с нею девять девочек, а самый младший, десятый, - мальчик.
Лицезреть пророка? Стоят похожие, черноглазые, густые
ресницы, черные курчавые волосы, а мальчик, что стоит рядом
с матерью, - круглолицый, широкоскулый.
- Кто вы и откуда? - спросил.
- Из Йемамы, а это мои дети.
- Вижу. Как тебя зовут, женщина?
- Как незабвенную жену твою, Хадиджа я. - Изумлённо слушал:
что ещё она скажет? - Пришли послужить тебе.
- Как детей твоих зовут?
- Вот первая, вторая... девятая, а десятый - мальчик.
- Не сколько их, спросил, а имена.
- Это и есть имена, назвал отец их. Дал обет: девочки
получат имена, когда родится мальчик. Не дождался, бросил
меня, беременную десятым младенцем, боясь, что опять будет
девочка. Взмолилась я Единому твоему Аллаху, чтоб родился
мальчик, мольба была услышана, тогда решила дать сыну имя
Бисмилла!
- Но Бисмилла, Во имя Аллаха, - первое слово молитвы,.
Назови Шюкралла, Благодарение Аллаху...Объявился ли муж,
узнав о рождении сына?
- Исчез и не отыскался.
- Прежде надо дать имена дочерям. Не подобает человеку,
кому Бог даровал жизнь, без имени быть.
- Дал имя сыну, дай и дочерям.
- Имя старшей дочери - Лейли.
- Потому что как ночь черна [Лейли - ночь]? - Потому что
красива! Не знаешь разве, что ночь сменяет жаркий день,
когда солнце жжёт нещадно и кипят пески пустыни? Ночь
яркие звёзды на небе. В ночи рождается юный месяц! А
чернявая дочь у тебя - самая младшая, пусть будет Асмар,
Чернявая. Ну вот, назвал старшую и младшую, остальных
назовёшь сама.
- Если не возражаешь, дам имена твоих дочерей.
- Но их у меня четыре, а у тебя дочерей девять.
- Дам имена жён твоих!
- Имя первой моей жены носишь сама, остальные... Что ж, будь
по-твоему!
- О Мухаммед, ещё я обет дала: родится мальчик, отдам тебе
в услужение.
- Но у меня уже есть слуги.
- Такого второго на земле не сыщешь!
- Чем же успел прославиться Шюкралла?
- Удивительной памятью. Стоило мне произнести вслух
суру, как слово в слово повторил. Сам убедись!
Мухаммед велел Зейду прочесть мальчику новую суру. Какую?
Первую йатрибскую!
Алиф, Лям, Мим. Это аяты книги мудрой.
...Есть такие, уста которых молвят: Уверовали в Бога мы Единого и в день последний! Но - лицемеры, не веруют! Пытаются Бога обмануть и тех, которые уверовали, но лишь самих себя обманывают!В их сердцах - болезнь! Им уготовано мучительное наказание за то, что лгут. Не раз то было: сеющие на земле нечестие в том разве признаются?
...Они подобны туче дождевой, в ней - мрак, и громыхание, и молний огненных сверкание. И в страхе смерти затыкают уши, - Бог Своё могущество являет нечестивцам!..
Не успел Зейд прочесть, как Шюкралла (что ж,
послушаем!) слово в слово повторил.
- Но понял ли ты, - спросил Мухаммед, - произнесённое?
- Что-то понял, а что-то нет, - ответил Шюкралла.
- Что ж понял ты?
И тот нашелся с ответом: - Пойдешь не своей дорогой,
угодишь в пропасть.
...Арабская речь! Вспомнил, как укоряли его, мол, так и
скажи, что твой Бог - араб, чуть ли не курайш, и говорил с
тобой на известном тебе наречии!
- О поучающие меня! - не стерпел Мухаммед, ввергнув
сказанным далее в изумление укоряющих его. - Язык Бога
слышится каждым пророком в его собственном наречии, в
котором он родился.
В ту ночь Мухаммеда трясло, как никогда прежде, глаза запали
так глубоко, что ушли, казалось, в небытие. Забескоились
родные: неужто?.. И вдруг заговорил, все тотчас собрались,
чтобы запомнить:
Но вся ли Его Книга явлена тебе? Узри: Я о Себе как о Нём! Как может весь Он явлен быть кому-то? Так и Его до дна исчерпанное Слово не может быть ниспослано! К тому ж Творение Творцом Творится постоянно, - но и тебе, последнему из явленных пророков, лишь список с той Единой Книги дан.
