______________

* Сказано: За слоем арабским впоследствии обнаружилось ещё два: отрывок из Евангелия VII века, который, в свою очередь, был написан поверх фрагмента письма Тита Ливия к Сенеке о получении мужской тоги, обязывающей начать военную службу. Далее - палимпсест, ныне почти почерневший, пятна расползлись, хранится в САД'е [Суперфинском архиве древностей], добыт у потомков йеменского правителя, куда попал из Синая, оказался у хранителя древних рукописей Папандопуло в Византии, куда прекратился после захвата её арабами ввоз бумаги из Египта, далее перешёл к османским туркам (и нашёл последнее пристанище в Матенадаране?).

** По поздним свидетельствам, Ибн Гасан сам покрыл рукопись пятнами, чтобы скрыть-де неточности и ошибки, допущенные при расшифровке текста.

Земная поступь... - медленная там, где только что он был,

и под ногами - твердь,

и шли, таясь от недругов, тропой пустынной.

Но поступь быстрая, когда с кругов небесных, - был только что он здесь, уже он там, - за поступью земной оттуда наблюдаешь.

И не поймёт: то видимость иль явь, когда глядел с холма

на ставший вмиг чужим родной, но и враждебный город.

А на небе нет наступления тьмы, тогда как на земле торопят её завершить усталость тела, хождения дня бесплодные, и одолевает сон - а тут как будто только пробудился, и бодр, и полон сил, и лёгкость в теле, какая и забылась, что некогда была, но и теперь возможна.

... Уже недолго ждать, когда взойдёшь на новый круг небесный.

Но скоро или долго - знать не дано.

И час настал.

И состоялась встреча.

Купол неба был соткан из нитей золотых... Но отчего-то отсюда, где солнце свет разливает над миром, греет ласково, но и жжёт нещадно, был виден ад: огненные языки над ним вздымались, дымы клубились, здесь пространство Ангела мести, который крылья распростёр, но мстительность его - людской натуры отсвет. Устрашающий облик, наказывающий грешников, - чело, изуродованное болью и страданиями, точно отражает мучения обитателей ада, покрыто крупными бородавками, красные глаза мечут молнии...

- Пугать нас вздумал?!

- Спустись Ангел мести на землю, горы б от ужаса

раскололись! В руке копьё, охваченное пламенем, трон горит

в огне. При виде Ангела реки, от ужаса застыв, вмиг

пересохли б. И роста необъятного, равняется пятистам дням

ходьбы.

- Шагов верблюжьих сколько, нам не приличествует

собственные отмерять!

Взор выхватил из пламени ада огромную женщину, распухшую точно, дабы заметили другие; по жирному, уродливому животу ползали чудища - хищные зверьки с острыми клыками, ноги у них были паучьи, совиный клюв, а голова одно лишь чёрное отверстие, напоминающее рот, искажённый гримасой.

- За что ей такие муки? - невольно вырвалось у Мухаммеда.

- Прелюбодействовала! - голос Джебраила.

(78) В упрёк автору, замечает Ибн Гасан [самокритичное заявление?], следует сказать, что, увы, он не воспользовался великолепной возможностью, описав ад, поместить туда всех, кто над ним измывался, как это сделано было впоследствии [имеется в виду Божественная комедия великого итальянца?].

Но прежде - видение золота червонного, сияет, точно солнца диск: тут Солнца покровительство, и медленно вокруг него свод кружится неба - охвачен взором: Иса! Его пределы! Уловил или подсказка свыше, точнее - сбоку, где шелест крыльев ангела, хоть он невидим, но неотступно рядом?

(79) По другим версиям, пятое небо - власть Юпитера, покровительствующего гигантскому белому жемчугу; расписывая его, Мухаммед, как рассказывали очевидцы, вызвал зависть у мекканских купцов, которые зачарованно слушали его: ещё бы, такое несметное богатство в этом невиданных размеров жумчуге!

Слепящая блеснула молнь на кончике луча, ударившего с высей под ноги пришельцу, не разбираясь в том, кто он: как смеет размышлять о чём-то, когда вблизи - но долог путь к Нему - Божий престол!

И тут Мухаммед увидал Ису: сидел к нему спиной. Не почувствовал, как я к нему вошёл?!- впервые подумалось по-земному с обидой, сник впечатлительный Мухаммед, но тут же, как бывало там и повторилось здесь, услышал: С чего Исе, - глас из глубин, где разума владения, а не чувств, - приветствовать тебя?! Не возгордись, что при жизни сюда допущен! Иса был погружён в молитву. Но ведь молились только что на горе Храмовой! Успело столько произойти, пока ты здесь, всего лишь миг небесный! Как долго ждать? Что долго или скоро здесь? Сколько молитв? Сколько - то купеческий расчёт! Спросить у Исы? Никто Ису отвлечь, когда он молится, не в силах. Нехотя... другое б слово произнести! Иса к нему поворотил свой лик.

