— Конечно. Как вам будет угодно.

Мужчина направился к двери и вышел наружу.

Крюгер проводил его взглядом, а потом посмотрел на часы.

6:10.

Еще три часа. Еще три часа, и это адское место перестанет для него существовать.

Он сунул руку в карман — еще за одной сигаретой.

АСУНСЬОН. 05:55

Примерно через час они нашли нужную регистрационную карточку.

А нашел ее Фолькманн. Они втроем сидели за столом, и перед каждым из них лежала кипа регистрационных карточек и страница письма Эрнандеса. На карточке было написано другое имя — Роберто Феррес, но почерки явно совпадали. Буквы с сильным наклоном и их размер — это был, несомненно, почерк Эрнандеса.

Когда Фолькманн нашел карточку, Санчес запросил список гостей, которые останавливались на втором и третьем этажах. Теперь эта информация лежала перед ним — несколько листов компьютерных распечаток, которые он еще не успел просмотреть.

Взяв регистрационную карточку в руку, Санчес посмотрел на раздраженного менеджера. К кофе, который тот принес, так никто и не прикоснулся.

— Та комната, которую сеньор Феррес снимал на втором этаже. Счет был оплачен заранее?

Так значилось в регистрационной карточке, но Санчес решил уточнить. В счет было внесено не только проживание, но также бутылка шампанского и бутерброды. Это Санчеса удивило.

— Да, наличными, — ответил менеджер, глядя на карточку в руке Санчеса.

— А он вернул ключ от комнаты?

— Нашим гостям не нужно возвращать ключи. Двери открываются при помощи сменных пластиковых карточек. Из соображений безопасности коды изменяются компьютером каждый раз, когда в номер въезжает новый постоялец, и ему выдают новую пластиковую карточку. У каждого гостя свой индивидуальный код.

Санчес кивнул.

— Хотите осмотреть комнату, где останавливался этот джентльмен? — спросил менеджер. — Насколько мне известно, сейчас она не занята.

— Может быть, мы сделаем это позже. — Санчес знал, что это бессмысленно. За это время в комнате уже десятки раз проводилась уборка. Он взглянул на часы. 06:15. — А в комнате сеньора Эрнандеса… сеньора Ферреса… не произошло ничего необычного? Никто не сообщал вам о нарушении спокойствия?

— Каком нарушении спокойствия? — Менеджер слегка испугался.

— Драки. Ссоры. Какой-нибудь шум, — пояснил Санчес.

— У меня очень ответственный персонал. Если бы что-то произошло, они доложили бы о случившемся и была бы сделана соответствующая запись в журнале. — Менеджер пожал плечами и улыбнулся. — Иногда такое происходит. Например, ссоры между супругами. Они швыряют друг в друга разными предметами. Вы думаете, нечто подобное произошло в комнате этого джентльмена?

— Может быть. А может быть, и нет.

— Я могу проверить журнал жалоб на этом этаже, если хотите.

— Да, это было бы просто замечательно. Кроме того, проверьте пожалуйста, не оставлял ли этот джентльмен в комнате какие-то вещи. Возможно, личные. Хорошо?

Менеджер кивнул и сразу же ушел.

Санчес потер глаза и сказал сам себе:

— Шампанское и еда… это странно. И зачем Руди это заказал?

Подняв листы компьютерных распечаток, Санчес взял первый из них. Список начинался с первого номера на этаже Эрнандеса. Детектив начал внимательно просматривать распечатку, пробегая глазами строчки. Номер комнаты. Имя и фамилия. Счет.

Через некоторое время он пару раз моргнул, протер налитые кровью глаза и поднял голову.

— Наконец забрезжил хоть какой-то свет!

Фолькманн и Эрика изумленно уставились на детектива.

— На том же этаже, что и Руди, номер с несколькими комнатами заказал известный нам человек. — Санчес впервые за долгое время широко улыбнулся. — Сеньор Николас Царкин.

Через пару минут вошел менеджер с толстым гроссбухом в руках и сообщил Санчесу, что в комнате ничего не оставляли и никаких жалоб на первом этаже 25 ноября и утром следующего дня не было. Вообще в тот день было всего две жалобы: одна на втором этаже — чрезмерно страстная парочка очень шумно вела себя в спальне, и это раздражало пожилую даму в соседнем номере. Вторая жалоба касалась пьяного постояльца, который приставал к одной из официанток. Санчес спросил, не могли бы они взглянуть на номер, который снимал Царкин.

