При этом в покоях был обнаружен его помощник и правая рука Волдо — Мастер Томас, скончавшийся в этот же день в результате насланного на него заклятья "мучительной смерти". Это заклятье — запрещено к использованию во всех странах, так как считается низшей магией, не достойной настоящих магов, а тем более Высшей касты.

Тем не менее, Мастер Томас погиб именно из-за него, поскольку, по предположению все того же Доктора Иксанова, не вовремя зашел в покои Магистра, который в это время уже пребывал под действием рун и уже варил свой "напиток".

Следующим в отчете значился Магистр Креон, чью смерть я уже видела, благодаря охотникам, еще на допросе показавшим мне кадры этого трагичного случая. Снимки обезображенного тела Магистра просмотрела бегло, при этом брезгливо морщась. Последняя из них изображала приоткрытый рот Магистра, из которого высыпались осколки стекла. Вздрогнув, я отбросила отчет и ринулась в уборную, чтобы опустошить свой и без того пустой желудок.

Спустя полчаса хождений по комнате, обхватив свои плечи, я все же смогла вернуть себе мужество. Вновь уселась на кровать и схватила ненавистную папку. Но на всякий случай, предусмотрительно оставила дверь уборной открытой и отодвинула от себя печеньки подальше.

Чувство вины гложило меня изнутри. Ведь доклады про руны писала я. Глубоко вздохнув и отбросив эти мысли, вчиталась в строчки, написанные Доктором Иксановым.

Из его слов выходило, что Магистр перебил все бьющиеся предметы в своих покоях, после чего принялся жевать стекло. Видимо, это не привело к желаемой смерти, поэтому Креон множество раз приложился лицом к стенам, оставив кровавые следы по всем покоям. Затем, все тем же стеклом, срезал кожу со своего лица и, вследствие потери крови, скончался.

Я поежилась, но продолжила чтение.

Обнаружил тело его дворецкий, однако когда вызвал бригаду охотников, то один из них, первым осмотревший тело Магистра, оказавшись в невменяемом состоянии, выпрыгнул в окно. Доктор Иксанов предположил, что на него подействовали все те же руны, которые охотник нечаянно увидел. Более никто не пострадал.

Далее Доктор описывал смерть Магистра Дарио. На фотографиях было изображено изуродованное тело мужчины, лежащего в неестественно-напряженной позе. Рядом валялась газовая горелка, а на столе, в луже крови, находился нож для резки бумаги.

Мне повезло, что фотографии оказались черно-белыми, поскольку эта смерть была самой кровавой и заставляла отворачиваться от снимков. Что я и сделала, торопливо отложив их, вновь вчитываясь в строчки отчета.

Магистр Дарио под воздействием рун, начал вырезать вены канцелярским ножом и вытягивать их из рук. После этих слов я вновь побежала в уборную. Вот так чтиво на сон грядущий. Мало мне своих кошмаров, тут еще и трупы Магистров в придачу.

Я уже по обыкновению, второй раз пробежалась по комнате, успокаивая саму себя и почувствовав невыносимый жар, решила открыть окно, вспомнив, что Пятый взломал магическую печать. Распахнув огромные ставни, дала холодному ветерку проникнуть в комнату.

Облокотившись на подоконник, я мерзла, тряслась, но все же с удовольствием вдыхала чистый воздух. Вглядевшись в ночные огни Монстрака, поразилась тому, как прекрасен этот город, особенно если любоваться им сверху. Так уж выходило, что наш музей-библиотека находился не в центре и такого вида не имел. Я нахмурилась, припомнив, что людям запрещено осквернять своими ногами улицы Монстрака и, отпрянув от окна, закрыла створки.

Откладывать изучение дел больше не было причин и я вновь уселась на кровать, с намерением осилить сегодня всю папку. Не хватало еще несколько дней мучить себя подобными рассказами.

Так вот: Магистр Дарио. После того, как он вырезал себе некоторые вены, то еще и выжег глаза газовой горелкой. Как он умудрился после этого еще час оставаться живым, неизвестно, но погиб маг от потери крови, как и Магистр Креон.

