Всё. Две половинки, сомкнув руки, объединились в одно целое, прорастая друг в друга душами.

– Я так боялся, что потерял тебя, - Сайшес держался за Ольгерда обеими руками, страшась утонуть в море эмоций, которые сейчас затопляли его разум, - так боялся, но я не мог больше оставаться в Таринии.

- Я чуть не умер... – Ольгерд обнял любимого, крепко прижимая его к себе. - Он там был... – Ольгерд запнулся, не в силах произнести имя короля, словно одно только произнесенное вслух слово накличет беду.

- Был... – все правильно понял Сайшес. – Он... – и только тут Сай заметил, что возле них стали останавливаться люди, разглядывая, словно на представлении. – Давай уйдем отсюда и поговорим в другом месте.

- Где?

- У меня в фургоне, – произнес он, освобождаясь из объятий, и потянул Ольгерда в первый же переулок, подальше от людских глаз.

Сайшесу вдруг показалось, что его позвал кто-то, и он притормозил, но как только тень стены дома накрыла их, Ольгерд дернул его к себе.

- Веди меня... скорее... Я умру сейчас, если не притронусь к тебе...

Притронусь... Жаркая волна прошла сверху вниз... Притронусь... Сайшес сразу представил его руки на своем теле...

- Ммм... – стон вырвался непроизвольно...

- Я сейчас возьму тебя прямо здесь, если не поторопимся... – дыханием согревая его ухо, прошептал Ольгерд...

- Бежим! – счастливо рассмеявшись, Сай за руку утянул Ольгерда из переулка...

- Вот здесь я живу... – Сайшес открыл дверь фургона, пропуская вперед Ольгерда, и, зайдя за ним, не успел даже затворить дверь...

Рывок - и его уже притиснули к стене. Ольгерд... Его губы терзали рот и шею Сая, руки вздрагивали от нетерпения, пытаясь снять рубашку. Руки... Добравшись до тела, они стали обжигающе горячими, зажигая и Сайшеса. Везде, где эти руки касались его, вспыхивал огонь, и Сай выгибался, подставляясь под них.

Из-под фургона выполз моран, пережидающий в теньке полуденный зной, запрыгнул на ступени и лапой захлопнул дверь, устраиваясь под ней на самом солнце. Да - жарко, да – неудобно, но отсюда его теперь никто не сдвинет. Он никому не позволит помешать его мальчику быть счастливым...

А Сайшес не мог оторваться от таких настойчивых, таких любимых губ. И как же приятно было, запустив руки в серебро волос, ощущать их шелк пальцами. А на мочке уха - сережка... Та, из сна... Сайшес счастливо рассмеялся...

- Я всегда с тобой... – тихо прошептал он в это ухо, касаясь серёжки губами и прижимаясь к телу возлюбленного.

- Мой, - выдохнул Ольгерд.

- Твой, - согласился Сай, - всегда твой, для тебя, тебе... Никто больше не нужен – только ты...

И в этот момент, расстегнув на Ольгерде рубашку, его руки наткнулись на повязку... Сай опустил глаза и замер, увидев на шее любимого безобразную, уже начинающую подживать рану от укуса и туго перетянутые бинтом ребра... и содрогнулся, задыхаясь от жалости, щемящей нежности, от желания защитить Ольгерда, от ненависти к тому, кто это сделал.

- Тебе неприятно... – Ольгерд потянул рубашку на себя, пытаясь прикрыться...

- Ты не можешь быть мне неприятен... – Сай мягко, но настойчиво высвободил рубашку из рук Ольгерда и, сняв ее, бросил на табурет у стола... – Ты мой! Ты весь мой, даже твоя боль - моя... Я принимаю ее и разделяю... Я всё разделяю с тобой...

- Нет! – в ужасе отшатнулся Ольгерд. – Не всё! Не говори так! – при мысли о том, что Сайшеса может коснуться Клятва Подчинения, внутри все завязывалось тугим узлом...

- Я знаю про Клятву, любимый мой, знаю... И помогу. Ты не один теперь! Я с тобой! А беда, разделенная пополам - половина беды...

- Не говори так... – простонал Ольгерд, зарываясь лицом в смоляную макушку, - я не хочу, чтобы это коснулось тебя...

- Это уже коснулось меня, когда я понял, что отдал тебе свое сердце... – проговорил Сай, - и я не отступлю, не брошу тебя...

