- А что насчет той ведьмы, которая меня обманом вывела из пределов страны?
-Ее участь уже давно была решена. Сжигание, без спасения души, если она не покается в своих грехах.
-Как же так, я просто не помню, что она мне сделала что-то ужасное?
-Она приспешница нечистого, его единомышленница, увела вас обманом из страны, просто вы об этом не помните.
Мне не было понятно из этого абсолютно ничего, словно в восприятие вонзился раскаленный прут неведения, отдающий белым пятном в сознании. Единственное, что я знал, так это то, что средневековье это темный период в истории мира. Когда огромное количество ученых было сожжено на костре, эти основы прогресса и петли, отвечающие за рост любых вещей, заранее браковали как неугодных личностей. Их подвергали жестоким гонениям и они, ютясь в своих норах как кроты, пытались в полной слепоте семимильными шагами двинуть корабль прогресса вперед, в то время как церковь строила бога по своему образу и подобию, упиваясь невежеством и считая себя умнее всего остального мира. Да уж, лучшего примера твердолобости и его негативного влияния и не найдешь. Но в тоже время эта эпоха привлекает своей невообразимой жестокостью, ведь проявления животной сущности были в это время возведены в абсолютную степень, а бесспорное множество холодного оружия лишь подогревали эту тенденцию, позволяя всяким наглухо отбитым индивидам отводить душу в бесконечной череде схваток за замки и прочие фортификационные сооружения. Я оборвал этот мысленный полет, задав вопрос:
-Когда состоится экзекуция?
-На рассвете, это определено кодексом инквизиции. Ваше присутствие не столь необходимо, но вы можете составить компанию народу.
-Соглашусь без длительных раздумий.
-Ваше благородие желает, чтобы ее покрыли смолой, перед казнью?
-Нет никаких причин для того, чтобы делать подобное.
-Мне казалось, что человек испытывает ненависть к своим обидчикам, желая воплотить все операции, кои над ними мысленно проявляет, непосредственно в жизнь.
-Не имеет смысла делать это. Хорошо, тогда начнем наш совет, ибо казнь завтра, а война еще через день.
Это был достаточно долгий разговор, он представлял из-себя обсуждение абсолютно рутинных вопросов: насколько следует повысить налоги, чтобы население не начало бунтовать? Самые приемлемые установки, обеспечивающие хорошее влияние на будущее государства. И все это тянулось, пока у меня голова откровенно говоря не начала набиваться этой ботвой. И концу дня пропасть между осознанием того, в какую яму я попал и тем, кем я являлся в прошлом, начала становится все больше, разметая логику и пропалывая почву рациональности. Я приказал советникам, чтобы они шли воплощать в жизнь то, что заранее было обговорено. А сам вышел из тронного зала, дабы посмотреть свои владения. Спустился по винтовой лестнице, которая была вычищена до блеска. И вышел во внутренний дворик, вдыхая свежий воздух. В дальнем углу стояли лучники, тренирующиеся по приказам моего военачальника (хочется верить). Было видно, что они сильно устали. За ними левее располагались пешие бойцы, отрабатывающие военные упражнения. На них, в отличие от охраны моих покоев была обычная броня. Видимо, этот контраст породил дефицит. Я прошел к ним и ко мне тут же подошел их командир, отдал честь и спросил:
-Да здравствует наш король, вы, видно, пришли посмотреть на то, как идет подготовка.
-Да и поучаствовать тоже, - произнес я.
-Не думаю, что монарху стоит тратить на это время.
- Они же с деревянными мечами практикуются?
-Верно. Ладно, Чейз и Марк, встать в строй. Олеандр, бери меч и становись в круг. Легче с государем, ибо он только недавно поправился.
