Ирина Григорьевна (входит). К вам можно, Андрей Петрович?
Челноков. Зачем такие вопросы? Вам ко мне всегда можно. Я всегда рад вас видеть, рад вам служить. Присаживайтесь, Ирина Григорьевна, пожалуйста.
Ирина Григорьевна (садиться). Мне не нужно служить, Андрей Петрович, подписать вот это письмо вместо директора вы можете? (Подаёт бумагу).
Челноков. Давайте посмотрим (читает глазами). Так, я понимаю, могу подписать (подписывает).
Ирина Григорьевна. Вот и хорошо (встаёт). Думала, что неделю придётся ждать. Я уж с ними договорилась, но, сказали, без письма ничего делать не будут (уходит).
Челноков. Да, подождите уходить. По поручению Виктора Алексеевича я сегодня говорил с профессором Шапкиным по вашему делу...
Ирина Григорьевна. Он ко мне заходил, мы обо всём переговорили.
Челноков. Ясно, не смею больше вас задерживать.
Ирина Григорьевна уходит, Челноков один.
Спасибо никогда не скажет: как же можно, она жена директора! Или любовница? А кто их разберёт?
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Челноков и Янин.
Янин (входит). Вы не заняты, Андрей Петрович, к вам можно? Галя куда-то отошла, я сам...
Челноков. Заходите, заходите, Владислав Матвеевич. Проходите, присаживайтесь, чем могу служить?
Янин. Я к вам пришёл поговорить о Безобразове. Опыты он хочет провести, связывает с ними большие надежды. Придумал оригинальную приставку к установке, которую изготовили в Америке и любезно согласились отдать ему. Он её привёз...
Челноков. Не бесплатно, Владислав Матвеевич? За валюту!..
Янин. Естественно, люди вложили свой труд, почему же они должны были нам дарить? Вася, конечно, придумал принципиальную схему, но проект и реализацию её в металле сделали американцы.
Челноков. Ладно, ладно... я всё понимаю.
Янин. Но дело-то в другом: он не может работать, постоянно возникают ненужные преграды и препятствия.
Челноков. Был он у меня. Что значит "ненужные преграды"? Речь идёт о деньгах. И зачем ему к установке ещё приставка понадобилась?
Янин. На установке он в Штатах прошёл все режимы, какие только она позволяла, выжал из неё, казалось, всё. Может быть, поэтому они ему её легко отдали. Но уже здесь Вася придумал приставку. А эта приставка увеличивает возможности установки в разы!.. Как у него работает серое вещество! Представляете?..
Челноков. Я могу представить. Но в его хвалёной Америке без денег, я понимаю, дела тоже останавливаются. Так и у нас: будут деньги - будет работа. Вы ему это объясните!
Янин. Если б только деньги! Я наблюдаю, как он мучается, бьётся как рыба об лёд. Сейчас, конечно, держат деньги. Но эти деньги ведь запланированы, выделены на этот год. Всё утверждено в министерстве. Вы же всё это знаете, Андрей Петрович!
Челноков. Кстати, в министерстве не меньше нас заинтересованы в практических результатах, уже бумаги прислали для отчёта.
Янин. А чего же Сидоренков выжидает?
Челноков. Вы сами и поговорите с Абуш Кельмовичем.
Янин. Я? Боюсь, он меня слушать не будет. Вы заместитель директора по науке... а я?..
Челноков. А ты, кажется, ему зять? По-родственному, так сказать...
Янин. Вот именно, что кажется. У нас с ним строго официальные отношения: он делает вид, что ничего не знает о наших с Зинаидой отношениях, я его не стараюсь разуверить в этом. Он не признаёт гражданских браков, а другого у нас не планируется.
Челноков. Настрой Зинаиду...
Янин. По-моему, это несерьёзно! Это же производственный вопрос, Андрей Петрович! Речь не о нас с Зинаидой... Вы оба начальника могли бы договориться, и деньги-то совсем небольшие. Он, по-видимому, ждёт, когда они с одного счёта перекочуют на другой, это можно предположить.
Челноков. Нет, Владик, я с ним разговаривать не хочу: говорит, денег нет, значит, нет. У него своя политика: подольше подержит, поменьше истратит - больше премия. Я сказал твоему вундеркинду, пусть в понедельник идёт к директору, - чем чёрт ни шутит.
