Его взгляд скользнул по комнате. Отец во главе стола, опрокидывающий очередной бокал красного вина, будто лишняя выпивка поможет, чтобы выходные пролетели быстрее и он смог вернуться к своей любовнице. Диана рядом с ним, все еще ковырявшаяся в своей тарелке, была очень похожа на мать, если не считать возраст, — те же самые рыже-золотые волосы и голубые глаза и голубое шифоновое платье, все это делало ее элегантно красивой. К несчастью, она унаследовала напыщенность отца и его резкость манер.

Ее муж Дэвид, сидевший рядом с ней, не располагал к себе внешне, он был худой, с сутулыми плечами, слабым подбородком и редеющими волосами песочного цвета, но ему не нужно было привлекать Диану внешностью — это сделало за него богатство его семьи.

Жена Ральфа Лаура, сидевшая рядом с Майклом, недавно сильно поправилась и со своими светлыми локонами вокруг лица выглядела ангельски. Майкл любил Лауру: она была ленивой, особенно во всем, что касалось детей, но тем не менее она была хорошей женщиной, которая заслуживала несколько большего, чем хама Ральфа в качестве мужа, и сегодня выглядела очень мило в платье из бледно-зеленого шелка.

Ральф, сидевший по ту сторону от Лауры, уплетал уже вторую или третью порцию, набивая рот, словно он неделю голодал. Он тоже быстро набирал вес, что Диана отметила раньше. Впрочем, он был жадным во всех отношениях — к деньгам, еде и вниманию.

И наконец, его мать на том конце стола, как всегда безупречно выглядевшая, с волосами, аккуратно убранными в две гладкие ракушки по обе стороны головы. Несмотря на то что она выглядела как телефонистка, Майкл предположил, что это самая модная прическа, потому что она постоянно изучала журналы мод. На ней было лиловое платье, рукава которого были с буфами, как у маленькой девочки. Майкл заметил, что каждый раз к приезду отца мать надевала что-то, в чем она выглядела моложе своих лет и казалась более хрупкой. Но она, по крайней мере, отказалась от вина на сегодняшний вечер, и, вероятно, это потому, что Майлс целый день был вполне мил с ней.

Майкл не представлял, что у Адель может быть общего с ними.

В комнату вошла миссис Сэллоуэй и начала собирать пустые тарелки. Майклу нравилась новая экономка: она первоклассно готовила, была спокойной и приятной и очень хорошо справлялась с настроениями его матери.

— Бифштекс и пирог с почками были превосходны, миссис Сэллоуэй, — сказал он. Майкл всегда старался показать, как он ценит ее, потому что остальные этого не делали. — А какой у нас сегодня пудинг?

Она улыбнулась, и ее некрасивое морщинистое лицо засияло.

— Я сделала один из своих летних пудингов, — сказала она. — Надеюсь, что он вам понравится, черная смородина уже начала отходить.

— Я уверен, он будет восхитителен, — сказал он.

Когда она исчезла в кухне, Ральф посмотрел на Майкла с презрением.

— Почему ты всегда подлизываешься к прислуге? Ей платят за то, что она делает.

— Людям, кроме оплаты, нужно, чтобы их ценили, — заметил Майкл, пытаясь не показать своего раздражения бесчувственностью брата. — Если миссис Сэллоуэй уйдет, маме будет трудно найти ей замену.

— Это правда, — сказал Майлс. — Она может оказаться вынуждена нанять очередную девушку типа той ужасной, которая была с болот.

— Она не была ужасной, — возразил Майкл в отчаянии, что имя Адель всплыло раньше, чем он успел объявить свою новость.

— Да, она не была ужасной, Майлс, — поддержала его мать. — Мне ее не хватало, когда она ушла. Она была сообразительной и веселой, и у нее было доброе сердце. Возможно, миссис Сэллоуэй и лучше как экономка, но она очень унылая.

Мысли Майкла заметались. И хотя его обрадовала поддержка матери, он прекрасно понимал, что ей ничего не стоит изменить мнение, если он скажет о своем решении прямо сейчас. И все же отложить объявление о помолвке означало бы предать любовь к Адель.

Он набрал воздуха в легкие.

— Я намеревался подождать, пока мы не дойдем до бренди, чтобы сообщить вам свою новость, — сказал он, оглядев сидящих. — Но в данной ситуации я скажу вам ее сейчас. Вчера я сделал Адель Талбот предложение, и она согласилась.