А разночтения людьми Писания Божественного Слова Его... - что ж, ведомо то Мне, но ни Бог в том, ни Джебраил, ни тот, кто первый услыхал, и ни другой, к кому являлся Он, ни ты, никто из тех, кто был, и тех, кто будет, не повинны! Повинен кто? Или повинно что? Ушей несовершенство! Первогреха непослушание! Вина Моя?! Ну да, за всё в ответе! И тут - несовершенство слуха: Я сотворил, но волю дал, наказывать устав! И не желая, жалостью тревожим, творение Своих разрушить рук! А может, в том неведомая даже Мне есть тайна! И тайна - вершить кружение помыслов и дел, дню днём являться, ночи - в ночь, и течь ручью, и быть дождю, питающему землю, и чтобы чаша ни одна не перевешивала, - купечество в пределах собственного разумения! *
______________
* Ни в одной из сур Корана эти аяты не обнаружены.
Зейд, как это ему всегда удавалось, уловил пожелание
Мухаммеда - еще не раз придется улавливать, однажды
коснется его самого, и он решится! *
______________
* Имеется в виду, что Зейд, уловив желание Мухаммеда, подарил ему свою жену Зейнаб?
И назвал любимую пророком и им самим суру Ночь.
- Я знаю эту суру! - сказал Шюкралла. И тут же, не успели
Мухаммед с Зейдом настроиться на слух, в одно дыхание
произнёс, спеша и без пауз, ибо волновался: "Нами путь
прямой открывается, в Нашей власти две жизни: в начале одна,
другая - в конце. - И, отдышавшись, на сей раз
выразительно: Сокрывающей ночью да восхитимся, и днём
сияющим, и Тем, что мужчину и женщину создал, - да
восхитимся! О, как разнятся ваши помыслы!"
...А на небе шестом Мухаммед никак не отведёт взгляда от кубка с мёдом, который манит:
- Что если бы, - спросил у Джебраила, - ведь возжелал он! до дна испил я кубок мёда?
- Вкуси ты мёд, - ответил Джебраил, - его бы сладость тотчас обратилась в горечь! И услада безделья вас сразила б!
А далее... - к удивлению Мухаммеда, туда, куда вела небесная дорога, маня и зазывая, Джебраилу не было ходу.
108. Небо седьмое
Мухаммед один перенесён невидимой силой через пять необъятных пространств; два из них - пространства света бледного, предутреннего, он нежен; и предвечерний - в нём тревога, потом мрак глубокий, и в нём увяз Мухаммед, то ли двигается, то ли недвижим, застыл, вдруг... - скорее почувствовал, нежели увидал себя в пространствах, которые описанию словами не поддаются: свет разлит во тьме, не узришь ничего, и тьма растворена в свете, но ясен взор - Храм Небесный возник вдали, и тут же будто знание кем вложено в него: Здесь ежедневно молятся по семьдесят тысяч ангелов и больше сюда не возвращаются, уступая место следующим тысячам ангелов, и сонмище их неисчислимо!
Божьи пределы! Его престол! Он отстоял от Мухаммеда на расстоянии двух полётов стрелы! И лицезрел Бога с небес высоких?
Нет, Божественный лик закрыт семижды семьюдесятью тысячами покрывал, дабы человек вмиг не уничтожился при взгляде на Его чело. Протянул к Мухаммеду... да, это руки! слегка коснулись его груди, его плеча. Мухаммеда охватил леденящий страх, тут же сменившийся неизъяснимой радостью. Но более блажен, - вдруг мысль зажглась, - кто существовал до того, как появился! А может, нет ещё меня?! А за престолом что? Сокрытые владения Божьи?
Звёзд небо неподвижное, за ним - беззвёздный небосклон.
А там - тьма, за которой - тьма, темнее темени.
Я видел!
Позволь, но сказывают...
Кто сказывает, если я - свидетель?
Что путь твой далее семи небес не простирался.
Я проник!
Что ангелы-защитники, тьма-тьмущая их было, тебе дорогу преградили, не допустив к Его престолу.
Преодолел я!
И лицезрел Бога?
Туманны были очертания Его!
Он Дух иль Человек, а если Дух, то как объять и лицезреть? Может, Нечто Он, и обликом Своим никак непредставимо? Упрятано от взоров?