– Паш, я чего-то не понимаю?
– Сашка затворница. Она крайне редко покидает свою квартиру. И никого не принимает. Как-то на десятилетие выпуска мы, пьяные, веселые, попытались завалиться к ней… Нам просто не открыли дверь, хотя свет в окнах горел. Пахомова общается с людьми по телефону и в Интернете, но в реальности предпочитает не встречаться. Вот я и удивился тому, что ты к ней приехала. Неужто Сашка тебя пригласила?
– Нет, ее бабка.
– Тетя Маня?
– Она. – Сашину бабулю знали многие выпускники их школы. Она работала в школьном буфете пекарем. Ватрушки от тети Мани были вкуснее эклеров и медовиков.
– Так тебя к Пахомовым везти? Я, правда, не знаю, где они сейчас обитают, но у тебя наверняка есть адрес.
– Нет. В гостиницу «Приморская», я там номер забронировала.
– Отличный выбор. «Приморская» у нас сейчас считается самым топовым местом. Туда иностранцы селятся, если в город приезжают, а в ресторан при отеле ходят местные буржуины.
– Надо же. А когда-то была обычной совковой гостишкой.
– У нас тут много что изменилось.
– Серьезно? Я что-то не замечаю.
– Поющие фонтаны открыли, роллердром построили, возвели смотровую площадку…
– Лучше б дороги сделали, – буркнула Оля, когда машину в очередной раз подбросило на кочке. – А мэр по-прежнему Сашин отец?
– Чего? – Пашка расхохотался.
– Сашка говорила мне, что он выигрывает все выборы на протяжении всех лет.
– А она, оказывается, врушка.
– То есть?..
– Пахомова сняли восемь лет назад. И больше он на пост мэра не баллотировался. Потому что тут его все ненавидят, и у дрессированной обезьяны больше шансов стать главой города, чем у него.
– Чем он так прогневил горожан?
– Он пытался закрыть порт, пусть и на время.
– Но город живет за счет порта…
– Вот именно. Но Пахомов так рьяно взялся за борьбу с контрабандистами и коррупционерами, что готов был и на крайние меры.
– Неужели он надеялся справиться с портовой мафией?
– Прикинь?
– И что, его сняли?
– Да. Состряпали какое-то дело, вылили кучу грязи и… как это называется? О, вспомнил, предали импичменту.
– Хорошо хоть не убили.
– В лихие девяностые точно грохнули бы.
– И чем Сашин отец сейчас занимается?
– Увидишься с ней и спросишь, я без понятия. Кстати… – Пашка взял с приборной панели визитку (у бомбил они тоже имелись, надо же!) и протянул Оле. – Вот мой телефон. Позвони после встречи, расскажи, как она. Ну, и вообще… – Бывший одноклассник засмущался. Мальчишкой он был влюблен в Олю и, видимо, сейчас вспомнил об этом. – Набирай, если довезти надо или просто… поболтать с одноклассником.
– Хорошо. – Оля ободряюще улыбнулась Пашке. – А мы, судя по всему, приехали.
«Приморская», построенная в брежневские времена по типовому проекту, выглядела неказисто. И чтобы придать ей шика, новые хозяева возвели высокое крыльцо и над ним водрузили помпезную вывеску, украшенную, кроме всего прочего, тремя звездами.
– Сколько с меня? – спросила Оля.
– Да ничего не надо.
– Перестань, Паша. – Она вынула двести рублей и положила их на сиденье. Ехали всего минут пятнадцать, и она не думала, что в этих местах таксисты берут больше за столь короткую поездку. – Все, пока. Рада была видеть.
– Ты звони.
– Обязательно. – Оля помахала Пашке рукой и зашагала к высокому крыльцу с покрытыми серебрянкой гипсовыми колоннами.
* * *
Оля стояла перед четырехэтажной хрущевкой, выкрашенной желтой краской, и не верила, что пришла по адресу.
Саша Пахомова, девочка, рожденная с золотой ложкой в зубах, живет тут?
