— Нет, серьезно: чем объяснить это упорное молчание о катастрофе после первого короткого сообщения? Наверно, сам удар, который обрушится на нас, будет менее мучителен, чем это бесконечное ожидание.

Слабо, как-то нерешительно звякнул телефон. Кеннеди быстро схватил трубку и обеими руками прижал ее к уху. Кабель был подмочен водою, и разобрать что-нибудь удавалось только с большим трудом. Кеннеди кричал, дул в трубку, просил повторить слова по буквам. Внезапно лицо его побагровело.

— Спасательная команда в шестой раз не могла пробиться в здание гидростанции. Стивен утонул. Погиб и Кид. Его унес поток.

— Тело главного инженера не нашли? — спросил Джонсон.

— Нет. Наверно, он уже в море и крабы расправляются с ним. Только, пожалуй, они отравятся. Такой мерзавец, конечно, никогда не попадался им. А Кида очень жаль…

Кеннеди посмотрел на дверь комнаты, в которой жил Кид.

— Придется написать его матери, пока мы еще трезвы.

Когда письмо было закончено, Кеннеди подошел к инженеру Браули, сидевшему в дальнем углу комнаты за столом, заваленным книгами и листами исписанной бумаги. Браули сосредоточенно смотрел на логарифмическую линейку.

— Генри, довольно считать. Ты слышишь: Кид не вернется никогда.

Браули досадливо поморщился и тряхнул головою. Яркорыжие волосы упали на глаза инженера; он привычным движением пригладил их и снова впился взглядом в линию визира. Через несколько секунд Браули с такой яростью швырнул на стол линейку, что стекло бегунка разлетелось на мельчайшие брызги.

— Тысяча двести! — воскликнул он.

— Что тысяча двести? — спросил Кеннеди.

— Запас прочности плотины, — с запинкой процедил сквозь зубы Браули.

— Здорово! Плотина в тысячу двести раз прочнее, чем надо, а рухнула она по причине, неизвестной инженерам, строившим ее! — воскликнул Кеннеди. — Какие там тысяча двести? Ты просто взялся не за свое дело. Разве мы настоящее инженеры? Мы люди «маленькой книги». Пока достаточно жалкого конспекта наук, вызубренного нами, мы еще кое-как справляемся. Но без таблиц Смита, номограмм Бука, справочника Робинса — что останется от инженеров Джонсона, Кида, Браули, Кеннеди? Ничего. За полями нашей «маленькой книги» вся техника для нас представляет сплошное «белое пятно».

Кеннеди побледнел, его черные глаза сверкали. Сейчас он ненавидел всех тех, кто дал ему диплом инженера без необходимых знаний, кто превратил его в слепого исполнителя, не могущего разобраться в том, правильно или неправильно решена главная техническая задача.

— Про людей «маленькой книги» ты не сам придумал. Это сказал Ваневер Баш, — заметил Джонсон.

— Тем более! Ему и книги в руки. Он-то уж знает, что представляет собою наш рядовой инженер. Семь дней понадобилось Браули, чтобы получить совершенно бредовый результат вычислений.

— Четыре. Трое суток мы только пьянствовали, — угрюмо заметил Браули.

— Хорошо, четыре. Кид не придумал ничего лучшего, как превратиться в водолаза, пытаясь среди развалин под водой найти какой-то ответ. Я сознаю свое бессилие и просто ничего не делаю.

Джонсон откровенно завидует своему более решительному отцу… Вот мы — четыре инженера, только неделю назад считавшие себя опорой мирового технического прогресса!

Кеннеди выпил остатки спирта и вместо закуски внимательно посмотрел на вскрытую консервную банку, шевеля губами. Потом с отвращением мотнул головою.

— Про меня ты наплел напрасно. А вот для Кида, пожалуй, и лучше, если он утонул. Его отношениями с рабочими как будто весьма заинтересовалось Федеральное бюро разведки, — сказал Джонсон.

Кеннеди стало стыдно своей внезапной горячности. Не слушая Джонсона, он достал записную книжку и начал ее перелистывать. В комнате было совершенно тихо. Джонсон, не любивший таких моментов, угрюмо уставился на пятно на скатерти. Так было в доме Джонсона, когда разорился отец. Сначала гнетущая, мертвая тишина, а потом выстрел, прозвучавший, словно гром. «Тигр Джонсон» заработал на страшной засухе 1944 года и разорился на неожиданном урожае через пять лет…

«Ах, если бы отец сейчас был с нами! — мечтательно думал Джонсон. — Уж он, наверно, придумал бы что-нибудь такое…».

