— Ты не обнимешь меня?
Обнять этого великана!
— В нашем возрасте!
Поль не настаивает. Никогда не настаивает. Можно было бы подумать, что это его положительное качество, если бы не задняя мысль, которую он наверняка держит в голове.
— Я еду в Гренобль читать лекцию, мой маленький Роже, и подумал, что хорошо бы по пути заехать и обнять тебя по случаю твоего первого дня…
— Очень любезно.
— Еду завтра утром. Мы успеем выпить по стаканчику, а может быть, поужинаем вместе?
— Я ужинаю после спектакля. С труппой.
Поль по-прежнему не настаивает.
— Видимо, мне придется отправиться в путь совсем скоро… Но мы все же можем опрокинуть стаканчик, не правда ли? Так, под разговор, потому что пиво на юге… Официант!
— Да, о… мсье… отец мой?
— Большой-пребольшой бокал пастиса, немного воды и одну ледышечку. Не будем злоупотреблять, а?
И он снова смеется, а посетители бара улыбаются ему. «Я даже не могу бросить его здесь, — думает Роже, терпя настоящую пытку. — После того как занял эти деньги на кабинет…»
Роже открыл кабинет на паях с ларингологом Мерсье. Но молодой Мерсье — сын старого доктора Мерсье. А он — сын лавочников, мелких торговцев игрушками из Батиньоля.
— А тебе что, мой Роже?
— Томатный сок.
«Почему „мой“ Роже? Потому что он одолжил мне денег? Нет, будем справедливы, он всегда называл меня так. И всегда помогал. Всегда любил, правда, своеобразно. Именно это смешение чувств в характере Поля бесит меня. Никакой чистоты, ни шагу без задней мысли».
— По-прежнему трезвенник, да? Ха-ха! Малыш Роже — пуританин среди паяцев! Ну просто Иосиф у Патифара!
Он смеется, но с нежностью, которая кажется даже искренней.
— Испорченность этой среды преувеличена, — сухо отвечает Роже. — Между прочим, ты-то прекрасно знаешь, почему я поехал в это турне.
Поль снова становится серьезным.
— Мой Роже, я сто раз тебе говорил…
— Знаю. Но я хочу вернуть тебе долг. Достаточно уже того, что я согласился взять взаймы! Я не собираюсь строить свою карьеру на барыши… да, на доходы с твоей «Флоры».
— Ты ни разу даже не приехал посмотреть, что такое эта «Флора», — нисколько не рассердившись, ответил Поль. — Вы скоро приедете в Каор, а от него до замка Сен-Нон и сорока километров не будет.
Роже уткнулся в свой томатный сок. Казалось, он не понимает, о чем ему говорят, и отец Поль чуть ли не смиренно добавил:
— Все-таки его сдал нам внаем дядя твоего друга…
— Какого друга?
— Жана-Лу… Ну как же, Роже! Жан-Лу де Сен-Нон… Композитор, который сочиняет песни для Дикки-Короля.
— Ах да!.. Но он вовсе мне не друг. Я даже не знаю, почему он рекомендовал меня Дикки… Может быть, из-за тебя?
— Клянусь…
— Не клянись. Не упоминай всуе ни бога, ни черта, — процитировал Роже с ироническим пафосом. — Во всяком случае, мне на это наплевать. Эти люди мне не друзья. Никто из них.
Словно для того, чтобы опровергнуть эти слова, вечно зачумленный Алекс, возвратившись в бар, по-свойски присел на подлокотник его кресла и по-дружески похлопал Роже по плечу.
— Опять овощной сок, Роро? Виски, пожалуйста! А вы его брат, не правда ли? Гуру! Мы, кажется, уже встречались однажды. В спортивном зале… Короче, мы знакомы. Позвольте угостить вас рюмочкой…
— Пастиса? С удовольствием! И поменьше воды, эй, малыш! Крестить мы никого не собираемся! Не надо забывать, что мы с вами как-никак люди особые, не правда ли, дорогой Алекс?
— О! Вы даже помните, как меня зовут!
Алекс покатывался со смеху. Этот кюре, лавировавший как сапер, казался ему презабавным! «Они воистину созданы друг для друга!» — думал Роже.