Ольга сама была из благополучной семьи среднего достатка. И в первый класс пошла нарядной. Прибалтийская форма (это был последний год, когда форма являлась обязательной) с гофрированным фартуком, гольфы с помпонами, ярко-розовый ранец и того же цвета японские наручные часы. Оля считала, что будет выглядеть лучше всех, пока не увидела Сашу. На той джинсовая тройка (старшеклассницы уже ходили в таких, но из дешевого материала и без лейбла известной американской фирмы), ажурные белые колготки, а в волосах не банты, а диковинные заколки с мордочками диснеевских героев. Но добили Олю кеды со звездами! Все девочки были в босоножках или туфельках, а Саша в немыслимых спортивных чеботах, расшитых разноцветными стразами.
– Ты знаешь, кто это? – спросила она у мамы, указав на модницу.
– Это дочка Пахомова.
– А кто это?
– Дядя за ее спиной.
– Да, я вижу дядю. Но кто он?
– Начальник отдела международных перевозок порта.
И даже семилетняя Оля поняла, что Пахомов очень крутой мужик.
С его дочкой она подружилась не сразу, зато по-настоящему. Вокруг Саши постоянно крутились желающие угоститься импортными жвачками и шоколадом или поиграть в «Тетрис». Но Ольга держалась от Пахомовой на расстоянии. Она считала ее задавакой и уж точно не мечтала о том, чтоб стать одной из ее «фрейлин». Тем более большинство мальчишек были ее «вассалами». Пусть они и льнули к Пахомовой, желая разжиться вкусностями или развлечься с игрушками, но влюблены были в Олю Крестовскую. Она и без джинсового костюма могла свести с ума любого пацана от семи до десяти лет.
Пахомова сама подошла к Крестовской, чтобы позвать ее в гости. Ее одну!
– И что мы будем делать у тебя? – подозрительно спросила Оля. Она знала, что Пахомова по уши влюблена в Лешку Земских, а он самый страстный поклонник ее, Крестовской. Ей уже мелко пакостили другие девочки, избранники которых не отвечали им взаимностью.
– Ты так красиво плетешь себе косы… Научи меня, пожалуйста.
Оля скептически посмотрела на куцый хвост Саши, но решила, что, если он преобразится в «корзиночку» или «колосок», хуже не будет.
Оля приняла приглашение, и девочки чудесно провели время, делая друг другу прически и крася мордочки французской косметикой Сашиной мамы. А на следующий день после школы вновь встретились, но теперь гостью принимала Оля. И занимались они дрессировкой кота и хомяка. Крестовские разрешали дочери заводить животных, а Пахомовы своей нет – у ее мамы была аллергия на шерсть. Вскоре девчонки стали закадычными подружками. И этому никто не мог помешать, даже Леша Земских, которого Оля терпеть не могла, а Саша обожала.
– Что ты в нем нашла? – недоумевала Крестовская.
– Он умный.
– Не дурак, но и не семи пядей во лбу.
– Красивый.
– Ты издеваешься? Он толстый и белобрысый.
– Крупный и белокурый. А еще он хорошо воспитан.
– Земских? Да он постоянно меня за косы дергает.
– Он обращает на тебя свое внимание, – рассудительно говорила Саша, судя по всему, цитируя свою маму, с которой советовалась по вопросам, касающимся сердечных дел. – А Леша тебе правда не нравится?
– Нет, – совершенно искренне отвечала Оля.
– Совсем-совсем?
– Ни чуточки.
– Это хорошо, – успокаивалась подруга.
Земских Саша продолжала любить – именно такое определение она нашла своему чувству – все школьные годы. Тогда как он с тем же постоянством ее игнорировал. Впрочем, и Оля ему нравиться перестала. Его вообще мало интересовали девчонки. Лешка вечно пропадал на пляже или в порту. Стал худым, черным от загара, а его и без того светлые волосы выгорели до льняного цвета. Как и брови с ресницами. Но такой, как ни странно, он стал больше привлекать барышень. И на выпускном балу десятиклассников Лешу Земских признали королем вечера. А Олю Крестовскую королевой. И они танцевали под Селин Дион, а Саша, глядя на них, глотала слезы.
Оля встряхнулась. Воспоминания завладели ею, и она забыла, где находится. Родной город, улица Маркса на окраине, хрущевка в четыре этажа, квартира, в которой живет дочка бывшего мэра. Ольга подошла к подъездной двери и нажала на кнопку с цифрой девять.
Раздалось пиликанье, затем старческий голос:
– Кто?
– Тетя Маня, это Оля Крестовская.
– Олечка, – обрадовалась та. – Заходи!
