Особенно радовало Морисона то, что тандем на равных обсуждает с Америкой и Великобританией возможные варианты разоружения, хотя, пользуясь в ООН своим положением непререкаемого лидера, мог бы протолкнуть любую нравящуюся ему резолюцию. Иногда он откровенно жалел, что его английский коллега с неподходящим нынешнему положению его страны снобизмом отказался принять доверительный тон в общении с Павловым и Шэнем, а держался подчеркнуто холодно и даже отстраненно. Может, он вел бы себя по-другому, если бы знал об «эффекте» и о том, что в действительности произошло в Санта-Фе четыре года назад.
На минуту упустив нить разговора, Морисон задумчиво вздохнул, глядя на свинцовые, чуть подернутые дымкой тумана воды озера Тайху.
– Вас что-то беспокоит, коллега? – прервав беседу, осторожно спросил китайский министр.
– Странный вопрос министру страны, которая потеряла двадцать миллионов человек пять лет назад.
– Прошу прощения, что прервал ваши размышления, – с легким поклоном ответил Шэнь.
– Это я должен извиниться, что на минуту выпал из разговора. Это озеро, туман, тишина… Все так мирно, спокойно, как будто и не было ничего, – грустно вздохнув, проговорил Морисон.
– Мы как раз обсуждали операцию ООН в Киеве по захвату ядерных зарядов, – напомнил российский министр.
– И…
– Появилась новая информация от экспертов, – Палов заглянул в свой планшет. – Это заряды с боевых блоков от ракет воздушного базирования ВВС США AGM-6911, которые были доставлены в Киртлэнд для демонтажа за день до нападения на Центр ядерных материалов.
– Черт возьми! Значит, террористам все же удалось вывести из подземного хранилища несколько боеголовок, – сдвинул брови госсекретарь.
– Мне кажется, ситуация несколько сложнее, – китайский министр сделал небольшую паузу, как бы обдумывая свои дальнейшие слова. – Дело в том, что у нас есть все основания предполагать, что нападение на Киртлэнд было организовано вашими военными с целью похищения ядерных боеголовок и их последующей передачи радикальным или террористическим группам для дестабилизации международной обстановки.
– Это невозможно. Никто из наших не мог пойти на это. После применения «эффекта» у генералов были четкие приказы от Президента обеспечить максимальное сотрудничество с инспекторами ООН по разоружению, – вполне искренне возмутился американец. – Скорее всего, небольшой группе террористов удалось каким-то образом выбраться из хранилища, прихватив с собой несколько боеголовок.
– Послушайте наши аргументы, – российский министр снова заглянул в планшет. – Группа молодых офицеров базы нападает на хранилище ядерных материалов. У них есть ключи, коды, допуски и оружие, чтобы полностью захватить объект.
– Они даже не террористы! Это просто группа сумасшедших юнцов, отчаявшихся наблюдать, как гибнет их страна, – госсекретарь сделал энергичный жест рукой: – Посмотрите на их требования: отставка Уолберга, прекращение разоружения. Это просто нереально.
– Можно я продолжу? – Павлов вопросительно посмотрел на американского коллегу. – Требования нападавших были действительно бессмысленны. Мы думаем, что они вступили в переговоры, чтобы отвлечь внимание, выиграть время и оттянуть штурм. Им надо было пару часов, чтобы подготовить и вывести несколько боеголовок. Я уверен, что ваши военные предоставили ООН далеко не полный план подземного хранилища и там наверняка были скрытые выходы, эвакуационные или сервисные тоннели, о которых инспекторы не знали. Я думаю, что боеголовки были вывезены через один из них.
– Но ведь на них должны были быть маяки, – не унимался Морисон.
