– Утром мы уйдем. Возвращаемся на маршрут…

Слушая голос Джейкоба, Лиза пожалела, что не видит его лицо.

– Скорее всего, вы спасли мне жизнь, – сказала она после короткой паузы. – Я вас никогда не забуду.

– Я вас тоже не забуду, Лиза. – Показалось или нет, но Лиза решила, что Паганель улыбается.

– Хотя вам я жизнь не спасала, – усмехнулась она.

– Нет, – согласился он, – но вы ее изменили.

– Хорошо, я согласна! – На самом деле Лиза была не уверена, что поступает правильно, но кто сказал, что жизнь женщины должна состоять исключительно из правильных поступков?

– Прошу прощения? – не понял ее Паганель.

– Вы пригласили меня на свидание, – объяснила Лиза, – и я согласилась. Вот вернемся из Африки и обязательно сходим.

– Как я вас найду?

– Хороший вопрос… Пишите на имя Елизаветы Браге. Смолянка, дом Корзухина, Шлиссельбург, Себерия, не ошибетесь!

– У вас есть телефон? – Джейкоб, как успела узнать Лиза, никогда не оставлял вопросы открытыми.

– Шлиссельбург, 3-42-47. А как вас найду я?

– Очень просто! – Паганель взял ее руку и вложил в нее кусочек картона. – Это моя визитка. Ну, а если потеряете, самый простой путь через модный дом «Мэри Грант». Мама обычно знает, где я нахожусь…

Экспедиция профессора Паганеля снялась на рассвете. Лиза постояла на берегу, наблюдая за тем, как пироги одна за другой исчезают в клубах предутреннего тумана. Проводила взглядом Джейкоба, сидевшего на последней лодке, и повернулась к Бейли.

– Итак?

– Пойдемте, кэп! Это недалеко. – Судя по всему, Бейли не терпелось поскорее убраться с берега, и, наверное, у него были на то веские причины.

– Ладно, – согласилась Лиза. – Показывай дорогу, Сэм! Я следую за тобой!

Тропа, на которую они вступили, едва войдя под кроны деревьев, оказалась хитрой. Немудрено, что накануне Лиза не нашла здесь никаких следов. Дорога начиналась на обломках скалы, потом сливалась со звериной тропой, взбиралась по лианам на высоту нижних ветвей исполинов тропического леса, спускалась на скалы и снова взмывала вверх, пока не привела отряд к скалистому холму, едва выглядывавшему из-под зеленого полога джунглей. По-себерски говоря, место было козырное. С вершины, где было легко спрятаться среди зарослей кустарника и камней, просматривалась значительная часть береговой линии. И место это на северном берегу озера Косогу было выбрано не случайно. Здесь джунгли подходили близко к воде и не было людских поселений. Деревни яруба располагались восточнее и западнее.

– Хорошее место, – сказала Монтанелли, обычно предпочитавшая словам мимику и жесты.

– Северо-восточный склон холма с берега не просматривается, – объяснил Бейли, – а из джунглей и смотреть некому.

Обогнув холм, отряд вышел к небольшой террасе, поросшей по краю колючими кустами. Прорехи в этой естественной изгороди, служившей надежной защитой от диких животных, были завалены точно такими же кустами, срубленными, очевидно, где-то выше по склону. Здесь – всего на десять-пятнадцать метров ниже плоской вершины – под защитой высокого колючего вала и располагался лагерь. Несколько шалашей. Навес из бамбука. Пара круглых очагов, сложенных из камней. И просторный грот, по всей видимости, служивший команде и складом, и жильем.

– Так и живем, – вздохнул Бейли. – Александры, бля, селькирки[4] гребаные!

– Следите за языком, Сэм! – К ним шла, вернее, бежала, улыбающаяся во весь рот Рейчел.

– Нашла чем укорить! – фыркнул Бейли и благоразумно отступил от Лизы, потому что с другой стороны на них набегала совершенно «сорвавшаяся с резьбы» навигатор Варзугина!

– Лизка, сука! – завопила она, заключая Лизу в объятья. – Живая! Вот же ты путка, живучая!

«Путка?! – удивилась Лиза. – Что за слово?»

Русский язык калифорнийцев временами мог поставить в тупик любого носителя великорусского наречия, на котором с теми или иными вариациями говорили и себерцы, и киевляне.

