бы рекламировал себя: чтобы легально продавать mp3, музиндустрия должна была получить на них лицензию Фраунгофера, а это дорого. Учитывая, сколько вообще в интернете уже пиратских файлов, предложение Бранденбурга звучало почти как шантаж и вымогательство, хотя, конечно, сам он ничего подобного не имел в виду.

Второе объяснение заключается в том, что на самом деле RIAA не отвечает за музыкальную индустрию. Верно обратное: это лоббистская организация, которая получает заказы от Большой шестёрки. Сотрудники RIAA — это инсайдеры в вашингтонских структурах, которые должны разговаривать с законодателями о законах, защищающих авторские права; это частные детективы, которые вместе с силовиками ловят пиратов; это бухгалтеры, которые присуждают «золотые» и «платиновые» статусы альбомам. У этой организации нет ни капитала, ни власти, чтобы начать крупные инвестиции в технологию цифрового распространения музыки. Бранденбург попросту обратился не к тем.

С другой стороны, если б им действительно было не наплевать, они бы могли перенаправить Бранденбурга на любой мейджор-лейбл, но они и этого не сделали. И тут появляется третья причина, которая всё объясняет: они ничего не сделали, потому что так сказали их технические специалисты. Студийные инженеры ненавидели mp3. Они крутили ручки микшерных пультов и сводили альбомы. Они отвечали за качество звучания готовых альбомов, а mp3, по их мнению, звучал дерьмово. Цеховое сопротивление оказалось самым большим препятствием, помешавшим вовремя принять mp3. Но у звукоинженеров были на то причины. Взломанные версии L3Enc, гулявшие по интернету, не давали качественный звук: разницу в звучании CD и пиратского mp3 легко улавливал любой слушатель. Но звукоинженеры — они совершенно конченые аудиофилы, презиравшие даже высококачественные mp3. Для них записать неощутимые звуковые тонкости музыки — это профессиональный долг на грани одержимости. А теперь какой-то Бранденбург предлагает уничтожить 90 процентов труда их жизни.

Подобное Бранденбург слышал и ранее. В качестве опровержения он ссылался на теоретическую работу Эберхарда Цвикера, которая доказывала, что информация, уничтожаемая при оцифровке, ухом всё равно не воспринимается, что подтверждено и двойной слепой проверкой. Бранденбург всегда ставил себе целью прозрачность, и к 1997 году он считал, что может её достичь в 99 процентах случаев[54].