— Не клади эльфа на спину, — сказала Фиона.
— Не кладу.
Хан открыл глаза, встретившись с золотистым сиянием магии Моргвата — с ней архонту было легче его тащить.
— Что? — спросил Ханлейт, вложив в одно слово все терзающие его вопросы.
— Да все, Хранитель. Медный таз. Крышка гроба и камни. Всеобщая панихида. Апокалипсис. Сидеть сможешь?
— Ты нашел Алиссен?
— Нет, я опоздал.
— Мне жаль, это из-за меня. Ее повесили?
— Не знаю, тела не видел. Зубы разожми. Выпей, мать твою!
В горло Ханлейта полилась горькая спиртовая настойка.
— Уходи, Ставер, — архонт обратился к хозяину судна, — бросай все и беги. Тебе не выплыть ни вверх, ни вниз по течению — Ракхайн забит баржами, как мышеловка. Городу конец, этот шторм не остановить. Еще немного — и река переломает все в щепки.
— Зоран у жены в городе. Да и как я судно брошу?!
— Останешься — погибнешь. Решай сам.
Голос Моргвата прозвучал непривычно резко.
— Что с ним такое? Болен? Чем? — вопрос адресовался Фионе, — объясни, я разбираюсь.
Она потащила с плеч Ханлейта куртку. Хан почувствовал жесткие пальцы Моргвата на своем теле. Осмотр оказался болезненным. Архонт молчал.
— Что ты увидел? — не выдержал Хан.
— Тебе нужен настоящий лекарь, а не я.
— Это не ответ.
— У тебя была гангрена.
— Я знаю. Спина заживет?
— Рубцы зажили. Почти. Ты изможден и обессилен, но без горячки.
— Скажи, как есть, — попросил Ханлейт.
Моргват начал говорить после паузы.
— Если бы я вздумал снять с кого-то кожу, я бы сделал это аккуратнее. Повреждены нервы, мышцы и связки, а гниль, поразившая раны, довершила начатое. Особенно пострадала правая сторона. Меч тебе больше не держать, Хранитель. Ты — калека.
Хан крепко зажмурился. Такого приговора он не ожидал.
— Я все равно скоро умру, — прошептал Ханлейт.
— Отлично просто. Я спас труп, а молодая девочка, быть может, погибла!
— Где Эверон?
— Если бы я знал, кто это, подробно бы рассказал.
— Арий, душу которого ты носишь с собой. У него твой меч. Алиссен может быть с Эвероном.
— Да с кем угодно она может быть: даже с Создателем или с Лето. Помнишь болтливого аквилейца, Хранитель? Он тебя не раз поминал.
— Лето жив?
— И весьма упитан! Все, хватит. Я предпочитаю смотреть конец света издали.
Моргват встал, собираясь уходить.
— Тогда прощай.
— Ну, да, «прощай», — передразнил архонт, — ты — прирожденный самоубийца, Хранитель, поэтому старуха с косой до сих пор обходит тебя огородами. Тебя нести или собственные ноги удержат?
— Я сам.
Ханлейт поднялся, и к нему на помощь бросилась Фиона. На пристани Моргват подсадил эльфа в седло. Ураган не стихал, а только набирал силы. Со стороны реки стлался ледяной туман, его клубы смешивались с завихрениями пыли, поглощая песок и мусор. Самые благоразумные жители потянулись из города вон, но их было меньшинство. В центре Велеграда, где ветер начал срывать с домов крыши, небо озаряли огненные вспышки.
— Это арии, — пояснил архонт, — напрасные усилия! Своей магией они раскрывают ворота для демонов еще шире. Скоро в город хлынет вся погань, что пряталась по углам, и Дорин 3213 года всем покажется легким приключением. Но сейчас архонтов нет, и королевы Амаранты нет, а я… Если Создателю угодно, чтобы архонты покинули этот мир, то я стану последним из них. Держись ко мне ближе, Хранитель, для скверны души разочарованных — лучшее лакомство.
Окраинные улицы Велеграда, перекрытые сбитыми в кучу и брошенными повозками, захламленные осколками стекла и черепицей, сорванной с крыш, просвистываемые ветром насквозь, походили на лабиринт из кошмара, но Ханлейт их не видел. Закрыв глаза и выпустив из левой руки поводья, он слышал брань Моргвата как сквозь толстую стену Железной башни. Архонт, спешившись, вел обоих лошадей и разбирался с препятствиями, тормошил Хана и обзывался, мешая погрузиться в спасительное забытье. Фиона, следуя рядом на лошади, придерживала его за локоть, и прикосновения одержимой удерживали на грани сознания сильнее, чем ругательства архонта. Ханлейт пришел в себя, когда в лицо подул свежий ветер, без пыли, вони и гари. Лошади шли шагом по пустой дороге мощеной белым камнем, совсем не похожей на авернский тракт. Эльф лежал щекой на шее своей кобылы, рядом маячил затылок Моргвата, который вел животное под уздцы.
— Где мы? — спросил Ханлейт, выпрямляясь.
Архонт тут же бросил ему поводья и сел верхом.
— Обернись.
День клонился к вечеру, но на небе тлело сразу два заката — на западе за горизонт садилось красное июньское солнце, а на юге полыхал пожарищами Велеград.
— Ты понимаешь, что происходит, Хранитель?
— Город горит…
— Нет, Кеннир, горит весь Эймар. Сбылось пророчество — арий бросил вызов своему господину. Началась великая война.
— Ты должен был уничтожить душу Урагана. Мы вместе должны были это сделать.
— Хранитель, есть некто, кто умнее нас с тобой, и видит дальше, чем вещают старые пророчества. Я говорю не о Создателе, а о том, кто возродил к жизни Проклятые дороги, понимая заранее, что с истреблением архонтов у ариев не останется врагов. Победить Императора способны только древние силы, о которых мы, смертные, забыли. Душа Урагана призвал их, и они пришли. Они отвечают лишь самым сильным, слышат самых мудрых, а я — просто архонт, и этот путь — единственное в стране место, где я чувствую себя в полной безопасности. Он создавался для меня и таких, как я, он творился во благо, а не во зло.
— Мы на Проклятой дороге! — понял Ханлейт.
— Я дома, — откликнулась Фиона, — здесь хорошо.
— Отравленный магией ариев, Эймар гнил также мучительно, как твои раны, но сейчас он очнулся от болезни, чтобы сгореть в агонии или воскреснуть. Беда в том, что я не вижу дальше собственного носа и не знаю, каков был план. Возможно, у нас будет шанс, Хранитель, но — один из тысячи. Увидим…
Проклятая дорога терялась вдали, растворяясь в наступающих сумерках. До нее не долетал ветер урагана, над ней стихали бури, по ней шагали архонты, оставшиеся в живых. Обхватив Аверну в кольцо белых изогнутых линий, она молчаливо угрожала гордому орлу ариев и ждала своего создателя.
Конец второй книги.
