На улице было хорошо, она надела свою старую одежду и ботинки и тащила за собой маленькую тележку. Она никогда не гуляла много по Гастингсу, после долгого рабочего дня в больнице она всегда слишком уставала, но она скучала по свежему воздуху и по одиночеству, которого так много было в ее жизни, прежде чем она стала медсестрой.
Она заполнила тележку за час, потому что сильный ветер за последние недели выбросил на пляж много веток с моря. Она как раз возвращалась по галечному берегу, чтобы положить в тележку последнюю охапку, когда, к своему удивлению, увидела вдалеке Майкла.
Он шел из гавани Рай, наклонив голову, укрываясь от ветра. Он не был одет для прогулки в таком диком месте, ей показалось, что он одет в длинное городское пальто поверх костюма, и был с непокрытой головой.
— Майкл! — закричала она, но ветер был слишком сильный, чтобы он мог услышать. Она добежала до тележки, свалила на нее хворост и побежала навстречу ему. И только когда она была примерно в двух сотнях ярдов от него, он поднял голову и увидел ее.
— Адель! — закричал он с ликованием и кинулся бежать. — Я не ожидал тебя увидеть. Я думал, ты будешь работать.
Майкл рассказал ей, что приехал в канун Рождества, но машина барахлила и он отвез ее механику в гавань, чтобы тот починил. Утром сюда его подвез один из соседей матери, и он ожидал, что уедет на отремонтированной машине, но требовалась еще одна деталь и еще один день на починку.
— Я должен был пойти домой по дороге, — сказал он, с сожалением глядя на свои шикарные черные туфли, покрытые грязью. — Эти туфли не предназначены для плохой дороги, но я вспомнил, как ты первый раз показывала мне дорогу в гавань, и мне захотелось снова пройтись здесь. Потом я вдруг увидел тебя прямо перед собой.
— Ты бы пришел в коттедж, если бы меня не увидел? — спросила она, чувствуя, что, возможно, было бы умнее побежать домой, переодеться в приличную одежду и ждать его визита.
— Не думаю. Я уже подумал об этом и решил, что у меня недостаточно смелости, чтобы встретиться с твоей бабушкой.
— Но почему же? Она на тебя не сердится, и она знает, что мы общаемся, — сказала Адель. — Я показала ей медальон позавчера вечером, и она не сказала ничего плохого на этот счет. И кстати, спасибо за медальон, он такой чудесный… но ты не должен был тратить на меня столько денег.
Она раздвинула воротник, чтобы показать ему, что она носит его.
— У меня тоже есть для тебя подарок, не такой шикарный, как твой, но я ждала, когда, ты вернешься в Оксфорд, чтобы послать его.
Он улыбнулся.
— Посмотри на себя! Ты такая красивая с розовыми щечками и в этой пушистой шапке.
Адель покраснела.
— По-моему, я больше похожа на пугало, — сказала она. — Почему ты всегда появляешься, когда я не готова?
— По-моему, великолепнее, чем сейчас, ты просто не можешь выглядеть, даже если бы потратила много часов на подготовку, — сказал он, глядя внимательно ей в глаза, так что ей пришлось опустить взгляд. — Ты же знаешь, что я безнадежно в тебя влюблен?
Адель услышала его слова, но подумала, что он шутит. Он не мог сказать это всерьез. Или мог?
И все же, когда она подняла глаза, было похоже, что он не шутил. Он смотрел на нее с такой нежностью, его полные губы, покрасневшие от ветра, были слегка приоткрыты, будто он, затаив дыхание, ждал ее ответа.
— Ты серьезно? — спросила она срывающимся голосом.
— Я никогда не был более серьезным, — сказал он и потянулся к ней. — Я сто раз пытался сказать себе, что я это просто придумал, но ничего не помогает.
И тогда он поцеловал ее, и их холодные губы потеплели от прикосновения, и чем крепче он прижимал ее к себе, тем становилось теплее. Адель забыла, что они на болотах, забыла о холоде, о хворосте в тележке и о том, что бабушка ждет, когда она вернется, Не имело значения ничего, кроме этого прекрасного чувства, которое охватило ее.
— Пойдем в замок, — прошептал он, взяв ее за руку и уводя по направлению к замку, прежде чем она успела ответить. — Мы укроемся там от ветра.