89. Явленная тайна*

______________

* Палимпсестовый текст завершился. Далее - продолжение, существующее как бы вне текста, сочинённое, казалось, независимо от свитка.

Вспомнился давний сон, при Хадидже, долго не мог уснуть, а утром рассказал ей: С тобой во сне мы были дома у пророка Исы! На Храмовой горе Иса, последний из предшествующих пророков, стоял позади, а здесь при ярком свете... - Иса, увиденный во сне, был другой!

(80) В свитке - пробел. В одной из рукописей Ибн Гасана были обнаружены на тюркском листки с неприметным заголовком: Сон с И., прочитывалось лишь в лупу, что якобы описан сон Мухаммеда, но можно предположить по отдельным фразам, что приснилось... самому Ибн Гасану (такое в мире сочинителей случается)!

Увиденный ближе к рассвету после спора, когда люди Писания обвиняли Мухаммеда в незнании истории, сон отчётливо запомнился. Летний день. Сидим в большом, просторном доме за дастарханом*. Рядом слева И., крупное лицо, седые редкие волосы на голове, поначалу удивило, что он такой старый и очень высокий. Справа сидел Х.

______________

* Слово более туркестанское, нежели кавказское, скатерть, чужеродное для уха арабского, лишний раз свидетельствует о тюркском происхождении Ибн Гасана, что оспаривается арабами и персами, желающими, очевидно, сделать достоянием его труды (вряд ли возжелают после издания!), хотя и сам он не был лишён тщеславия, желал прославиться по крайней мере в трёх мирах: арабском, тюркском, персидском.

(81) Как можно представить рост сидящего человека? Имеется в виду Хамза? Или кто другой? В тюркских языках родов нет, можно было бы перевести и как сидела. Может, это была Хадиджа? - Упрёк неведомого читателя (не Джб ли?).

"Я хотел бы сказать..." - смотрю, пятна багровые от вина на полотняном белом дастархане. И. делает знак, чтоб принесли поесть: гости хотят говорить, а еду убрали. "Ничего, не беспокойтесь", - мол, ещё успею высказаться. И. поднимается (когда сидел, казался высоким, а тут - невелик ростом), идём за ним, на веранде большой круглый хлеб, свежий, источает дразнящий запах, ну да, думаю, столько народу сюда приходит, всех надо накормить. Множество закутков, везде люди, по ступенькам спускаемся, Х. успевает шепнуть, что И. приходил к ним однажды, и, видя моё удивление, замечает: "Ты что, забыл? Он к нашему отцу в гости приходил, с ним ещё А.Л. дерзко и грубо спорил, с его избранничеством не соглашался".

(82) Но отцы у Мухаммеда и Хамзы разные. А.Л. - Абу-Лахаб? Любил спорить!

С ужасом думаю: вдруг спросит И., чем занимаюсь? Сказать, пророк?! избран Богом? И кому! Нет, не спросил. Проходим по зелёному лугу, пахнет скошенной травой, смотрю - нет И., лишь я и моя мать, сидим под акацией, рассказываю о чуде - встрече с самим И. "Какое счастье лицезреть избранника Неба! - говорю... но уже не мать рядом, а Х. [Хадиджа?]: - Будто беседовал с Самим Богом!"

Разгадка сна?

(83) Запись обрывается, но есть ещё фраза, прочитывается лишь: "не вспомню".

- Он тебя признал, если во сне привиделся! - сказала тогда Хадиджа ему. И словно начертала: Явленная тайна! Спустя время заметила: - Но не всякий Иса - пророк. Может быть, то был двойник? Похожий, но не Иса? Тут Мухаммед вспомнил детское: Абдул-Мутталиб говорил, что у пророка Исы, об этом старец в Эль-Кудсе ему поведал, какое-то было свечение над левым ухом. "Почему над левым?" - спросил Мухаммед. Промолчал дед, как и тот старец, кому он задал такой же вопрос. Было ли во сне свечение - не запомнил. Лишь помнит, что Иса был светловолос и голубоглаз. Не похож на нынешнего, истинного, черноглазый и тёмен ликом, смотрит на Мухаммеда пристально: - Не зван мной, и молитву мою нарушил! - Укор?!