Янин. Такие ребята, такие светлые головы! Один уехал и второго выдавливаете. Его уговаривали остаться, когда он там был, и сейчас приглашают, отъезд только от него зависит. Он не хочет уезжать, сопротивляется, а вы выдавливаете...
Челноков. Ты чего на меня-то, Владик? Я что ли его выдавливаю? Наша система такая не поворотливая. А что, действительно, он толковый физик? Ты ведь тоже физик, я-то технарь. Что ты о нём думаешь?
Янин. Его фамилия Безобразов. Он безобразно талантливый физик, если можно так выразиться. Если он уедет, то будет развивать науку там, если останется, то у нас. Это надо понять нашему руководству.
Челноков. Ты ведь тоже, говорят, талантливый физик, но ведёшь себя тихо. И чего ты о нём печёшься, он же твой конкурент.
Янин. Да, я физик, говорят, был талантливый. Но я сгорел, потух, дымлю только. Сорок восемь стукнуло, чего вы хотите? Стал ленив и циничен. Прийти к вам едва себя заставил. Вы знаете мою историю?
Челноков. Нет, что-то на уровне слухов. Расскажи, буду знать.
Янин. Я кратко. В советское время учился в физтехе. За анекдот про политбюро осудили на пять лет. Два с половиной отсидел, выпустили.
Челноков. На каком курсе тебя взяли?
Янин. На третьем. А когда вернулся, благодаря моему шефу, академику, разрешили мне самостоятельно подготовиться и, как тогда говорили, экстерном закончить образование.
Челноков. Вместе со своими однокурсниками закончил?
Янин. Почти, разница была небольшая. Потом довольно удачно так сложилось и тема "жирная" была, короче, я защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук.
Челноков. Действительно, удачно всё получилось, я понимаю: вышел из тюрьмы и два диплома... один за другим...
Янин. Да. Казалось бы, всё исправлено, живи и работай, как будто не было ничего в прошлом. Но нет, я чувствовал, что что-то во мне надломилось, надорвалось что ли. Или как-то перегорел я? Никакого энтузиазма, как говаривал когда-то Аркадий Райкин. Так и продолжаю дымить...
Челноков. В дни моей молодости, я вспомнил, у нас на работе тоже был любитель политических анекдотов, потом вдруг исчез. Нас собрали специально, кажется, в актовом зале, и человек в безупречном костюме объяснил нам очень коротко, чтобы мы не задавали о нём никаких вопросов. При этом присутствовал сам директор. Мы, конечно, тогда были послушными. Но ты над докторской ведь работаешь, я понимаю?
Янин. Все работают, Андрей Петрович, вы не хуже меня знаете, но выходят на защиту далеко не все. Взялся я за докторскую, но постепенно выяснилось, что проблема слишком мелкая. Защищаются и с такими, и с даже более мелкими: собирают несколько в одну кучу и, пожалуйста, диссертация готова. Но это не по мне.
Челноков. Ну а Безобразов?
Янин. Безобразов мне не конкурент. Его потенциал нельзя сравнивать с моим. Я всегда найду себе работу по моим скромным возможностям. Он может много, очень много для развития нашей науки. Вы только подумайте, ему всего двадцать пять лет!
Челноков. Говорят, что наука не знает границ, она интернациональна.
Янин. Вы же знаете, Андрей Петрович, что это не так! За крупным учёным следуют крупные дела в той стране, где он живёт и работает: школа, ученики, новые НИИ, новые технологии, промышленное и общее развитие. Или ничего такого, если он уедет под давлением обстоятельств.
Челноков. Ясно, Владик. Душевно мы с тобой побеседовали. В технических науках наблюдается аналогичная картина, тоже наиболее талантливые ребята уезжают.
Янин. Мы и без мозгов проживём!
Челноков. В прошлом году один наш сотрудник ездил туристом в Америку, совершенно случайно встретил там бывшего моего ученика, у нас даже совместная научная статья с ним опубликована. Что ты думаешь, этот талантливый парень в Штаты уехал, там работает, уже гражданство получил. Привет мне передавал...
