- А... это еще не самое плохое. - Больной с тяжелым вздохом откинулся на подушку,

- Хм. А что, с вашей точки зрения, может быть хуже? - Я аккуратно завинтила флакончик темного стекла, обмотала тряпицей и убрала в сумку.

- Навара в деревне, - обреченно выдохнул рыцарь. - Он все видел... Это конец... я погиб...

С этими словами больной погрузился в забытье, оставив меня наедине с двумя противоречивыми чувствами. Одним из них было страстное желание бежать из деревни куда глаза глядят, причем немедленно и пока хватит сил. Вторым была моя профессиональная гордость. Бежать? Мне, магу-практику первой степени? От Навары?! Позор!

Навару я знала хорошо. Пожалуй, слишком хорошо... Доводилось сталкиваться. Слава богу, тогда я еще не являлась объектом его травли Навара просто не счел меня достойным противником. С тех пор многое изменилось; возможно, в худшую сторону, не спорю.

Итак, Навара. Если верить слухам, обнищавший дворянин, невесть кем и когда посвященный в странствующие рыцари.

На рыцаря он походил меньше, чем я на монашку, как внутренне, так и внешне. Навара достигал мне в лучшем случае до бровей, но компенсировал недостаток роста избытком веса, обладая плавно-округлой фигурой гурмана. Черные тонкие усики, бородка-эспаньолка жидким клинышком, стилизованная под козью, зачатки плеши, отороченные длинными волосами, собранными в хвостик на затылке, - складывалось впечатление, что Навара дал обет носить облик шута до победы над кровожадным драконом, спасения принцессы или иного благородного деяния. К сожалению, благородные деяния не являлись смыслом его жизни.

Наварой в его крестовом походе двигала черная зависть.

Как падальщик, этот гнусный тип шел по следам героев, выспрашивал, вынюхивал и распускал сплетни, до того логически продуманные и изощренные, что развеять их не было никакой возможности. Раен Дольский, превосходный лучник и фехтовальщик, способный голыми руками задушить вурдалака, с удивлением узнал, что страдает нервным тиком, и потому нанимать его нельзя ни в коем случае - непременно провалит задание. Далене Топаз, моей бывшей однокурснице, закончившей Школу Чародеев с отличием, предъявили обвинение в шарлатанстве. Кивру Ружанскому во время приема в королевском дворце подали копченых жаб на золотом блюде с искренним убеждением, что единственной пищей этого отшельника и аскета являются земноводные.

Все трое безуспешно искали Навару уже несколько лет. Кивр, по воле случая разделивший со мной обильную трапезу в городском трактире, клялся, что единственной жабой, которую он съест в своей жизни, будет Навара, причем коптить его Кивр будет собственноручно.

Я подозревала, что именно с лёгкой руки Навары прослыла "самолюбивой, безжалостной стервой, зело падкой на деньги". Во всем этом были свои положительные стороны - дурная репутация автоматически повышала начальную ставку моего гонорара, но она же значительно поубавила число работодателей. С некоторых пор ко мне обращались лишь в самых безнадежных случаях, когда все остальные маги-наемники сказали решительное "нет". Потому я и предпочитала работать в глухих, оторванных от суетного мира деревушках, куда еще не дотянулся длинный язык Навары.

- Госпожа ведьма, - прервал мои печальные размышления хозяин избы. - А как же насчет упыря? Мне энтот милсдарь обещал его прикончить, а теперича и сам свалился, и работы не выполнил. Может, вы возьметесь? Мне-то без разницы, кому платить...

- Вам-то, конечно, без разницы, но я, к сожалению, профессионал высшего класса...

- Дык оно и лучше!

- ... и у меня своя тарифная сетка, - закончила я.

- А у меня теща, - мрачно сказал мужик, - была, упыриное чрево ей пухом. Прямо сказать, слезами по ней никто особо не истекал, поскольку баба была еще та, но мой, зятя, прямой долг оказать ей хоть какое уважение, иначе жена со свету сживет. А меня на тот свет не шибко тянет, к теще-то. Вот и означил я награду за упыря - наследство покойной, что в чулке под ее кроватью схоронено было. А из своего кармана я за тещу платить не намерен, уж извиняйте. Она мне при жизни больше крови, чем тот упырь, попортила.

- И много теща прикопила?

- Что-то около двадцати кладней мелочью, я точно и не считал.

Двадцать золотых меня вполне устраивали. Не бог весть что, конечно, но, кабы не спешка, возможно, его предложение меня бы и заинтересовало.

Я вынуждена была отрицательно покачать головой.

- Нет. Извините, но у меня нет времени, и двадцатью кладнями задержка не окупится. Поищите кого-нибудь другого на роль доблестного борца с тьмой.

- В харчевне еще один рыцарь остановился, Наварой кличут, - солидно сказал мальчишка. - Рассказывал вчерась, как упырей умерщвлять надобно, слезами девичьими горючими. Зря его милсдарь Ревер не послушался - он тоже в харчевне сидел, пиво пил, а как услышал Наварин сказ, аж в лице изменился, зубами заскрежетал и глаголет: "Вы, мол, не слушайте его, потому как энтот Навара суть великий трус и обманщик, единственно языком воевать горазд, а упыря токо в бадейке видал, когда за водой нагинался!"

- А вы, госпожа ведьма, что скажете? - обратился ко мне хозяин. Сумеет он упыря изничтожить или только бахвалится?

Я собиралась разразиться гневной обличающей речью в адрес "рыцаря", но внезапно возникшая идея заставила меня прикусить язык.

- Возможно, Навара и любитель приврать, - осторожно сказала я, - но с мечом обращаться умеет. Давайте сделаем так: я осмотрю кладбище - скажем, за пару кладней, - обнаружу упыриное логово, но, поскольку мне надо спешить в Кружаны, ночи дожидаться не буду, а дам Наваре подробные инструкции, он упыря и уложит. Ему же и заплатите.

- По рукам, - без колебаний согласился хозяин. - Пойду с ним поговорю.

- Но мы ведь еще не знаем, с чем имеем дело. Сначала надо осмотреть захоронение. Я сама поговорю с Наварой, чуть попозже. Пусть только ваш сын покажет мне дорогу к кладбищу.

- Я и проводить могу! - охотно вызвался мальчик.

- Сиди дома! - прикрикнул на него отец.- Бабушка уже допровожалась...

На кладбище было... холодно, только и всего. Солнце плясало на кольях оградок, могильные плиты притаились под шапками снега. О нечисти, упырях тем паче, речи даже не шло. На редкость спокойное захоронение. Я гуляла по дорожкам, как по аллейкам в городском парке, рассматривая памятники и дыша свежим воздухом, пытаясь угадать, в каком сугробе скоротал ночь мой пациент.