Борьба каракурта с фалангой полна драматизма. Представьте себе отвратительное мохнатое чудовище, по внешнему виду напоминающее паука, размерами со среднего рака, вооруженное длинными черными клещами на голове. Фаланга смела и дерзка. Даже при встрече с человеком она принимает оборонительную позу, угрожающе подскакивает вперед, как бы проявляя тем самым желание померяться силами.

Встреча фаланги для каракурта не всегда проходит удачно, да и не всякий паук вступает в сражение с нею, случайно запутавшейся в тенетах. Если же борьба начата, то она продолжается с величайшим ожесточением и упорством. Рано или поздно, но излюбленный прием нападения оказывает действие, и как только противник поднят над землей и повис в воздухе, его участь решена. Но крупное тело фаланги, убитой на тенетах паука, быстро разлагается, от него начинает распространяться зловонный запах, а каракурт, насытившийся недоброкачественной пищей, нередко погибает.

Интересны некоторые детали борьбы паука с кобылками. Задние прыгательные ноги крупных кобылок обладают большой силой, их резкие удары доставляют изрядные хлопоты хищнику. Обычно попавшаяся в тенета кобылка притворяется мертвой. Подбежавший на сотрясение паутины каракурт трогает передними ногами неподвижное насекомое и возвращается обратно в свое темное логово. Наблюдая за подобной картиной, Маркел недоумевает и возмущается: «Ну и дурак же!»

Но кобылке, вначале так мудро проявившей свой замечательный инстинкт, не хватает выдержки, и она выдает себя неосторожным движением. Тогда сомнения паука исчезают: добыча настоящая, живая, упускать ее не в правилах поведения хищника, и он быстро ее приканчивает. Часто кобылка, попавшая в тенета, успевает вырваться, оставив в сетях одну из завязнувших ног. С ногой каракурт обращается как с настоящей добычей: оплетает ее нитями и, притащив поближе к логову, принимается высасывать.

— Нет, все же ты дурак, каракурт! — вновь заключает Маркел.

— Ты все меряешь на свой лад, — поясняю я своему помощнику. — Зрение у него не такое, как у нас, форму предмета он не воспринимает так, как мы. Для него неподвижная кобылка — все равно что соринка или палочка какая-нибудь. Обоняние у него тоже никуда не годное. Помнишь опыты с вонючими жидкостями? Но если добыча стала двигаться — тогда дело другое.

Ловок и искусен каракурт на своих тенетах. Страшен его смертельный яд. И все же у него много врагов. Впрочем, у кого их нет?

Заботливая мать

В начале июля в логовищах каракуртов появляются первые коконы, а через одну-две недели — разгар их изготовления. Нелегко мне достались эти коконы, первое время никак не удавалось подсмотреть, как их готовит паук.

Строение кокона в общем несложное. Почти как шарик, цвета свежей соломы, с одного конца он слегка оттянут в короткий сосочек, который, главным образом, и подвешен на паутине. Впрочем, цвет коконов немного варьирует, встречаются среди них и темные, почти землистой окраски. Если коконы разрезать, то за плотной оболочкой, состоящей из великого множества тесно переплетенных и прилипших друг к другу нитей, открывается его содержимое. В верхней части под сосочком находится колпачок, похожий на шапочку, свитый из белой и слегка просвечивающей ткани. К нему снизу приплетен густой комок из рыхлых и волнистых нитей. В центре этого комка и находятся, прикасаясь друг к другу, розовые яички. Они слегка припорошены тонким белым налетом. Если их высыпать из кокона на стол, то они, подпрыгивая, как мячики, раскатятся во все стороны.

Может быть, не стоит себя мучить, пытаясь подсмотреть процесс изготовления кокона. Впервые о том, как готовится кокон, рассказал Россиков. Вначале паук плетет светлый и нежный колпачок, но донышком книзу, потом в него откладывает, как в корзинку, яички, затем строит общую оболочку и только тогда переворачивает кокон соском кверху и подвешивает на паутине. Откладка яиц и изготовление кокона — ответственный момент в жизни паука, и ничтожные помехи могут его легко нарушить. Поэтому каракурт занимается этим важным делом только ночью.

Опять пришлось приняться за ночные наблюдения при слабом свете керосинового фонаря. Но мне посчастливилось. Отправился в поле до рассвета и встретил каракурта, старательно готовившего кокон, а потом увидел за этим занятием и многих других пауков.