Я отбросила папку на тумбочку и, подвинув к себе печеньки, принялась размышлять. Неужели это все было так необходимо? Неужели простого убийства было недостаточно? Как вышло, что Магистры лишили себя жизней такими чудовищными способами? Руны точно не могли такого сделать. Должно быть что-то еще. Что-то еще…

С такими мыслями я и уснула, все же слопав все печеньки.

Спала я отвратительно. Пятый ускакал на ночь домой, где его ждал Мастер, и не мог будить меня каждый раз, когда начинала кричать, потому я в полной мере насладилась красочными ночными кошмарами.

Отлепив себя от мокрой постели, я поплелась в ванную. Голоса по-прежнему не было. Вчера вечером мы с Пятым здорово потрудились и моя комната блестела как новая. Хоть это радовало.

Я включила воду и облокотилась на раковину, наблюдая, как течет вода, изгоняя всех ночных демонов из головы. Вроде получалось. Через некоторое время я перевела взгляд на зеркало и стала разглядывать свое отражение. Огромные дымчатые глазища покраснели и под ними залегли тени. Я повертела головой в разные стороны, чтобы убедиться, что это именно синяки, а не игра света. Да, свет тут не причем. Вглядевшись в себя внимательней, решила, что сегодня выгляжу отвратительно. Худое бледное лицо, курносый нос, красные глазища и пушистые пшеничные волосы, которые теперь торчали в разные стороны.

Кстати именно из-за них Мастер Като в свое время отдал большую сумму, чем за обычного раба. У меня тогда были волосы по плечи и очень сильно вились, поэтому выглядела как одуванчик. А у магов ценятся светлые волосы. Считается если у человека они светлые, значит и душа светлая и он никогда не будет воровать. Фигня это все. В детстве я воровала постоянно. Кушать ведь хотелось.

С годами отросшие волосы перестали сильно кудрявиться, завиваясь крупными локонами на концах и у висков. Правда, по утрам, как и раньше, выглядела настоящим одуванчиком. Но с подобной напастью отлично справлялась обыкновенная лента, которой я стягивала волосы в хвост. Не найдя ничего, даже отдаленно напоминающего резинку, вздохнула, и плеснула в лицо водой.

Спустя полчаса, я спустилась вниз, выпить в тишине утреннего кофе, но планам моим не было суждено сбыться. За столом сидел Ноа и, с кружкой в руке, просматривал газету. Как только вошла, он перевел на меня взгляд и не отрывал его пока я готовила кофе, резала хлеб и мазала его маслом.

— Выглядишь уставшей, — наконец, произнес Сальваторе. — Чем занималась ночью? Надеюсь, изучала документы?

Я сердито на него глянула и отвернулась.

— А, ну да, я и позабыл, — он щелкнул пальцами, и я почувствовала, что вновь могу говорить, но не спешила пользоваться данной привилегией, боясь ляпнуть какую-нибудь гадость, поскольку злилась на за талисман.

Ноа, тем временем, опять задумчиво на меня уставился. Он, видимо, всегда думает, прежде чем что-то произнести. Похвальное качество, которого мне катастрофически не хватает. Хотя Сальваторе уж очень долго думает. Может, он тугодум?

— Ты так и собираешься идти одуванчиком по улицам Монстрака?

— Я ничего не нашла, чем можно завязать волосы, — процедила сквозь зубы.

— Не учел, это мое упущение. Сегодня вечером у тебя будет все необходимое, я дам распоряжение своему помощнику, а пока спрячь их под кепку. Кепку я тебе организую, — щебетал он как ласточка, а я подумала, что этот мужчина много говорит по утрам.

Потом Сальваторе неожиданно близко ко мне наклонился и, заворожив взглядом, произнес:

— Это случаем, не гнев плещется в твоих глазах?

— Нет.

— Нет? Я так не думаю. Какие-то претензии?

— А у меня есть право высказывать претензии? — поинтересовалась я.

— Нет, но сегодня я добрый. Валяй.

— Вы мои руны тоже уничтожили? — спросила, боясь ответа.

— Ах, вот в чем дело, — кивнул он, — гневаешься из-за талисмана. Не поделишься, для чего он?

— Не поделюсь, — не сдержавшись, буркнула я.

— Допивай кофе, нам пора, — Ноа резко сменил маску на 'мистера сама серьезность' и, насвистывая, удалился из кухни, но буквально через пару минут вернулся с кепкой в руках, которую оттряхивал от пыли.