- Люблю... – простонал Ольгерд, еще теснее прижимая Сая к себе.

По-хорошему, он должен уйти, оставить его... Вот прямо сейчас уйти... Он должен быть один... Отвечать за все сам... Должен, но... он не мог. Не мог оторваться от Сайшеса, не мог уйти, не мог оставить... Это было равносильно тому, что вырвать сердце из груди... И так же, как не живут без сердца, он не мог уже жить без своего канатоходца. И он застонал от бессилия, от невозможности защитить его, от безнадежности...

- Люблю... – Сайшес взял в ладони лицо Ольгерда. – Посмотри на меня! Почувствуй то, что чувствую я!

Сай не помнил, что он наполовину чиэрри, не подозревал, что способен открывать душу, да и не умел он этого делать, но так велико было его желание утешить, успокоить любимого, сделать его счастливым, что он всей душой потянулся навстречу ему, открываясь абсолютно! А Ольгерд... Ольгерд смотрел в его глаза и тонул в этом невероятном тепле, от которого таяла безвозвратно его последняя ледяная защита, и стоял он теперь перед Саем - полностью открытый и совершенно беззащитный... И Сай не предал его! Когда их губы встретились, а тела сплелись в объятиях, золотой свет единения окутал их коконом: две души сливались в одну, не оставляя сокрытой ни единой эмоции, ни единого устремления - ничего... И любовь лечила эти исстрадавшиеся искалеченные души, связывая их, переплетая... создавая одну душу на двоих... ослабляя Клятву.

Глава 49.

Эпиграф к главе написан eingluyck1!

***

Впервые свобода пьянила его,

Оковы разбив о живое тепло.

Не загнанным зверем, не жалким рабом,

В раскрытых объятьях – он стал Королем.

И таяли раны в душе и во вне,

И свет золотой согревал в полутьме,

На узкой кровати, в разбитом фургоне

Дороже чем жизнь, выше Бога на троне.

*** Материк Камия. Страна Лиама. Цирковой фургон...

Впервые за семь лет Ольгерд чувствовал себя спокойно. Не загнанным зверем, не бессловесным рабом, не доведенным до крайней точки отчаяния человеком... Он чувствовал себя любимым! Родные руки обнимали его, поддерживая, не давая приблизиться отчаянию, закрывая от боли... Сайшес! И душа первый раз кричала не от боли - от радости, которой было тесно в груди, и она, срывая оковы, рвалась на волю.

Рвалась слиться с тем единственным, кто только и был ей нужен. И когда это случилось, живое тепло омыло его душу, принимая в свои объятия, баюкая в золотом свете единения...

Ольгерд целовал своего циркача, забывая все горести, погружаясь в счастье всем своим существом, растворяясь в нем. Целовал и прижимал к себе его стройное, легкое тело, гладил ладонями теплую кожу выгибающейся спины. Прижимал к себе, чувствуя его возбуждение. Но Сай, сделав над собой усилие, отстранился...

- Дай раздеть тебя... Хочу видеть... Хочу руками... по телу... Дай...

Ольгерд отступил на шаг, улыбаясь и раскидывая руки, приглашая Сайшеса владеть им безраздельно.

- Подожди только... А то потом... – юноша метнулся к полке, достал пузырек с массажным маслом и оставил его у ножки кровати.

А теперь... Предвкушение... Для Сая это было великим соблазном: делать, что хочешь, владеть этим сильным невозможным мужчиной и в тоже время отдаваться ему всем своим существом. Предвкушение... Он невольно облизнул пересохшие губы. Хельдинг сдавленно вздохнул, и Сай, упав перед ним на колени, принялся лихорадочно расстегивать ремень на брюках... А сам все смотрел на Ольгерда снизу вверх, чувствуя, как вздрагивает под его руками любимое тело, дрожит в попытке не сорваться, не броситься на него, не подхватить на руки...

Он расстегивал ремень, наслаждаясь этой дрожью, которая сводила его с ума, наслаждаясь прикосновениями к такому желанному телу. И когда ремень поддался, Сай чуть не задохнулся от острого, едва переносимого желания... и уткнулся носом ему в живот, пережидая сладкую судорогу, выгнувшую тело. Руки Ольгерда прижали его к себе, но Сайшес не хотел ждать: теперь любимого - такого жаркого, трепещущего - нужно было освободить из плена одежды...