В тоске Джонсон посмотрел на Кеннеди, как будто заснувшего над своей записной книжкой, на Браули, нахохлившегося, как побитый петух. Клок рыжих волос, топорщившийся на темени словно гребень, усиливал это сходство.

В университете Браули все знали под кличкой «Подножка», потому что он необычайно ловко применял этот запрещенный прием во время футбольных состязаний. Впервые в жизни Браули сейчас задумался над тем, что должны были чувствовать его противники, вдруг на всем бегу летевшие через голову.

С ним поступили нечестно! Ему подставили ногу в самый расцвет его карьеры. Ясно, что именно на них — Браули, Джонсоне, покойном Киде и Кеннеди — отыграются настоящие виновники катастрофы. С лицемерным сожалением и притворным раскаянием они заявят: «Ошиблись мы. Молодые инженеры, показавшиеся нам такими талантливыми, не оправдали надежд, возлагавшихся на них».

Ярлык тупицы, неудачника навсегда будет приклеен к Браули. Как будто после тяжелого и неудачного футбольного состязания, едва волоча ноги, Браули подошел к большой географической карте, висевшей на стене.

«Сьерра — Мохада… Где-то здесь строится водохранилище. Для Мексики, пожалуй, моих инженерных знаний хватит. Но опять вода! — думал Браули. Его передернуло, словно больного бешенством, к губам которого поднесли стакан воды. — Буду лучше строить дома…». Ему представились узкие дороги, покрытые оранжевой пылью, высокие тощие кактусы, похожие на огородные пугала, низкие широкие здания, тонущие в зелени садов…

Браули стоял у двери и первый увидел бледного высокого человека с налитыми кровью глазами и приоткрытым круглым ртом, которым он со свистом коротко и часто втягивал воздух. Весь он был какой- то измятый, разбитый.

«Кид!» — пронеслось в голове Браули.

Но он не верил своим глазам, тем более, что вошедший держал в руке что-то очень похожее на раздутый труп коричневой собаки. И только крик Джонсона и Кеннеди убедил смертельно испуганного Браули, что это не галлюцинация, а настоящий Кид.

— Теперь мы можем бороться, — очень торжественно сказал вошедший, поднимая над головой огромный, набитый до отказа портфель.

— Тут вся история строительства в документах, записках, письмах.

— Портфель шефа! — воскликнул Браули, и в глазах его промелькнуло выражение почтительности, с которой инженер привык смотреть на главного инженера строительства и его портфель.

— Где ты нашел это сокровище? — с изумлением спросил Джонсон.

Лицо Кида сделалось мрачным.

— В зубах у смерти… Я прошел в спасательном водолазном костюме в помещение гидростанции.

— Один?

— Мне помогал Стивен. Он утонул…

Кид говорил, часто останавливаясь, чтобы отдышаться.

— Спасательная команда пыталась пробиться через главный вход, но вода там несется быстро. Все думают: и я погиб. Когда я выбрался из воды, на берегу уже никого не было. Но мне посчастливилось найти трещину в стене. С большим трудом я пробрался в помещение. Никогда не забуду этого путешествия! В машинном отделении вода прозрачна, словно в хорошем аквариуме. Я видел генератор под водою, щит управления, приборы. Как в фантастическом сне. Огромные щуки, влетевшие откуда-то, на моих глазах стремглав кинулись на красные сигнальные лампы распределительных досок.

Кид помолчал, внимательно оглядел свои руки, потер их друг о друга.

— Я был принужден осматривать каждого, узнавать его. Ведь надо же было найти шефа! В машинном зале его не оказалось. По моим расчетам, он должен был находиться в комнате дежурного инженера. Двери в оба коридора перед этой комнатой кто-то закрыл. Вода просачивалась туда медленно. Шеф жил несколько дней. Он съел все, что можно и чего нельзя было есть. Портфель он берег до последней минуты жизни, повесив на потолочный крюк. Там образовался воздушный мешок, и портфель был совершенно сухим.