– Вот еще, не хватало, чтобы больной осведомлялся о здоровье больного, – уклоняясь от прямого ответа, отшутился Буртниек.

– Ты обо мне? – удивленно переспросил Янис. – Но я ведь не болен!

Висвальд бросил эти слова просто так, без определенного намерения, но теперь ему уже не хотелось отступать.

– А сердце? Не пытайся меня убедить, что у тебя с сердцем все в порядке. – Он говорил искренне и серьезно. – Будто я не вижу, как тебе тяжело… Почему бы не сказать Наде обо всем открыто…

Янис покраснел, отдернул руку от плеча Буртниека.

– Не болтай чепухи! – резко прервал он Висвальда. Но потом вполголоса добавил: – У Нади муж… Кроме того… ты сам понимаешь, что… Вообще все это ерунда! – И он решительно перевел разговор на другую тему: – А ты держишься молодцом!.. Ничего, старина, потерпи еще годик… Кончится война, и мы поедем с тобой на юг, в теплые края… Надя рассказывала мне о Кавказе – она там как-то отдыхала с мужем… Представь себе, какая красота – кругом пальмы, настоящие пальмы, солнца сколько угодно и ни одного фашиста! Вот там мы с тобой и подлечимся. – И, вздохнув, Янис добавил: – И забудем все свои невзгоды…

– Согласен! – улыбнулся Буртниек. – Вместе с тобой и с Надей! – подчеркнул он.

– Если у мужа не будет возражений, почему бы и нет?

Буртниек снова стал серьезным:

– Слушай, Янис, ты веришь, что он жив?

– Откровенно говоря – нет. Ведь мы запрашиваем всякий раз, когда посылаем отчеты в центр. Будь уверен, товарищи там, в Москве, сделали все возможное, чтобы найти его… Но что поделаешь? «Для веселия планета наша мало оборудована – надо вырвать радость у грядущих дней».

– В эту ночь жизнь действительно не казалась мне раем. Но вот только что я получил добрую весть и снова чувствую себя отлично. Взгляни-ка – разве это не удача?!

Даугавиет прочитал донесение Куренберга. Дойдя до последних строчек, он оживился.

– Замечательно! Ведь это устраняет все наши трудности. Газетный киоск лучше любого магазина. Кто может мне запретить покупать хоть по две «Тевии» в день?.. Нет, покупать две – это было бы, конечно, подозрительно, – пошутил он. – Этого не стал бы делать даже самый ярый националист. Тогда уж лучше одну «Тевию» и одну «Deutsche Zeitung im Ostland»… Шуцманы будут в восторге от столь горячих приверженцев «нового порядка», а мы тем временем распространим свои листовки!

– Таким веселым я тебя давно уже не видел, – обрадовался Буртниек. – А теперь давай подумаем, кого посадить в киоск?

– Да, верно, кого же туда посадить?

Даугавиет задумался, перебирая в уме фамилии многих подпольщиков, – все они и без того уже были перегружены заданиями. Но брешь, которую пробил в их рядах арест Земите, надо заполнить.

Погрузившись в размышления, Янис остановился у окна. Внизу, убирая остатки первого снега, энергично орудовал метлой Донат. Даугавиет знал – на этого старика можно смело положиться: в случае опасности он немедленно предупредит товарищей. «Побольше бы таких людей», – подумал Янис. Правда, врагов фашизма в Риге сколько угодно. Янис не сомневался, что среди людей, проходивших сейчас по улице, многие жили надеждой на освобождение. Но пойти на подпольную работу, которая ежеминутно грозит смертью, – на это не каждый способен. Надежных помощников было сравнительно мало, а работа развертывалась все шире и шире. Поэтому Даугавиет так радовался появлению каждого нового члена в дружной семье подпольщиков.

– Да, для выполнения этого задания пригоден не каждый, – снова заговорил Янис.

– Быть может, направим Куренберга? – предложил Буртниек.

– Что ты? Подумай сам! Здоровый мужчина, в нем на расстоянии можно узнать рабочего!.. И вдруг такой станет торговать газетами в киоске! Сразу покажется подозрительным! Так легко этот вопрос решить не удастся… Прежде всего подумаем, что делать с нашей Скайдрите. Именно поэтому я и пришел к тебе.

Выслушав рассказ Даугавиета, Висвальд свистнул.

