— Танька, а Серёжка неплохой парень, поверь! Это я тебе не как тётка говорю, а как женщина с большим опытом. Есть у него грешки, но у кого их нет? Покажи пальцем этого человека? — она всмотрелась в мои глаза и погрозив пальцем сказала:

— Вижу и ты не можешь ответить на вопрос! И никто не сможет.

— Слушай, что я тебе скажу. — Серёжа рос единственным сыном в семье. Опускаться в подробности сейчас не буду, пускай сам расскажет. Когда ему исполнилось семь лет, родители погибли в автокатастрофе. А я была единственной сестрой Нинки (Серёжиной матери). В тот год мне исполнилось двадцать пять, а диагноз бесплодие, давал о себе знать. От меня двое мужиков сбежало, когда забеременеть не могла. Я отчаялась, а тут Серёжка сиротой остался. На похоронах, я клятвенно пообещала сестре, о том, что никогда не отдам Сергея в детдом, и сдержала своё обещание.

Раиса Николаевна замолчала и уставившись куда-то вдаль о чём — то задумалась. На её старческом лице застыла печаль, а в глазах дрожали слёзы. Маленькой ладошкой она время от времени смахивала слезу, которая ручейком сбегала вниз по щеке. Я видела, как тяжело давались слёзы этой сильной женщине. Она изо — всех сил пыталась сдерживать их, но они вышли из-под её подчинения возможно впервые за много лет. Волна безмерной жалости накрыла меня в этот момент и я приобняла старушку за плечи. Словно маленького раскапризничавшегося ребёнка я гладила её по спине, и ощущала, как действует сочувствие и доброта. Всхлипывания Раисы Николаевны потихоньку стихали и в какой-то момент она встрепенулась, оторвала голову от моего плеча и почти бодрым голоском произнесла:

— Ой, что это я совсем старая дура расклеилась! Вы простите меня Танечка, в последнее время нервы совсем никудышные стали, чуть что, так слёзы самостоятельно из глаз капают.

Раиса Николаевна вытащила из кармашка кофточки платочек и вытерла глаза. На протяжении всего времени пока старушка находилась у нас в гостях в моей голове крутилось множество вопросов, которые озвучить вслух я так и не осмелилась. Не хотелось её расстраивать, да и какая нормальная тётка всю изнанку племянника выдаст. Но на счёт Раисы Николаевны сомнения были, мудрая она женщина, хотя на ситуацию можно под разным углом взглянуть. И у меня не возникало никакого желания проверять совпадение наших углов взглядов. Я разлила остатки коньяка и мы вмиг осушили стопки. Глаза Раисы Николаевны вновь заблестели, а на щеках заиграл румянец. Она достала из пачки сигарету и затянулась, наслаждаясь каждой затяжкой. А я сидела и думала, почему стрелки часов неумолимо бегут вперёд, а Сергея всё нет и нет. Вдруг наше молчание нарушил глухой стук в дверь. Я вздрогнула и испуганно посмотрела на тётю Раю. Но в её взгляде я ничего не прочитала кроме настороженности. Я подскочила и ринулась было к двери, но Раиса Николаевна усадила меня на место.

— Я сама подойду Таня, — сухо сказала она и не торопясь направилась в прихожую, захлопнув за собой дверь в кухню.

Мне эта странность не понравилась. И как только раздался щелчок замка, я припала к двери. Слышимость оказалась плоховатой, но мне показалось, что разговаривали две женщины.

— Сергея нет! Уходите, и больше никогда не появляйтесь здесь! — раздался строгий голос Раисы Николаевны.

Не удалось разобрать, что ответил второй голос, который бес сомнения принадлежал женщине.

— Нам не о чём больше разговаривать! — ледяным тоном произнесла Раиса Николаевна и захлопнула дверь.

Я только успела покинуть свой пост, как дверь открылась и в кухню вошла тётя Рая. Выглядела она расстроенной и задумчивой.

— Что-нибудь случилось? — как ни в чём не бывало поинтересовалась я.

Поздний визит её сильно зацепил, поскольку она даже на мой вопрос ответила не сразу.

— Нет, нет, всё хорошо, — туманно ответила она.

— Да на вас лица нет!

— Это всё Серёжкины друзья непутёвые! Будь они неладны!!!! Шляются по ночам, лишь бы где на ночь приткнуться! А Сергей нынче почти женатый человек, и нечего им попусту околачиваться. Все нормальные люди давно уже по домам сидят.

Раиса Николаевна посмотрела на часы и грустно произнесла:

— Танечка, с удовольствием поболтала бы ещё, но мне пора.

Мне импонировала Раиса Николаевна и поэтому не хотелось её отпускать.

Да и на душе с ней было спокойно.

— А может ещё чайку? — предложила я.

Раиса Николаевна покачала головой.

— Нет, Танечка, поеду пока автобусы ходят.

Уже закрывая за тётей Раей дверь, я услышала звонок мобильника.

Какое счастье! Звонил Сергей.

— Малыш, как у тебя дела? Тётка приходила?

— Конечно, мы с ней прекрасно пообщались! Вот только она тебя ждала всё время. А ты где шляешься? — возмутилась я.

— Тётка ещё у нас?

— Нет. Только что ушла.

— Значит так: через полчаса позвони тётке, спроси как дошла. И сама никому не открывай, лучше ложись и спи.

— А ты? — прошептала я и прокусила губу до крови.

— Я приду поздно. У меня есть ключи.

— Серёжа, что ещё случилось?

— Да, ладно не переживай, всё хорошо. Встретил товарища, сидим общаемся. Тань, ну ты пойми пять лет не виделись, — успокоил меня Сергей, — не накручивай себе лишнего. Целую. Спокойной ночи.

В трубке послышался шум, а затем тишина.

Я вытирала слёзы и молила Бога, чтобы с Сергеем ничего не случилось. Свернувшись на диване колачиком, я дрожала от холода и страха. Нервы были на пределе и уже просто сдавали. Я задыхалась от слёз и вся моя храбрость оставила меня. Где-то под утро мне удалось уснуть.

Проснулась я от звуков ковыряния в замке. Я на цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок. Это был Полянский. Не дожидаясь, я распахнула дверь и ужаснулась. Сергей был пьян, а его футболка была измазана кровью.

Глава восемнадцатая

Меня охватил ужас. Отпрянув назад, я почти беззвучно прошептала:

— Сереженька, миленький, что с тобой?

Ответа не последовало. Тогда я обняла любимого и, не выпуская из своих объятий, стала обсыпать его лицо поцелуями. От Сергея сильно разило спиртным, от паров которого мне сделалось противно. Вдруг что-то упало мне на ногу, я закричала от боли. Моментально руки разжались, и я выпустила Сергея из объятий. Но все же хватило сил посмотреть вниз. На полу валялась бутылка виски наполовину выпитая. От резкой боли я закрыла глаза и присела в кресло, так — как стопа чудовищно ныла. Только теперь я увидела, что Полянский еле держится на ногах. Он нагнулся, чтобы поднять бутылку, но не удержался, и чуть было не упал, успев ухватиться в последний момент за край тумбочки. Следом он вновь нагнулся и поднял бутылку, сделал несколько жадных глотков и швырнул ее в сторону, затем громко рассмеялся. От жуткого пьяного смеха, мне стало невыносимо страшно. Через минуту он извлек из кармана штанов чекушку водки и протянул мне.