— Какой ужас! Мост рухнул, — сказала она, торопливо зажигая красный фонарь и снимая со стены рог.

Какой ужас, мост рухнул!..

— Что же ты будешь делать? — спросила в ужасе мать. — Это курьерский поезд; он проходит тут так быстро.

— Я приготовила красный фонарь.

— Не увидят его в такую метель.

— Так я в рог буду трубить.

— Не услышат, девочка. Разве у тебя хватит силы?

Только еще какую-нибудь беду наживем.

— Услышат, мама.

Закутавшись в свой плащ с башлыком, Пьерина быстро вышла и пошла навстречу поезду.

Ледяной ветер резал ей лицо, мешал идти; снег залеплял глаза; но Пьерина ничего не замечала, она думала только, увидит ли машинист ее сигнал, стоит ли он настороже в такую ужасную погоду? Вот издали послышатся свисток локомотива, и сердце девочки забилось скорее. При мысли, что весь этот длинный поезд, со всеми этими людьми, может свалиться в пропасть, дрожь пробегает по ее телу. Вот поезд уж виден, она начинает отчаянью махать фонарем, дуть изо всех сил в рог, — все напрасно: поезд летит с тою же силой. Пьерина кричит, трубит, как только может, но шум ветра и катящихся вагонов заглушает ее голос: поезд все ближе и ближе.

Позабыв обо всем, Пьерина бросается вперед на рельсы, она уже почти в нескольких шагах от локомотива. Она слышит только какой-то страшный треск, потом ничего уж не слышит, не видит и падает в изнеможении на землю.

Ее подняла мать; она бежала из дома в страшном беспокойстве. Увидела ее на насыпи около локомотива и бросилась к ней.

— Да ты с ума сошла. Ведь ты спаслась только чудом.

Она плакала.

Но Пьерина, когда пришла в себя, увидела остановившийся поезд. Значит, он не попал в пропасть? И она смеялась и плакала в одно и то же время.

Между тем с поезда спрыгнули кондуктора; некоторые пассажиры вышли узнать, что случилось, отчего произошел такой страшный толчок.

— Я вдруг увидел черную тень и красный фонарь, — объяснял машинист. — Едва успел затормозить, чуть с локомотива не слетел. Мост рухнул. Вот эта девочка спасла нас.

Некоторые пассажиры подходили к краю обрыва и ужасались той бездне, в которую чуть не попали. Все обступили потом девочку, спасшую их. Мать Пьерины причитала:

— Ведь ты на волосок была от смерти. Что бы я стала делать без тебя? Вот счастье.

Среди пассажиров была одна англичанка. Она подошла к Пьерине и сказала:

— Поедем со мной, девочка. У меня богатый дом, там тебе будет хорошо: я стану обращаться с тобой, как с сестрой. Пустите ее со мной, я дам вам денег, — сказала она, обращаясь к ее матери.

Та стояла, все еще не придя хорошенько в себя, и смотрела бессмысленно в лицо англичанки.

Но Пьерина поняла; обхватив мать за шею, она воскликнула:

— Нет, я останусь с мамой. Нам так хорошо тут, мне не надо вашего богатства, — сказала она.

— Мне не надо вашего богатства…

В это время подъехали лошади с телегой для перевозки пассажиров на ту сторону оврага.

Все стали прощаться с Пьериной; многие целовали ее и дарили ей что-нибудь на память.

— Как я рада, — сказала Пьерина матери. — Теперь нас, верно, оставят в нашем домике.

— Но какое счастье, — сказала мать. — я ведь совсем голову потеряла, увидев тебя под поездом. Милая моя, хорошая, добрая девочка.

И она крепко обнимала дочь.

— Да ведь я знаю, мамочка, как ты любишь меня. И подумать, что эта синьора хотела, чтобы я уехала с нею. Должно быть, она не в своем уме.

Благодаря этому случаю, о котором начальство сейчас же узнало, Пьерина с матерью остались спокойно жить в своем домике на железной дороге.