- Эй, надо поговорить. Эти твои замуты на крыше, чувак. Их надо прекратить.

- Чего? - недоумённо отозвался я. Кэндзи-то откуда об этом знать? Что-то он не производил впечатления общительного человека, а самостоятельно увидеть и опознать меня на крыше... Мало того, что я никогда его там не видел, так ещё и зрение у "Поттера" едва ли не нулевое. Тогда откуда дровишки?

- Ты шляешься по крыше с этим безногим чудом! Она же женщина, чувак! Однажды тебя прибьют на такой прогулке! - возмущённо выговаривал мне сосед. Теперь ещё и на Эми наезд?

- Что-то я не понимаю, - скрестил я руки на груди. Чего этому фрику опять от меня надо.

Вздохнув, Кэндзи поправил очки и начал терпеливо пояснять.

- Слушай, мы же друзья, поэтому я тебя предупреждаю. Для твоего же блага. Если бы я собирался кого-нибудь пришить, то столкнул бы его с крыши и списал всё на несчастный случай. А если я до этого додумался, то и они тоже, сто пудов. Они очень изобретательны - почти как я.

- Ясненько, - опять у него приступ паранойи и антифеминизма. Честное слово, мне это начинает надоедать.

- Отлично! Я очень рад, что мы с этим разобрались. Подкинь-ка мне пятьсот йен.

- ... Прошу прощения? - мне внезапно захотелось дать ему в глаз, а не денег.

- Мне пить охота, чувак! - заявил Кэндзи. - Я целый день торчу у себя, а из кулера пить воду небезопасно, сам знаешь. Поэтому мне необходимо запастись бутилированной, понимаешь? И для этого мне нужны пятьсот йен. И вообще, я своим бесценным советом тебе только что жизнь спас, мог бы и дать пятьсот йен в качестве благодарности!

А знаете что? Если пятьсот йен заставят его исчезнуть, то я с радостью. По крайней мере, финансовая помощь лидеру партизан спасла вышеуказанного лидера от того, чтобы я его треснул по шее. Блин, это спасло и меня - учитывая возможную неадекватность парня, он точно стал бы сопротивляться, а получить в драке удар в грудь - раз плюнуть.

Я достал деньги и передал их Кэндзи. Тот благодарно кивнул и унёсся дальше по коридору, не забыв предварительно запереть дверь. Как с ним тяжело... Лучше пошевеливаться, а то вдруг передумает и вернётся. Но это был последний раз, когда я одалживаю ему денег безвозмездно - в следующий раз пусть сначала вернёт то, что уже занял. Или делится провизией.

Хм?

Закрывая дверь, я случайно наступил на какую-то вещь, лежавшую на полу. Похоже на бумажный прямоугольник яркой окраски. А, так это, наверное, то, о чём говорила Миша - скорее всего, какая-нибудь листовка этого их Школьного совета. Тогда почему они не вручили мне её в классе? Однако, подняв вещицу с пола, я понял, что глубоко заблуждался. Кто-то прислал мне старомодное, написанное от руки письмо.

Кому придёт в голову в наш век писать письма? Хотя, если честно, перспектива слушать бестелесный голос в трубке мне нравилась меньше, чем настоящее письмо, которое я держал в руках.

Я хотел закончить домашнюю работу, поужинать и лечь в постель, чтобы быть готовым к завтрашней пробежке, но письмо пробудило во мне интерес. Я сел за стол и хорошенько его осмотрел. Это было первое письмо, которое я получил в "Ямаку", поэтому мне показалось, что оно важное. Особенно учитывая то, что оно было написано от руки. Имя отправителя заставило меня волноваться ещё больше.

"Иванако".

Понятия не имею, с чего бы ей мне писать. После перевода в "Ямаку" я ни с кем из прежней школы связь не поддерживал, а уж Иванако - вообще последний человек, от которого я ждал письма.

Последняя наша встреча с Иванако была довольно неловкой. Она пришла навестить меня в больницу, из вежливости почистила мне яблоко, а затем мы просидели полчаса, не проронив ни слова. Наконец она прошептала: "Прощай", - и, не глядя на меня, прикрыла за собой дверь. Наверное, это стало закономерным концом череды её визитов, причинявших нам ещё больше страданий. Каждый раз, когда она появлялась в больнице, я хотел поговорить с ней, но всякий раз меня что-то останавливало. И с каждым днём моё молчание только ухудшало положение. Она выглядела настолько виноватой, что я не желал расстраивать её. И не мог найти нужных слов, чтобы высказаться.