Слыша эти слова, я ступил в круг, выхватив деревянные меч из стойки. Он был очень легким. Стоит отметить, что я вообще ни разу не дрался с мечом, поэтому схватка прошла в предсказуемом ключе. Боец пару раз дал себя ударить, солдаты позади явно этому ухмылялись, а потом нанес номинальный удар в жизненно-важную точку, после чего я фигурально проиграл. После этого я отметил навык бойца и пошел дальше осматривать замок. Он выглядел, как и все подобные ему сооружения: несколько башен, подземелья для хранения заключенных и стены для лучников. Все заточено для того, чтобы приносить пользу. Я прошел через ворота замка и обнаружил вдали и слева от него поляну, расчищенную под намеченную экзекуцию. Посередине пластов сена был расположен столб, предназначенный для привязывания конечностей жертвы. В голову сразу же начали приходить пугающие картины, гласящие о том, что ужаснее ничего в мире больше нет. Мне сильно захотелось увидеть эту женщину, которую собирались подвергнуть подобной участи, да и к тому же я толком еще не поверил в реальность всего происходящего. Поэтому, еще раз оглядев конструкцию для воплощения в жизнь казни, не обратив внимания на простирающиеся вдаль поля, развернулся и побрел смиренно в подземелья замка. Уже смеркалось, а внутренний дворик и вовсе покрыли сумерки. Солдаты разбредались по казармам, готовые сутра вновь отправиться на тренировку воинских упражнений.
Спускавшись в эти катакомбы, я ощущал лишь то, как мрак потихоньку проникает ко мне в сознание, обволакивая тело. Каждая частичка моей души разламывалась в диком вопле, ведь я совсем позабыл о своем страхе темноты, который сопровождал меня всю жизнь. Поэтому вернулся назад и, добившись получения факела, зашагал обратно вниз. По словам стража подземелий, камера ведьмы была в самом низу, пока я шел, были слышны стоны, содержащие мольбу, заключенные просили свободы. А может, время, проведенное в камерах, сказалось на их психике, искалечив сознание. И теперь это были лишь оболочки, кои являются лишь пародиями на них прошлых. Еще долго я спускался вперед, шедший в этой дымке из сочленений темных тонов и только факел, символизирующий огонь жизни каждого из нас, освещал мой путь.
Дойдя до последней камеры нижнего этажа, я не смог поверить своим глазам. Сама она была очень маленькой. А девушка, предположительно юная, сидевшая в углу, была прикована цепями, вся сплошь израненная, в синяках, от света, произведенного факелом, ее зрачки сузились и начали сочится слезами, но было видно, что ее организм лишен соли как таковой(настолько долго она плакала). На ней были одни лишь лохмотья, не исключено, что некоторые солдаты пользовались ее беспомощностью. А все из-за чего. Предрассудок, укорененный церковью, он был повинен в массовых убийствах, тысячи ни в чем неповинных женщин, обвиненных в служении дьяволу, были убиты, обращены в пепел. Эта понятная людям форма олицетворения всех бед является лишь антимонией, созданной ради того, чтобы создать видимость борьбы с чем-то. Ибо людям нужно было кого-то винить в том, что всевышний не следит за ними, спускает на самотек чуму, приведшую к гибели большого количества людей. Да чего мелочится, давайте во всем обвиним первый раскат грома, он же фальшивит, а природа должна быть гармонична, а любые изменения в системе ведут лишь к упадку, их не должно быть. Изначально было заведено, идем по кальке, шаблонно пролагая свой путь, а тех, кто не с нами, голову с плеч и на пику. Так мыслили в средние века, к сожалению, люди по своему существу не меняются, только технологии движутся вперед, а мы адаптируемся к новым благам, кто-то кряхтит, но и его это не оставит, он будет следовать укладу, иначе останется не у дел. Я силой оборвал эти мысли, пронесшиеся у меня в сознании как метеорит по просторам вселенной. Неужели эту девушку собираются завтра казнить? А все из-за того, что она якобы виновата в моем похищении. Странно, я ведь ее в принципе не знаю, да и все происходящее похоже на какой-то бред. А вдруг я до сих пор сплю, и все это является лишь проекцией моих подсознательных импульсов? Черт, но все выглядит так натурально. А если сон не отличим от реальности, то где, черт возьми, настоящее? Так, реально лишь то, что заставляет мысли роится в голове, двигает на активность, заставляет душу воспарять. Поэтому, думаю, лучше продолжить жить этим сном, если он таков. Я посмотрел на нее еще раз, после чего открыл камеру, заранее озаботившись о взятии ключей. Потом установил факел на стойку в левой стене.
