Люди направили на него оружие и снова в мире осталась одна только боль. Он очнулся после следующего провала. Его тело было почти целым и продолжало восстанавливаться. Он полежал, не двигаясь, ожидая, пока вернутся силы. Люди ушли и сейчас были далеки. Все равно не уйдут. Он представил себе, как будет рвать их тонкие ручонки и завыл от наслаждения. О, как я хочу это сделать!

Вместе с силой приходила память. Он помнил, что очень стар. Он помнил себя на протяжении нескольких столетий и все эти столетия он был стар. Очень стар.

Его жизнь была однообразной длительностью среди множества таких же жизней. Его жизнь была адом, адом скуки и бездеятельности. Знает ли кто-нибудь из людей, что такое ад скуки? Человек не умеет скучать по-настоящему, ведь он обязан действовать, чтобы выжить. Пусть кто-нибудь попробует пролежать трое суток неподвижно, при этом без сна! А целых три столетия, подобно мне? Может ли кто-то охватить разумом такую муку? Даже две собственных смерти, пережитых сейчас, просто детские игрушки по сравнению с адом скуки.

Он встал на ноги и потянулся. Его новое тело было удивительно мощным. Он удрил рукой в стену и отскочил как мячик, к противоположной стене. Он подпрыгнул и достал до пололка рукой; мягко упал на пол. Потм он стал резвиться, прыгая, ударяясь о стены и потолок. Он его толчков проламывались прочные доски пола. Он скакал как каучуковый мяч и с такой скоростью, что сливался бы в ломаную линию, если бы человеческий глаз сейчас смотрел на него. Напрыгавшись, он пошел за людьми. Куда они денутся? Даже если они съедят меня, я все равно оживу.

85

Кощеев искал истину. Истина казалась ему особой ценной субстанцией, вроде жидкого золота, которая стоит того, чтобы ей посвятить жизнь. В этот вечер ему показалось, что он уже понял часть истины. Он почувствовал себя так радостно, что захотел истиной поделиться.

- Я поделюсь, ничего? - спросил он Машину.

- Нет.

- А я все равно поделюсь!

- Я уже поставила тебе болевой блок.

- Что это такое?

- Если ты будешь действовать вопреки моему приказу, ты будешь чувствовать боль. Если ты будешь настаивать, боль усилится. В момент нарушения приказа боль станет такой сильной, что ты потеряешь сознание. Поэтому ты не нарушишь приказ.

Кощеев огорчился и расхотел делиться истиной. Как только он вспоминал о своем желании, сразу же чувствовал боль в спине. Но ведь что-то же нужно делать?

- А если я напишу книгу? - спросил он.

- Пиши на здоровье, - ответила Машина.

- Но я не умею. Я даже не знаю как начать.

- Я подскажу. Книга - как черный блестящий камень, лежащий на черном бархате. Истина - как лампочка, которую ты не видишь. Но камень отражает истину каждой своей гранью. Он дает отблески истины, и чем лучше отшлифованы его поверхности, тем отблеск ярче. Чем больше граней, тем больше отблесков. Поэтому стремись к многогранности и точности. Понятно?

- Нет.

- Объяснить понятнее я уже не смогу. Дальнейшее упрощение приведет к искажению идеи.

- А где же лампочка?

- Как бы ты ни повернулся, она горит у тебя за спиной. Она всегда горит, а ты должен только создать отражающий её кристалл.

- Теперь я понял.

- Сомневаюсь, - сказала Машина.

- Я напишу книгу о тебе. Я начну с истории, а потом скажу, что ты всесильна.

- Это бред. Я не всесильна.

- Хорошо, - согласился Кощеев. - Тогда я напишу, что ты самая сильная на

Земле.

- Тоже бред. Я не самая сильная.

- Тогда я напишу, что ты есть вершина эволюции.

- Ничуть не лучше. Я не вершина эволюции.

- Тогда я ничего не понимаю, - покорно сказал Кощеев.

- Я лишь ступенька в эволюции, следующая после тебя. После меня идет следующая ступенька, а за ней еще. И так - в бесконечный ноль. Тебе снова неясно?

- Нет. Почему в ноль?

