- Любопытство ребенка, живущего в плену таинственных недомолвок и неразглашения семейных секретов. Тебе мало солнца и ветра, ты не можешь быть счастлива оттого, что просто молода и красива - тебе нужно большее. Ты хочешь тайн. Жаждешь узнать историю своего деда? - Амброзиус скрестил на груди руки и стал рассматривать Инессу цепким стариковским взглядом. - А после того, как ты услышишь эту прекрасную легенду вашей скрытной семьи, тебе захочется двигаться дальше... Милое создание! На эти разговоры могут уйти долгие длинные вечера. Все эти нити человеческих дорог, сплетающиеся в узлы дружбы, любви и ненависти... Они все, несомненно, заслуживают времени, которое можно было бы потратить на них, однако...
Инесса посмотрела на него вопросительно, и старик, немного помолчав, продолжил:
- Но дни мои, увы, сочтены. И звезды, движение которых неумолимо, предсказывают, что я не успею открыть тебе и десятой доли того, о чем ты просишь, а потому... А потому, прелестное дитя, говори старому Амброзиусу о том, что же все-таки так взволновало твое неспокойное сердце, заставив не побояться одной прийти в этот мрачный, овеянный дурными слухами дом.
На некоторое время в комнате воцарилось молчание, которое лишь изредка, едва различимо нарушалось шелестом чуть шевелящихся сухих трав и позвякиванием изящной серебряной пряжки плаща, которую Инесса нервно крутила между пальцев.
- Я должна выйти замуж... - начала говорить она, стараясь как можно точнее передать то, что так мучительно и трудно рождалось в ее голове в течение долгих дней. - И... Нет, я не против этого брака... Однако... Я хотела бы любви. Любви такой, которая бывает лишь во сне. Страстной, непреодолимой, безумной. Но в тоже время... Чтобы это было чем-то необыкновенным и всепроникающим. Я бы хотела чувств похожих одновременно и на стоны штормящего ветра, и на тишину райских садов. И... Я хочу... Чтобы это было... Как это сказать?.. Ну, пожалуй, чем-то таким, о чем хочется молчать. Какой-то тайной только между нами... Пусть это будет колдовство, пусть эликсир, почти что яд... Мне все равно... Мне нужно жизнь-легенду!
Инесса замолчала и, закрыв лицо руками, сидела тихо затаившись. "Да, да... Я все сказала... - думала она, дрожа всем телом от предвкушения той невероятной сказки, которую нарисовала ей ее безудержная жажда счастья. - Пусть теперь говорит он. Ему слово... И пусть он согласится".
- Я слышал от кого-то, - Амброзиус взглянул на Инессу своими подернутыми пеленой глазами, - будто тебя должны выдать за Бертрана Орского? Это ведь так?
Она кивнула в ответ, и Амброзиус продолжил:
- А знаешь ли ты, наивное и юное создание, что это за человек?
- Да, я видела его в соборе. Мне говорили про него много плохого... Но это не важно... Потому что...
- Потому что ты решила, что в котле можно приготовить чудо? - скрипуче рассмеялся старик. - Потому что ты думаешь, что какое-то варево сделает молодого знатного распутника пылким возлюбленным!?
Амброзиус закашлялся и замолчал, раздумывая над словами Инессы.
- Жизнь-легенда! Пыль и ложь, превращенные в свет. Ты желаешь получить то, что дается лишь немногим, - он откинул упавшую на глаза седую прядь волос. - Ты очень отважна, раз осмеливается спорить с небесами. Любовь как шторм, как райский сад? Как много еще нераскрытых страстей таится в твоей загадочной душе?.. Заставить себя и его пройти этот путь?.. Насильно, против собственного сердца... - Амброзиус зашелся в беззвучном смехе, - Ты решила, что я всемогущ? Великий чародей, превращающий металлы и создающий любовь из пустого места?
- Чему вы смеетесь, разве, я неправа? - испуганно прошептала Инесса, боясь, что старик откажет ей в просьбе. - Вы же волшебник, маг, колдун... Мать рассказала мне перед смертью, что на дне ваших котлов плещется истина, а в дыму, рождающемся в печах вашего подвала, растворена мудрость мира. И это зелье... Это всего лишь любовный эликсир, который даст мне свободу от обыденности серых дней. Напиток, приносящий полноту жизни...