Думаю, в моём сердечном приступе Иванако винит себя. Это глупо, конечно, но знать и верить - это две разные вещи. Я говорил ей, что это не её вина, она кивала, и, я думаю, понимала, что не в тот раз, так в какой-нибудь другой моё сердце не выдержало бы. И всё равно она выглядела безнадёжно грустной всякий раз, как переступала порог моей палаты. Поэтому я не смог сказать ей всё то, что хотел. В конце концов, это могло бы ранить её много больше.

Я осторожно открыл конверт и вытащил из него сложенный вдвое листок.

Привет, Хисао.

Как поживаешь? Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты счастлив в новой школе. Все по тебе очень скучают. Почти все ученики из нашего класса были распределены на последний год в класс 3-1, никому не нужно вливаться в коллектив, и все чувствуют себя комфортно прямо с начала занятий. Я уверена, что ты тоже попал бы в наш класс.

Все выпускники беспокоятся об экзаменах, хотя до них ещё довольно далеко. Учителя постоянно нас ими травят, даже старый господин Тачибана, который, кстати, в этом году стал нашим классным руководителем. Представляешь? Я была уверена, что он выйдет в этом году на пенсию, но он до сих пор тут и постоянно ворчит по поводу подготовки к экзаменам.

Думаю, именно поэтому большинство выпускников настолько взвинчены. Признаться, я тоже порой теряю уверенность в себе, хотя всегда достаточно хорошо справлялась с экзаменами.

Довольно непривычно чувствовать себя учеником выпускного класса, правда? Как быстро пролетело время... Куда только оно ушло? Первогодки кажутся такими молодыми. И какими-то чересчур наивными, вдобавок. Интересно, я тоже была такой? Вот так я и мучилась ностальгией весь первый триместр.

Я хочу сказать тебе ещё кое-что. Я пишу это письмо, потому что есть вещи, о которых мне следовало сказать после того случая зимой. Я очень сожалею, что не сказала тебе этого лично, и у меня нет тому никаких оправданий.

Так, чувствую, мне уже достаточно.

Я смял лист бумаги и бросил его в другой конец комнаты. У меня, видимо, был сбит прицел, и бумажный комок вместо того, чтобы попасть в корзину, закатился под тумбочку. Это было извинение за разрыв наших отношений. Хотя, думаю, оно мне больше не нужно.

Кажется, уже куча времени прошла с момента моей выписки, и теперь у меня на уме другие вещи. Эми, например.

Не очень приятно было, когда меня отвергли в больнице, но больше меня это не волновало. На самом деле про больницу я даже не вспоминал, пока не пришло это письмо. Оно даже немного раздражало.

Мне нужно ещё к экзаменам готовиться. У меня нет времени на прошлое.

Так, а теперь домашнее задание...

***

- Итак, что у нас сегодня намечается?

Я терпеливо ждал в коридоре женского общежития, прямо у входа в комнаты Эми и Рин. Эми, по всей видимости, помогала Рин одеться. Думаю, что так и есть, иначе как ещё Рин могла бы одеваться? Нет, попытку безрукой девушки нацепить какой-нибудь бесформенный балахон или что-то типа домашней кофты я вообразить себе ещё смог, но вот по моему личному убеждению пардон, нижнее бельё требовал постороннего вмешательства.

- Пикник! - весело отозвалась из-за двери моя напарница по бегу.

- Пикник? - переспросил я.

- Именно! Пикник!

- Звучит здорово.

- Ну ещё бы. - самодовольно усмехнулась Эми.

Рин использовала небольшую паузу в разговоре, чтобы вставить своё замечание.

- Кажется, дождь собирается.

Я тоже обратил на это внимание, пока шёл сюда. Несмотря на то, что рано утром светило солнышко, после обеда, похоже, погода испортится. Да и сам воздух будто тяжелел, а это верный признак надвигающейся грозы. Возможно, стоило зонтик взять...