«Надо будет спросить…» – но додумать эту мысль Лиза уже не смогла. Своими объятиями, воплями и поцелуями Варза и Рейчел буквально задавили мысль в зародыше. Дальше были только жаркий сумбур, хохот, радостные восклицания и множество тянущихся к Лизе рук. Все хотели поздравить ее с «возвращением», обнять, коснуться плеча, пожать ей руку.

Лиза знала, что она популярна, но даже представить себе не могла, до какой степени. Она на самом деле против этого и не возражала, тем более что ей, похоже, этими людьми теперь командовать, как старшему по званию и наиболее авторитетному из беглецов. Она лишь отметила мысленно, что выглядит и пахнет сейчас не так ужасно, как во время встречи с профессором Паганелем, и это хорошо. В деревне яруба, откуда они затем вышли в поход по реке, Лиза первым делом соскребла и смыла с себя грязь, смылив едва ли не половину куска мыла, одолженного ей Джейкобом Паганелем. Промыла и вычесала волосы, воспользовавшись «трофейной» расческой Тюрдеева, и выстирала всю свою одежду. С экипировкой, следует заметить, дела обстояли не так чтобы хорошо. Ботинки еще держались, но вот штаны и рубашку пришлось зашивать во многих местах. Вместо бюстгальтера Лиза использовала теперь полосу хлопковой ткани, вырезанную из лекарской рубашки, но вот запасных трусов у нее не было, да и заменить их было нечем. Так что трусы по дороге через джунгли Лиза стирала неоднократно.

Между тем восторги и поздравления стали понемногу стихать, объятия ослабли – «свита», сыгравшая «короля» в лучших традициях Станиславского и Немировича-Данченко, помаленьку успокоилась.

«Верю!» – признала Лиза, выныривая из-под накрывшей ее волны всеобщего энтузиазма.

– Всё, всё! – остановила она людей. – Делу время, потехе – час! Переходим к рассказам о себе любимых и обмену жизненным опытом!

Никто, собственно, не возражал. Всем не терпелось рассказать, что и как происходило с ними в эти дни и недели, но больше всего люди хотели узнать о приключениях Лизы. Однако Бейли, взявший на себя обязанности старшего начальника, попросил не спешить.

– Предлагаю для начала перекусить! – сказал он, и Лиза должна была признать, что в словах оружейника есть смысл.

Сейчас, когда схлынула первая волна восторга, она учуяла запах жарившегося на огне мяса и сразу же поняла, что успела проголодаться. Ее интерес не укрылся от внимательного взгляда по-военному сдержанной и невероятно наблюдательной Анны Монтанелли.

– К столу! – коротко бросила командир десанта, и хаос, устроенный членами экипажа, растрогавшимися от встречи с утерянным и вновь обретенным «кэпом», начал стремительно обретать черты организации. Ведь что есть организация, как не совместная целенаправленная деятельность больших коллективов людей? Кажется, что-то такое писал Лев Троцкий, но что именно имел в виду Лев Давыдович, Лиза не помнила. Выучила к экзамену и забыла, как и многое другое, что напрямую не относилось к сфере ее интересов, а уж научный коммунизм к ней точно не относился.

– Чем богаты! – улыбнулась Анфиса, едва расселись вокруг очага и за примыкавшим к нему импровизированным столом.

Ну, что сказать? Пока Лиза шла через тропический лес, она не раз и не два пожалела о скудости своего образования. А вот среди членов экипажа оказалось сразу несколько знатоков африканской флоры и фауны. К слову сказать, одной из них была Анна Монтанелли, выросшая в экваториальной Африке в семье дипломата, представлявшего при колониальных властях Франкского королевства Венецианскую республику.

Плотный завтрак, предложенный Лизе гостеприимными хозяевами, состоял из неизвестных ей печенных на углях мучнистых клубней, инжира, молодых красных листьев, отваренных с мясом водяного оленька[5], и шашлыка из мяса друкера – некрупной лесной антилопы. Более того, запивать еду предлагалось «компотом» – горячим отваром из нескольких видов листьев, стеблей, цветов и плодов, и все тем же крепким и ужасным африканским самогоном чанга. Наличие самогона и кое-какой «неуставной» утвари – глиняных и деревянных плошек, кружек, мисок и ложек – недвусмысленно указывало на «межкультурные контакты».