- Послушай меня! - перебил Инессу резкий голос Броха. - Послушай и постарайся понять то, что я тебе скажу.
Инесса вздрогнула, и посмотрела в глаза Амброзиусу.
- Так вот, - он взял в руки ветхий бумажный свиток, и постукивая им по столу, продолжил говорить. - Я прожил на свете очень много лет. Я стар и телом, и своей душой, изрядно потрепанной страстями. Я испытал любовь, и страсть, и нежность. Но эти чувства - они имеют много имен - так далеки от той любви, картину которой ты воссоздала перед своим пылающим взором, как далеки вершины гор от глубины морей... За все те годы, которые мне отвели для этой жизни, я не познал ни разу даже капли той любви, о которой ты мне рассказала...
Инесса попыталась перебить его, желая возразить, что надеется только на волшебство, как на единственную силу способную подарить ей радость воплощения мечты, однако, Амброзиус остановил ее взмахом руки, и не желая прерываться, продолжил:
- Пойми меня, юный цветок, выросший в зарешеченном саду графского дома! Нет и никогда не будет на земле такого зелья, которое бы превращало двух чужих людей в родных и близких. Но существует... - он опять закашлялся и с трудом отдышавшись сказал, - но существует высшая любовь, которая снисходит на близкие сердца с небес - из мира тайн и счастья... А этим варевом, настоянном на черноте и крови, можно лишь сковать кого-то с кем-то, лишить их свободы, обречь на разлады и муки... Такие средства есть, но это разъедающие душу яды. Я не сварю для тебя в своем котле такого зелья, и не позволю тебе пригубить из этого кубка.
- Но что же мне тогда делать?! - воскликнула Инесса, чувствуя, как ее сердце сжимается от страха. - Неужели я обречена на этот брак, который сулит мне только холодные оковы безразличия? Граф Орский - он никогда не полюбит меня, а я не полюблю его.
Она закрыла лицо руками и, расплакавшись от отчаяния, снова посмотрела в глаза старику и сказала:
- Помогите мне! Я знаю, что вы это сделаете. Мне обещала это моя мать, а ее сердце не могло обмануться.
- Я думаю, - с минуту помолчав, ответил Амброзиус, - что тебе следует прийти ко мне чуть позже. Я не могу нарушить клятву, потому что, получив от тебя это кровавое кольцо, я должен вернуть очень, очень большой долг. А перед смертью, которая уже не за горами, мне не хотелось бы оставлять непогашенных расписок. Я не сумею сделать то, о чем ты меня просишь, поскольку я не Бог, но я постараюсь придумать нечто такое, что сможет подарить тебе и трели райских птиц в кустах розмаринов, и поцелуи штормящих волн... А теперь ступай... Старость не позволяет тратить много времени на разговоры, она требовательна и своенравна. Иди и присмотрись к своему жениху - познай, как он далек от совершенства...
*6*
Аньер вздохнул сырым вечерним ветром, зашумел вспененными волнами по песку побережья. Наступало время неясных шепотов и полузакрытых глаз. Время сплетенных рук и стонущих сердец. Время осторожных шагов и недосказанных слов. На Аньер опускалась ночь, и вкрадчиво рассказывая легенды канувших в прошлое лет, она залетала в дома, ложилась на кровати, и напевала колыбельные песни тем, кто хотел слушать ее странные запутанные речи.
*7*
В одном из прибрежных домов возле незапертого окна, в кромешной темноте сидела одинокая старуха Магдалена, разглядывающая дрожащее сверкание звездного неба. "Аньер, Аньер, - думала она, вздыхая, - ты губишь души... Ты разлучаешь тех, кто должен был быть вместе... И это море! Оно потакает твоим капризам, уносит на своих неспокойных волнах пахнущие солью корабли и превращает сердца в кровоточащие раны. Аньер... Ты обманываешь молодость обещаниями о вечности, а сам подсовываешь им медлительную плесень старости".
- Ах... - застонала она, в отчаянном бессилии, - Он тоже, также, как и я, уже совсем дряхлый и ничтожный старик. Ладно, ладно... Это хоть как-то утешает мои не успокоившиеся за столько лет мысли. Старый и ничтожный... И никакое богатство, никакая мудрость мира не сможет нарушить наше равенство.
