С трудом развязав веревки на его запястьях, я наклонился, чтобы помочь ему встать. И, опустившись над Хейзом, ожидал все что угодно, но не стремительного выпада с его стороны. Зубы напарника буквально в миллиметре щелкнули от моей шеи. Я сам не понял, как успел отскочить на безопасное расстояние.

 — Скотт, — позвал я охрипшим от волнения голосом.

Мужчина повернул голову на звук. Я посмотрел в красные, словно звериные, глаза и приказал себе не трястись от страха. Клыки Скотта слегка увеличились, а крылья носа трепетали, принюхиваясь. Он чувствовал другого альфу, и это будило инстинкты.

 — Эй, это я, Джек. Узнал меня?

На миг мне показалось, или у Скотта, и правда, в глазах мелькнул проблеск разума? Альфа дернулся, и я заметил его возбуждение. Чем же они его накачали? По всем признакам, той самой новой дрянью, что заполонила улицы нашего города. Про эту наркоту ходили пугающие слухи. Препарат вместе с непередаваемым удовольствием освобождал внутреннего зверя, вызывая единственное желание: заниматься сексом. Если же употребивший не доводил себя до разрядки, он сходил с ума от вожделения. Так вот почему у него были связаны руки над головой, чтобы не было возможности самоудовлетворения.

Сколько он в таком состоянии? Эти вопросы проносились у меня в голове стремительно, заставляя принимать поспешное решение.

Быстрый взгляд на напарника — того крутило. Я стоял, теребя воротник рубашки и неотрывно наблюдая за ним. Жалость быстрым потоком устремилась в сердце, разрывая его на тысячи кусков.

Приблизившись, я попытался достучаться до его сознания, но все попытки оказались бесполезными.

Хейз завыл, как раненый зверь, устремляя безумный взгляд на меня. Я понял, что минуты его сочтены. Сколько ему осталось, чтобы разум окончательно потонул в безумии?

«Это не тот Хейз, которого ты знал, — шептал внутренний голос. — Он не станет сдерживаться. Его зверь на свободе, он причинит тебе боль, возьмет грубо… как животное. Жестоко… должен быть другой выход».

 — Я должен! — прорычал я, пытаясь справиться с эмоциями. — Я хочу спасти его, и это единственный путь!

«Глупый…» — прошептал разум, и в тот же миг я шагнул вперед к Скотту, и ни тени сомнения больше не было.

Да, я знал, к чему это могло привести. Может, и глупый. Но что стоит простая боль против жизни другого?

Еще шаг. И я почувствовал силу. Внутренний зверь, готовый в любую минуту противостоять, был задавлен.

Хейз поднял лицо. Он что-то прорычал и подошел ближе, принюхиваясь. Я сжал кулаки, ожидая чего угодно. Но ничего и не последовало. Вместо этого мужчина застыл в нескольких сантиметрах от меня, внимательно разглядывая. Слишком близко. Его мускатный запах возбуждения витал в воздухе, пропитывая все вокруг, проходя через меня, вызывая отвращение и ярость. На себя. На жестокий мир. На безвыходную ситуацию, что соединила нас в этом всеми забытом месте.

Я непроизвольно дернулся, но тут же заставил себя застыть, вспоминая, что должен сделать.

 — Я помогу, — тихо сказал я.

Скотт заворчал, а затем повернул голову набок, с интересом всматриваясь в меня.

Я медленно, чтобы не провоцировать на лишнюю агрессию, поднял руку, касаясь верхней пуговицы на рубашке. Одна, еще одна… пальцы предательски тряслись, выдавая меня с головой. Я ощущал неловкость, нелепость всего этого. И на мгновение зажмурился, приказывая себе забыть о том, что это альфа. Сейчас я был единственным, кто мог ему помочь. И только это было важно.

Рубашка выскользнула из непослушных пальцев. Хейз осторожно, словно опасаясь чего-то, сделал еще один шаг вперед. Теперь мы стояли практически нос к носу. У меня перехватило дыхание. Во рту пересохло. Он смотрел на меня красными глазами, но какая-то часть сознания напоминала, что это всего лишь Скотт.

Я до боли закусил губы. Моя гордость… честь… Но я спасу Хейза. Главное — не думать, не сомневаться.

Почему он был так важен для меня? Я мог бы поступить иначе? Но простил бы я себе этот поступок? Я знал ответы, но от этого не становилось легче.