— Мне очень жаль, но этот номер сейчас занят. Но как только гости съедут сегодня утром, я вам это устрою. — Менеджер пожал плечами. — Простите, но я ничем вам больше не могу помочь.

— Благодарю за помощь, сеньор. — Санчес кивнул.

В дверь постучали. Вошел какой-то мужчина и что-то тихо сказал Санчесу по-испански. Санчес извинился и вместе с мужчиной вышел в коридор.

Фолькманн взглянул на Эрику. Он осознал, что за последние сутки они оба спали всего лишь несколько часов. Девушка выглядела очень уставшей. Она нервничала, но глаза у нее были сонные. Прядь светлых волос упала ей на лицо, и она заправила ее за ухо, широко улыбнувшись при этом Фолькманну.

— Можете подняться к себе в номер — немного отдохнете. Я позову вас, если что-нибудь произойдет, — сказал Фолькманн, глядя на нее.

Девушка покачала головой. Вернулся Санчес и заговорил с ними, не обращая внимания на присутствие менеджера:

— Это был детектив Кавалес, которому я поручил расследовать дело о самоубийстве Царкина. Ему удалось получить список телефонных звонков из дома Царкина за последние две недели. В списке есть два звонка, сделанных по радиотелефону в северо-восточный район Чако…

Санчес подождал, пока они осознают эту информацию. И Фолькманн, и девушка, несмотря на усталость, теперь внимательно смотрели на Санчеса.

— Радиотелефонная связь, — продолжил Санчес. — У нас есть имя. Карл Шмельц. И адрес. Это на территории, принадлежащей индейцам. На север от реки Сальдаго, недалеко от границы с Бразилией. Заброшенное, безлюдное место. Джунгли и болота. В таком месте повеситься от скуки можно.

— Насколько это далеко? — спросил Фолькманн.

Санчес пожал плечами.

— Пятьсот километров, а может больше. Туда часов десять ехать на машине. Дороги там плохие. Очень плохие — дороги в джунглях.

Фолькманн посмотрел на часы. 6:30. Ему нужно было поспать, поскорее закрыть глаза, а не трястись по разбитым дорогам, пробираясь сквозь джунгли. Но тогда, должно быть, будет уже слишком поздно.

— Если лететь вертолетом, — сказал Санчес, — мы доберемся туда за два часа. Может, чуть меньше.

— Вы можете это устроить? — спросила Эрика.

Санчес кивнул.

АСУНСЬОН. 6:41

Фолькманн смотрел из вертолета, как под ними проплывают здания Асунсьона. В кабине было тесно и жарко, впереди светило солнце, и пилот надел защитные очки. Приглушенный грохот лопастей, рассекающих раскаленный воздух, наполнял кабину.

В кабине вертолета «Дофин» их было пятеро, не считая пилота: Эрика, Фолькманн, Санчес, детектив Кавалес и еще один детектив по имени Маринго.

Два детектива, подчиненные Санчеса, были вооружены стандартными пистолетами 38-го калибра и помповыми ружьями. Рядом с Санчесом лежало две военных винтовки М-16 и шесть обойм патронов к ним.

Вторая винтовка предназначалась Фолькманну. Санчес держал ее возле себя, но Фолькманн знал, что именно ему придется воспользоваться ею, если потребуется.

Они поднялись повыше, и «Дофин» тряхнуло. Санчес объяснил им, что подниматься слишком высоко нельзя из-за жары, так как лопасти плохо вращаются в разреженном воздухе. Фолькманн увидел, что альтиметр вертолета уже показывал около двух тысяч футов, и на этой отметке стрелка замерла.

Они летели сначала над чахлым лесом, потом над джунглями, внизу проплывали адобы и деревянные и соломенные хижины, тянулись поля сахарного тростника, на которых местами возвышались развалины старых сахарных заводиков. Справа текла река Парагвай. Серо-зеленая лента извивалась между зелеными берегами до самого горизонта.

Фолькманн чувствовал, что в тесной кабине повисло напряжение. Все устали и были раздражены.