– Вот так сюрприз для Доната и Элизы! Они ведь считают ее совсем ребенком.

– И мы с тобой не намного лучше. Проглядели, что под носом у нас вырастает смена.

– О tempora, о mores![16] – воскликнул Буртниек. – В иные времена Скайдрите собиралась бы на первый университетский бал. А теперь… Что будет она делать теперь? Может быть, сидеть в киоске и распространять листовки?..

– Ты что, всерьез? – спросил Даугавиет.

– А почему бы и нет?.. Скайдрите смелая, находчивая девушка. Она словно создана для этой работы. Ты ведь сам говорил, что после встречи с Эриком она стала вполне сознательным человеком. И к тому же девушка из семьи старых подпольщиков. Это тоже немаловажное обстоятельство…

– А если наша девочка провалится? – все еще колебался Янис. – Мы должны считаться со всеми возможностями. Нет, нет!.. – поспешил он опередить возражения Буртниека. – Я не сомневаюсь в том, что Скайдрите будет молчать. Но гестапо может заподозрить Элизу и Доната, и тогда весь наш дом будет в опасности…

– А что, если девушке куда-нибудь переехать?

– Тогда пожалуй, – согласился Даугавиет. – Лучше, если она будет находиться подальше от «квартиры без номера». О нас ей пока незачем знать.

– Кто же, в таком случае, передаст ей это поручение?

Даугавиет задумался.

– Куренберг! Без его посредничества мы так или иначе не обойдемся.

– Но доверится ли Скайдрите чужому человеку?

– Правильно. Об этом я даже не подумал… Тогда у нас остается только один выход… Эрик многое ей объяснил, и, сославшись на него…

– Ясно! – прервал его Буртниек. – Завтра же я встречусь с Куренбергом и обо всем договорюсь.

Последние дни Скайдрите думала только об одном: как пробраться к партизанам. Получить оружие, чтобы воевать с фашистами, – вот теперь единственная ее цель!

И Скайдрите наметила план. Во-первых, она уедет в Резекне. Вблизи этого города, как известно, действуют бесстрашные «лесные братья».[17] Затем, как бы в поисках работы, она обойдет все окрестные села, постарается выведать у крестьян о местопребывании партизан. Самым трудным казался последний шаг – отправиться одной в лесную чащу, идти до тех пор, пока не доберется до цели.

Но чтобы попасть в Резекне, необходимо разрешение на проезд. И Скайдрите вышла из дому, дав себе слово без этого разрешения не возвращаться.

– Минуточку, девушка! – услышала она за спиной чей-то голос.

Не оборачиваясь, Скайдрите бросила через плечо:

– Я не знакомлюсь на улице! – и ускорила шаги.

Однако мужчина догнал Скайдрите и зашагал с нею рядом. Девушка, повернув голову, увидела просто одетого человека лет пятидесяти.

– Вы – Скайдрите Свемпе, не правда ли?

– Да. Ну и что же?

– Я должен передать вам привет от Эрика, – тихо сказал он.

Скайдрите остановилась. У нее перехватило дыхание.

– Эрик… Где он? – едва прошептала она.

Куренберг взял девушку под руку и заставил продолжать путь.

– Этого я не знаю. Товарищ, с которым я встретился, просил только передать вам привет.

Скайдрите не расспрашивала дальше. Она сразу же поняла – Эрик несомненно получил такое задание, о котором говорить нельзя. Но даже его скупого привета было достаточно, чтобы бледные щеки девушки порозовели и в глазах вспыхнула радость.

Эрик жив и здоров! Он ее не забыл! Чего еще можно было желать? То есть желать, конечно, можно многого. Например, чтобы сейчас он шел с ней рядом и хоть раз прикоснулся к ее руке… Эрик ради дела, за которое борется, пошел на разлуку с любимой. Значит, и она, Скайдрите, должна быть стойкой!

Подождав, пока девушка несколько успокоится, Куренберг продолжал:

– Хотите нам помочь? Нам – это значит и Эрику…

Скайдрите слегка отстранилась от него.

– Но кто вы такой? – Только теперь ей пришло на ум, что тут возможна и провокация.

Однако она мгновенно отбросила эту мысль. Провокатор выдумал бы бог знает какие подробности об Эрике. Да и как-то не хотелось думать, что этот человек, с простым, добродушным, покрытым сетью мелких морщинок лицом, лжет ей.