В замке ютились овцы, и Майкл рассмешил Адель, подбежав к ним, чтобы прогнать.
— Это нехорошо, — сказала она. — Это был их дом.
— Нет, не их, это наш дом, — сказал он, обнимая ее. — Ты привела меня сюда в первый день, когда мы встретились, и я разболтал всю эту ерунду про своих родителей. Ты помнишь?
Она кивнула. Она хорошо помнила, что чувствовала в этот день, он понравился ей, она доверяла ему, но все же боялась слишком много рассказывать о себе.
Она оглянулась вокруг себя, и ее охватило теплое чувство к этому старинному замку, где она в прошлом проводила так много времени. В его осыпающихся каменных стенах не было слышно стона ветра, и хотя небо над ним было таким же серым, как камень, в нем укрылись деревья, листочки которых зеленели. Это был рай для множества животных и птиц, а сейчас он стал раем и для нее с Майклом.
— Ты никогда не рассказывала мне своих секретов, — сказал он подчеркнуто, взяв ее за руку и отводя на поросшую травой скамью, чтобы сесть там. — Но ты наверняка можешь рассказать мне их сейчас, когда я сказал тебе, что люблю тебя?
Адель проигнорировала слова о секретах, ее больше волновала любовь.
— Ты не можешь говорить серьезно, Майкл, — сказала она, поворачиваясь к нему и обнимая его лицо ладонями. — Ты подумал, что об этом скажут твои родители?
— Да, и мне все равно, что они скажут. Этим летом мне будет двадцать один, я вступлю в ВВС и могу делать со своей жизнью то, что захочу. Я ничего им не должен.
— Нет, должен, — настаивала она. — Они твои родители, они содержали тебя, пока ты учился в школе и в Оксфорде. Если они порвут с тобой, ты не сможешь с этим примириться.
— Ты так думаешь? — поднял он брови. — Отец обо мне на самом деле не заботится — он швыряет мне деньги, но это просто его способ держать меня под контролем. Мама меня любит, но она никогда не думает о том, чего хочу я или что нужно мне, это просто «я, я, я» рядом с ней. Я должен ее поддерживать, я должен ее защищать, я должен себя демонстрировать ее умным мальчиком.
Адель почувствовала, что он очень реально воспринимает родителей, потому что не могла бы опровергнуть ни одного его слова. Но как девочка с болот сможет просто переехать в тот мир, в котором он вырос?
Он положил ее спиной на траву и целовал с такой страстью, что она забыла обо всех своих беспокойствах, ее будто кто-то унес в волшебное место, где не имело значения ничего, кроме настоящего момента.
И только когда его руки проскользнули под ее пальто и дотронулись до ее груди, она пришла в себя.
Перед ее глазами возникло лицо мистера Мэйкписа. В восторге от поцелуев она забыла, что мужчины обещают все что угодно, чтобы получить то, чего они хотят.
— Мне пора домой, — сказала она, отталкивая его руки и вставая. — Ланч будет скоро готов. Я уезжаю пятичасовым автобусом, и мне нужно провести еще какое-то время с бабушкой до отъезда.
Он приподнялся на одном локте и, ошеломленный, посмотрел на нее.
— Но я не знаю, когда теперь смогу вырваться, чтобы приехать сюда, — растерянно сказал он.
— Лишь бы ты не опоздал, — ответила она резко, поднимаясь на ноги. — Я не могу валяться на траве, когда тебе заблагорассудится, у меня есть обязанности.
— Почему ты сердишься? — спросил он, поднимаясь. — Что я сделал не так?
История с мистером Мэйкписом, которую она слишком хорошо помнила, снова встала у нее перед глазами. Она тоже ему доверяла, и потом он предал ее доверие. Как она может знать, говорит ли Майкл, что любит ее, только чтобы добиться ее, или это действительно так и его прикосновения — просто часть этого чувства?
Она отлично знала от своих подруг-медсестер, что ребята, встречавшиеся с девушками, ласкали их груди, сжимали и гладили ягодицы и залезали рукой под юбку. Медсестры часто обсуждали, как далеко они позволяют им заходить, прежде чем оттолкнуть их. Это была словно игра, где на каждом свидании девушки позволяли чуть больше вольностей. Адель не хотела играть в игры, она хотела точно знать, на каком она свете. И все же она не могла прямо сказать об этом Майклу, все это ее слишком смущало.