– Маяки можно отключить или в крайнем случае, если вы неспециалист, экранировать. Позволю себе напомнить, – сдержанно улыбнулся Павлов. – Среди нападавших было несколько технических специалистов ядерного центра, для которых отключить маяки и подготовить заряды к транспортировке не составило бы проблем. Но слушайте, что происходит дальше. Несмотря на явную угрозу ядерным материалам, Министерство обороны не дает команды на штурм. Это можно оправдать. В хранилище установлена автоматическая система охраны, пушки, огнеметы, и надо хорошо подготовиться, попытаться все это отключить. Допустим, ваши генералы не хотели отправлять штурмовые группы на верную смерть. Но почему в самом начале не был отдан приказ об обрушении купола. Это могло бы решить проблему сразу и быстро.
– Мы пытались договориться с террористами, – вяло возразил госсекретарь. – Это ведь все же наши офицеры. Наверно, командование решило дать им последний шанс сдаться. К тому же внутри была группа экспертов ООН.
– Я уверен, что, если бы руководство ООН знало о возможности обрушения купола, они бы сами вас об этом попросили, – вступил в разговор китайский министр. – Риск от того, что около тысячи ядерных зарядов вышли из-под контроля, был слишком велик. Ведь если бы нападавшие действительно оказались террористами-фанатиками, они бы могли взорвать один или несколько зарядов прямо в хранилище. Тогда половина Санта Фе и южные пригороды были бы стерты с лица земли, а юг страны был бы покрыт радиоактивными осадками. Тысяча боеголовок по пятьдесят килотонн после детонации хотя бы одного заряда превратились бы в грязную бомбу гигантских размеров.
– Это все косвенные доказательства, – Морисон, чувствуя, что главные аргументы впереди, с вызовом обвел взглядом собеседников. – Что еще вы можете предложить в пользу своей теории?
– Давайте пока закончим с косвенными, как вы сказали, доказательствами, – снова улыбнулся российский министр. – А их еще несколько. Вам не кажется странным, что с такого важного объекта была снята внутренняя охрана из военнослужащих ВВС, а вместо нее нанята не самая компетентная частная военная компания? Вам не кажется странным, что за несколько недель из подземного хранилища было вывезено все более-менее стоящее оборудование, а также носители и материалы, не подпадающие под разоружение? Вам не кажется странным, что начальник базы ВВС Киртлэнд и его заместитель сразу после инцидента покончили жизнь самоубийством при довольно загадочных обстоятельствах? Вам не кажется странным, что произошло сильное радиоактивное заражение хранилища и окружающих территорий, хотя все эксперты говорят, что при механическом воздействии на заряды, даже таком мощном, как падение бетонного щита тридцатиметровой толщины, утечка радиации таких масштабов просто невозможна? Не странно ли то, что к загрязненной территории не подпускают никого, даже ооновских экспертов? Она охраняется гораздо лучше, чем само хранилище до инцидента.
– Господа, – госсекретарь, изобразив на лице непонимание, развел руками. – Мне все это действительно кажется странным. Но это не доказывает причастность руководства вооруженных сил США к нападению на хранилище.
– Тогда слушайте дальше, – спокойно продолжил Павлов. – Радиационное заражение в Киртлэнде происходит не от оружейного плутония, из которого состоят ядерные заряды. Это изотопы урана 233, которые получаются в результате отработки ядерного топлива первого цикла на электростанциях.
– Откуда вам это известно? – госсекретарь обвел коллег удивленным взглядом. – Вы же сами сказали, что к загрязненной территории никого не пропускают.
– Нам удалось взять образцы сразу после обрушения купола и выброса радиоактивной пыли, – ответил Шэнь. – При этом наши специалисты получили серьезные дозы радиации.
– Ваши специалисты? – рассеянно переспросил Морисон.
– Алан, вы же профессионал. Неужели вы думали, что мы оставим такой важный процесс, как демонтаж ядерных боеголовок, без пристального контроля наших э… специалистов, – китайский министр застенчиво улыбнулся. – Согласитесь, очень странно, что в ядерном центре ВВС США оказались изотопы промышленного урана в таких количествах. Мы видим этому только одно объяснение – они были завезены туда специально, чтобы обеспечить радиоактивное загрязнение хранилища, которое, в свою очередь, должно предотвратить к нему любой доступ, позволяющий провести расследование инцидента и подсчитать оставшиеся там заряды.