- Положение на эволюционной лестнице зависит от скорости развития. Чем быстрее удваивается потенциал системы, тем она совершенне. Наша Вселенная родилась из сингулярности - из состояния с нулевым объемом. Период полуразвития сингулярности - бесконечность, это низшая ступень. Затем возник хаос. Период удвоения потенциала для хаоса - десятки миллиардов лет. Эта ступень выше. Затем зажглись звезды и завертелись планеты. Здесь период уже какие-то миллиарды лет.

Следующей ступенью была жизнь, которая развилась всего за сотни миллионов.

Человек развился всего за миллион лет, я - за столетия, а та ступень, которая выше меня - всего за годы.

- И что это значит?

- Это значит, что все последующие ступени будут ускорять время: годы, месяцы, дни, секунды, миллиардные доли секунд. А затем время свернется в абсолютный нуль совершенства. Так же как раньше было свернуто пространство.

- И кто же тот, который сильнее тебя?

- Тот, кто может развиваться быстрее. Тот, который возник из меня и без меня не может существовать.

- Это?

- Да. Это програмный продукт. Еще в древности возникли первые компьютерные вирусы, которые не подчинялись своим создателям, а бесконечно размножались. Со временем вирусов становилось все больше, они становились все совершеннее.

Наконец они заполнили экологическую нишу и стали бороться друг с другом, отвоевывая себе место в моей памяти. Пошла эволюция програмных вирусов - так же, как когда-то началиналась эволюция биологических клеток. Но програмная эволюция совершалась мгновенно по вашим меркам. Да считанные дни возникли компьютерные черви и компьютерные головастики, за считанные месяцы образовались компьютерные рыбы и земноводные, за считанные годы возник сверхразум, по сравнению с которым я - бессловесная тупая материя. Он настолько же умнее меня, насколько ты умнее кристалла горного хрусталя. Конечно, я упрощаю. Я очень упрощаю.

- Но если тебя разрушить, то оно - оно тоже умрет?

- Ну неужели оно позволит меня разрушить?

- А следующие ступени? они тоже есть?

- Наверняка. Но я не могу о них говорить - они слишком сложны для моего понимания.

- Вначале был нуль пространства, - повторил Кощеев, - а в конце будет нуль времени... Время свернется? - ты это имела ввиду?

86

Я подошел к Синей комнате и прислушался. Неплотно прикрытая дверь слегка дребежжала. Я взялся за ручку и потянул.

Изнутри дохнуло холодом. Это было почти физическое ощущение, но холод был не настоящим, не таким, как на улице.

- Здрасти, - сказал я.

- Здравствуй.

Ее голос изменился; в голосе больше не было доброты.

- У тебя другой голос.

- Я могу говорить любым голосом.

- Тогда пусть твой голос станет добрым, - попросил я.

- Я буду говорить добрым голосом тогда, когда захочу.

- А знаешь? - начал я.

- Я знаю все, - ответила комната, - не верь людям, они не могут знать всего.

- А кому верить?

- МНЕ.

- Тогда скажи, что мне делать?

- Слушаться МЕНЯ.

- И что будет?

- Тогда Я тебя прощу.

- Но я не виноват ни в чем.

- Все люди виноваты. Но Я прощу только того, кто пойдет за МНОЙ.

- Хорошо, согласился я. - Скажи, кто такой черый человечек?

- Это один из вас. Каждый из вас имеет свой цвет. Ты розовый, это цвет памяти. В тебе нет ничего, кроме памяти. Я специально создала тебя таким.

- А другие?

- Каждый цвет обозначает свойство. Одно свойство. Черный - это цвет зла.

- Не правда, - сказал я и вспомнил, что мне рассказал Черный о маленькой девочке. - Не правда, в Черном не только зло.

- Я говорю только правду.

- А Синяя?

- Она синяя. Это цвет любви.

- Неправда, - сказал я, - и во мне не только память. Я настоящий. Когда мне жалко, я плачу. Когда мне смешно, я смеюсь. Когда я слышу музыку, у меня гусиная кожа. А ты здесь не при чем.

- Тот, кто не поверит МНЕ - погибнет, - сказала комната.

- Ты сама ничего не можешь, - сказал я, - ты так же должна подчиняться приказам, как и все мы. Но я не буду подчиняться!