— Я действительно хорошо помню наш разговор. Меня очень заинтересовал наш концерт, подлинно массовое, в хорошем смысле слова, зрелище… Кстати, я упомянул тогда и о моем небольшом хоре «Дети счастья», который, без сомнения, пока еще не на высоте и, на мой взгляд, очень нуждается в ваших ценных советах…
Алекс нахмурился. Он не сомневался, что у бравого кюре или псевдокюре есть что-то на уме, но очень смутно припоминал всю эту историю с хором. В закулисной суматохе… Слегка насторожившись, Алекс уставился в окно.
— Не беспокойтесь, — сказал отец Поль с искренней сердечностью, против которой невозможно устоять, — здесь их нет! Ловушки с прослушиванием не будет! Я подозреваю, что вы несколько настороженно относитесь к религии. Я, кстати, тоже. Нет, просто-напросто, когда вы будете в Каоре…
В душе Роже торжествовал… «И он будет говорить, что приехал повидаться со мной! Нет, никогда еще он ничего не делал просто так. Как знать, может быть, и деньги-то он одалживал для того, чтобы мне пришлось поехать в турне, а у него был бы предлог…» Пожалуй, здесь Роже хватил через край. Это означало бы признать, что Поль обладает сверхъестественным даром предвидения: тем самым даром, которым он кичился перед своими простофилями-учениками… Но то, что он умел гениально пользоваться всем, в том числе и непредвиденными ситуациями, — это факт.
Роже вспомнил, как возникла группа «Флора». Тогда Поль орудовал в сфере готового платья. Был замешан в каком-то сомнительном деле. Отбивался от предпринимателей, продавцов, пытаясь замять то ли историю с налогами, то ли профсоюзный конфликт из-за недоплаты денег или сверхурочной работы — Поль ничего не мог делать, как положено, и хуже всего то, что даже тогда мелкие торговцы принимали скорее его сторону! Так он действует на людей! А он, Роже, прочитав какую-то статью, в шутку сказал как-то: «Жаль, что ты не можешь основать секту! Вот решение всех твоих проблем с профсоюзами!» Стоит ли говорить, что это была просто шутка. «То, что ты сказал, не так уж глупо», — ответил Поль. И он ее основал!
Роже счел момент подходящим, чтобы вкратце рассказать эту забавную историю Алексу. Может быть, почувствовал необходимость как-то оправдать свою враждебность, — скрыть ее не удавалось, — к своему брату, который, в конце концов, ничем ему не навредил (если не считать того, что лишил расположения родителей, но это уже другая история).
Алекс расхохотался. Авантюра показалась ему очень смешной, а еще смешнее негодование Роже, о котором он догадался. То, что Поль, полное ничтожество, плохой ученик, не сдавший даже на бакалавра, сумел просочиться в группу «Дети счастья» (убогая полуэкологическая, полуфашистская секта в Париже), усвоил ее ритуалы, взял всех членов секты на заметку, зажал их в кулак и, прогнав несчастного отставного полковника, бывшего коллаборациониста, находившего последнее утешение в пылкости этих сектантов, занял его место, преобразовав секту в ткаческие, земледельческие, торговые общины на добровольных началах, то, что теперь он собирается присоединить к ним группу хористов, поющих бесплатно, — бесплатно только для них самих, но не для отца Поля, — приводило Алекса в восторг. «Флора» была еще далека от банкротства, поскольку ею руководил этот ловкий ум, в отличие от тела совсем не заплывший жиром.
Конечно, предприятие пока еще было непрочным. У Поля могли возникнуть неприятности в связи с законодательством о труде, с полицейской службой охраны несовершеннолетних, ассоциациями жертв сект и их родителей, словом, бог знает с кем. Но он был осторожен. Хитер. Постепенно заручался поддержкой полезных людей. Не упускал ни одной мелочи.
Он устроит свои дела и на сей раз. Да разве не сказал ему только что Алекс, никогда не спешивший выполнять обязательства:
— В Каоре я не обещаю. Но вы всегда можете привести их во второй половине дня в театр, когда аппаратура уже будет установлена, и ваши малютки смогут порепетировать. Между прочим, в Каоре мы будем дважды. Шестнадцатого июля, а потом и еще через три недели, ну если даже и не в самом Каоре, то где-то поблизости, постановщик скажет вам когда и где…
— О! Я воспользуюсь первой же возможностью! — решительно сказал отец Поль, и, достав из котомки маленькую записную книжечку, пометил огромными буквами: «16 июля, Каор». Он плохо видел.