Я не понимал, чего он ждет. Не успев додумать эту мысль до конца, я оказался пойманным — иначе не назовешь — в жесткий захват его рук. Хейз больно укусил за плечо, заставляя снова сжать губы. Подавляя вскрик, я напоминал себе снова и снова, что смогу вытерпеть эту боль. Любую боль.

Жесткие пальцы впились в мои бедра, стаскивая и тут же беспощадно разрывая ткань брюк. Я стоял и смотрел в его глаза, не сопротивляясь, стараясь не думать ни о чем, не чувствовать боли. Мгновение спустя меня резко развернули, и теперь я оказался прижат лицом к стене. Уже полностью обнаженный. Воздух был холодным, я видел легкий пар от своего дыхания, и меня трясло. Услышав резкий громкий рык за спиной, я приготовился. Время перестало существовать. Оно превратилось в некую грань безумства.

Я слышал, как стучало мое сердце. Оно набатом било по вискам. Так громко, словно грозилось вырваться из груди. Я потянулся сам к своему напряженному отверстию. И, плотно сомкнув зубы, чтобы не начать умолять о пощаде, пальцами принялся растягивать себя. В спешке смочив их слюной, я запустил сразу два. Было неудобно, но, прогнувшись в спине, насколько позволял захват Хейза, я кое-как себя подготовил. Напарник даже не заметил моих действий: он был занят освобождением себя от лишних деталей одежды. Одна рука его до боли сжала бедра, а другая надавила на спину, заставляя наклониться еще сильнее. Проведя шершавыми пальцами по вспотевшей коже, он на несколько секунд замер, а потом будто опомнился и настойчиво толкнулся в мой анус. Резкая боль резанула по всему позвоночнику. С трудом преодолевая сопротивление мышц, Скотт вошел во всю длину. Я громко ахнул и зажмурился. Было стыдно и до ужаса неприятно.

 — Еще минуту, еще… — повторял я про себя, стараясь успокоиться.

Хейз на­валил­ся на меня полностью. Мои ноги дрожали от напряжения и непривычной тяжести. Он при­нял­ся глу­боко и с остервенением трахать, не об­ра­щая вни­мания на мои болез­ненные сто­ны и сла­бые по­пыт­ки выр­вать­ся. Уже через пять ми­нут я просто за­тих и стоял поч­ти не двигаясь, изредка хрипя.

Я чувствовал, что член альфы теперь сколь­зил внут­ри моего те­ла легче. И не хотел думать, почему это происходило. Меня прос­то имели, как по­дат­ли­вую куклу. Без чувств, без слов. Казалось, все тело накачивалось болью и грязью. Омерзением к самому себе. Мне становилось тошно от одной мысли о том, как я буду жить с этим дальше.

Наконец, у Скотта под­ка­тил оргазм. Я только и успел отстраниться, чтобы не случилось сцепки. Хейз впечатал­ся бед­ра­ми и за­мер, зак­рыв глаза, не об­ра­щая вни­мания на мой голос. Его вязкая сперма стекала по моим бедрам, холодя кожу до самых стоп.

Он вцепился в меня мертвой хваткой и не отпускал. Я представил картину со стороны, и меня обдало мерзким чувством обреченности и жалости к самому себе. Только не думать! Все пройдет. Вот только... как теперь с ним работать? Этого я не знал.

Скотт

Медленно, не торопясь я приоткрыл глаза. Голова моментально отозвалась приступом боли. Я тут же зажмурился что есть силы, пытаясь усилием воли подавить приступ.

Следующая попытка была чуть успешнее предыдущей. На этот раз я приоткрыл один глаз и, удостоверившись в отсутствии какой бы то ни было реакции со стороны тела, открыл второй.

Я находился в больнице. Знакомые до боли белые кафельные стены, стойка с капельницей, безумное количество трубок, тянущихся к моему телу, как змеи, заставили скривиться.

Взгляд скользнул по палате, по всем этим предметам, пытаясь отыскать ответ. Я просто осматривался и натолкнулся на занавешенное окно. В проникающем в щель между занавесками луче солнца была видна играющая пыль, парящая в воздухе. Засмотревшись, я прикрыл глаза. И тут же распахнул. По телу прошла дрожь. Память возвращалась кусками, но и этого было достаточно, чтобы оценить глубину ямы, в которую я попал.