— А кто такая Адель Талбот? — спросила Диана, и ее острый нос зашевелился, будто она учуяла запах крови.

— Не кто иной, как ужасная девушка с болот, — сказал Ральф, насмешливо фыркнув. — Господи, Майкл, да ты над нами издеваешься!

— Ты имеешь в виду мамину бывшую горничную? — неприятно резко сказала Диана. — Майкл, ты не можешь говорить это серьезно!

Он оглядел сидевших за столом и увидел ужас на всех лицах. Даже Лаура, на которую он всегда рассчитывал как на союзницу, выглядела невероятно шокированной. У матери на лице была написана паника.

— Я был знаком с Адель задолго до того, как она пришла в этот дом, чтобы выручить маму, — начал он, изо всех сил пытаясь придать своему голосу твердость. — Я встретил ее, когда мне было шестнадцать лет. Тогда она была просто другом. И каждый из вас должен быть ей благодарен за то, что она так заботилась о маме. После того как она ушла отсюда, она стала медсестрой. Я не терял с ней связи, и наша дружба переросла в любовь. Теперь она моя невеста, и с вашим одобрением или без него я женюсь на ней.

— Но она из простых, — возразила Диана, и ее рот исказила насмешливая гримаса.

— Я бы не назвала ее простой, — сказала мать, бросив неодобрительный взгляд на дочь. — Я бы назвала ее крайне непростой. Моя мать очень уважала ее бабушку, Хонор. Она всегда говорила, что это самое подходящее имя для этой женщины. — Потом она повернулась к Майклу. — Но ты должен простить меня, Майкл. Несмотря на то что я знаю, что Адель не простолюдинка и не ужасная, я не могу одобрить твой брак с ней. Я не имею ничего против нее лично. Но она крайне не подходит для мальчика из такой семьи и с таким образованием.

— Спасибо за твои слова, мама, — с ярко выраженным сарказмом произнес Майкл. — Но то, что вы считаете неподходящим, мало значит для меня. Для меня подходящая та женщина, которую я люблю и уважаю и у которой те же цели и устремления, что и у меня. В моих целях и устремлениях нет ничего общего ни с одним членом моей семьи. И ни у кого, сидящего за этим столом, я не вижу настоящей любви.

— Ты дурак, сын! — вдруг проревел Майлс. — Ты женишься на какой-то маленькой выскочке с болот и будешь всю жизнь жалеть об этом. У тебя впереди отличная карьера, но она будет сдерживать тебя.

— Как же она будет меня сдерживать? — спросил Майкл. — Она такая же начитанная, как и я, она говорит на классическом английском языке и умеет держать нож и вилку. Она добрая, хорошая, она прекрасна внутри. Разве я могу такое сказать о ком-либо из вас? Но я не собираюсь больше с вами спорить, я намереваюсь жениться на Адель с вашим благословением или без него. Если вы не можете принять ее как женщину, которую я люблю, тогда мне нечего больше вам сказать.

В этот момент в комнату вошла миссис Сэллоуэй, неся огромный летний пудинг. Она явно не слышала повышенных тонов, потому что на ее лице была улыбка. Майкл понял, что он ни за что не сможет снова сесть на свое место и есть пудинг, поэтому направился к двери.

— Куда ты? — крикнула мать, тоже поднимаясь со стула.

— Прочь от вас всех, — сказал он резко. — К людям, которые действительно заботятся о моем счастье.

Он побежал наверх, швырнул свои вещи в чемодан, схватил форму и когда был уже внизу у входной двери, из столовой выбежала мать.

— Не уходи, Майкл, — умоляла она со слезами на глазах. — Ты все, что у меня есть.

— Нет, — отрезал он. — У тебя есть еще двое детей с неудачным браком и четверо внуков.

— Но ты же знаешь, ты всегда был для меня особенным, — молила она его, ломая руки. — Я не вынесу, если потеряю тебя.

— Если ты хочешь удержать меня, тогда ты должна принять Адель, — сказал он. — Когда ты сможешь это сделать, дай мне знать.

Он ушел, а она все еще стояла у открытой двери.

К тому времени, когда Майкл спустился вниз через Лэндгейт к болотам, он понял, что в таком состоянии не сможет ехать обратно в Биггинг-Хилл. Перед обедом он выпил два больших джина с тоником, а потом еще вино. Он вовсе не был пьян, но был сильно расстроен и совсем не хотел попасть в аварию.