Что же я увидел нового? Оказалось, больше, чем ожидалось. Вначале паук действительно выплетает своеобразную корзиночку-колпачок для яиц. Но вовсе не книзу донышком, а кверху. К корзиночке он подплетает клубок волнистых нитей. Как же он сейчас будет укладывать в корзиночку яйца, если она перевернута кверху донышком? Может быть, паук ее сейчас перевернет? Но каракурт оставляет начатое им сооружение в том же положении. Он подсовывает кончик брюшка под корзиночку, в самый центр клубка волнистых нитей. Брюшко начинает вздрагивать, из его конца появляется и быстро растет студенистая розовая масса, в которой плавают яички. Она легко держится на сплетении волнистых нитей. Паук очень спешит закончить начатое им дело, ни на минуту не прерывает работы. Вот он оторвал брюшко от жидкого розового комочка и энергичными подергиваниями начинает готовить наружную оболочку кокона, вращая его ногами. Подвешенный за тонкий сосок, выплетаемый кокон легко крутится.

Изготовление наружной оболочки кокона отнимает немало времени; когда все закончено, розовая масса, оказывается, высохнув, распадается на отдельные яички, припудренные белой пыльцой.

Изготовление наружной оболочки кокона отнимает немало времени.

А как же описание Россикова? Может быть, первый наблюдаемый мною паук отклонился от принятой схемы? Пришлось пересмотреть немало самок, кладущих яйца. Нет, все они делали так, как та, самая первая, увиденная мною. Да иначе и быть не могло! Россиков не видал, как каракурт готовит коконы! Если бы он знал, что пауки не кладут яйца, как, допустим, большинство насекомых, рождая их одно за другим, а выделяют общей массой в жидкой среде. Как опасно даже в самом простом и очевидном явлении восполнять пробел, казалось бы, самой достоверной догадкой. В науке, как правило, работа одного ученого обязательно рано или поздно проверяется, подтверждается или опровергается, или дополняется другим, и заблуждение уступает место истине.

Коконы отличаются друг от друга по размерам, что зависит от количества находящихся в них яиц: чем их больше, тем крупнее коконы. В первых кладках яиц больше, чем в последующих. Поэтому по размерам кокона можно судить об очередности их изготовления. Как только изготовлен первый кокон, самка становится заботливой матерью, ни на минуту не покидает свое детище, не отлучается более с тенет, все свободное время сидит возле кокона или под ним, охраняя его. Первые пять дней она периодически встряхивает его редкими ударами головогруди. Яйца, тесно лежащие друг к другу, испытывают давление на ограниченных участках, что может сказаться на развивающемся потомстве. Встряхивая кокон, самка добивается перемещения яиц.

Перерыв между изготовлением коконов бывает не меньше пяти дней и зависит от питания. Когда добычи мало, перерыв между кладкой может быть очень длительным. Брюшко голодающей самки уменьшается в размерах, сморщивается. Таким неудачницам удается изготовить всего лишь один-два небольших кокона. Те, кто оказался в обстановке изобилия пищи, откладывают до двенадцати коконов. В годы, когда в степях и пустынях много кобылок, среднее количество коконов на одну самку бывает около шести-восьми, самое большое двенадцать-четырнадцать.

Встреча не состоялась

Незаметно кончилось лето, и подкралась осень. Небо чаще стало закрываться тучами, кое-где перепадают дожди. Давно замолкли птицы, и на опустевших полях появились стайки кочующих жаворонков и скворцов. Высоко в небе потянулись цепочки журавлей, покидающих родину. Закончили свои дела и ядовитые пауки каракурты, погибли, застыв черными, подсохнувшими трупиками на коконах с многочисленным потомством. Пришла пора заканчивать полевую работу. Мы с Маркелом привыкли к паукам, они стали нашими хорошими знакомыми, и к ним появилось даже чувство симпатии. У нас нет к ним ненависти за зло, причиняемое человеку, кроме сожаления. Может быть, для ненависти к паукам надо было выстрадать самому от их укусов? Как обвинить паука, если по чистой случайности в силу сложившихся обстоятельств перекрестились его жизненные пути с человеком. От встречи друг с другом страдают оба: каракурта обычно давят, а человек переносит тяжелое отравление.