Все, что за пределами Я Есть, — верования. Здесь нечего знать, потому что есть только сознание, и оно есть ты. Невежество не имеет отношения к тому, чего мы не знаем, оно о том, что все известное нам не является истинным. В царстве сна любое знание фальшиво, а истинное знание — это sentio, ergo sum [чувствую, следовательно, существую]. Я осознаю, следовательно, Я есть. Я-Есть/Сознание.

Итак, единственной алмазной пулей мы убили Бога, богов, науку, философию, религию и любых других претендентов на знание, и нам не потребовалось прибегать к вере, мы доказали это. Неплохо для пары абзацев. Я-Есть/Сознание — это оружие, которое разрушает вселенную.

Пасупатастра!

^ ^ ^

Ну что же, установив, что никто не может знать ничего, кроме Я-Есть/Сознание, что другое знание невозможно и что все иное лишь верования, а истинных верований не бывает, можно вернуться к предыдущему утверждению, что все творение можно свести к двум вещам, одна из которых не существует. Осознание есть истина, а видимость есть верование. Вместо слов «осознание» и «видимость» можно сказать «сновидец» и «сон», «видящий» и «видимый» или «инь» и «ян». О видимости можно многое сказать, но единственное, что можно сказать с уверенностью, — то, что она неистинна, так же как можно с уверенностью сказать, что неистинного не существует. Сознание истинно, и истина существует. Содержимое сознания неистинно, и неистинного не существует.

Хотя она неистинна, да вообще не существует, видимость абсолютно необходима. Без видимости невозможна осознанность, но осознанность есть, так что должна быть и видимость. Если нечего осознавать, то осознание не осознается. Инь и ян.

Отсюда возникает множество вопросов вроде «кто первый — курица или яйцо», и все они уничтожаются тем фактом, что сознание не существует во времени. В нем нет причинности, сначала-это-потом-то, есть только Есть. Это не слишком удовлетворительно, но это неопровержимо. Мы суть сновидец, а то, что мы называем реальностью, есть сон. Это все, что ты можешь понять, когда начинаешь копать глубже, потому что неважно, где ты копаешь в этом сне, в нем любое копание продолжается вечно. Я не понимаю состояния сна, но я понимаю, что его нельзя понять. Ты можешь пробудиться во сне, а можешь пробудиться ото сна, но ты никогда не проснешься в сон. Там некуда просыпаться.

Чтобы объяснить природу реальности, сначала надо бы установить, что реальность действительно существует, чего в действительности ты не можешь сделать. Да, реальность очевидно реальна, но факты таковы, что никто ни разу не смог доказать, что реальность существует, и никто никогда не сможет сделать это, потому что никто ничего не может доказать. Нет такой вещи, как объективное знание, а единственное субъективное знание — это Я-Есть/Сознание.

Любое предполагаемое знание в действительности представляет собой веру, маскирующуюся под знание, а название для верования, маскирующегося под знание, — иллюзия. Если все, что, как ты думаешь, ты знаешь, есть просто верование и если верование по сути своей ложно, то твою реальность никоим образом нельзя отличить от сна. Во сне нет истины, потому что в истине нет сна.

(5) Бедная капля воды

Разговор между персонажем книги «Острие бритвы» Ларри Даррелом и Сомерсетом Моэмом, ее автором.

Ларри начинает…

По учению веданты, сущность человека, которую они называют «Атман», а мы называем душой, отлична от тела и его чувств, отлична от рассудка и разума; она не есть часть Абсолюта, поскольку Абсолют, будучи бесконечным, не имеет частей; она и есть Абсолют.Она не сотворена, она существовала всегда, и когда она наконец сбросит семь покрывал невежества, то возвратится в бесконечность, из которой пришла. Она — как капля воды, что поднялась из моря и дождем упала в лужицу, а потом стекла в ручеек, пробралась в узкую речку, потом в мощный поток, бегущий по горным ущельям и широким равнинам, отклоняясь то вправо, то влево, встречая на пути и каменные завалы, и упавшие деревья, и наконец вливающийся в бескрайнее море, из которого поднялась.

— Но к тому времени, когда эта бедная капля опять сольется с морем, она наверняка потеряет свою индивидуальность.

Ларри усмехнулся.

— Вам ведь хочется пососать кусок сахара, а не превратиться в сахар.

Что такое индивидуальность, как не проявление нашего эгоизма? Пока душа не избавится от него, она не может слиться с Абсолютом.

— Вы очень бойко толкуете об Абсолюте, Ларри, и слово это звучит внушительно. Но что оно, по-вашему, означает?

— Реальность. Что она такое — этого нельзя сказать. Можно только сказать, чем она не является. Она необъяснима. Индусы называют ее «Брахманом». Она нигде и везде. Она все подразумевает, и все от нее зависит. Это не человек, не вещь, не первопричина. У нее нет никаких свойств. Она за пределами неизменности и перемены, целое и часть, конечное и бесконечное. Она вечна, потому что ее законченность и совершенство не имеют отношения к времени. Она — истина и свобода.

«Ну и ну!» — сказал я про себя…

(Сомерсет Моэм)

(6) Алиса в Стране Сновидений

Я не странная, не необычная и не сумасшедшая, просто моя реальность отличается от вашей. (Льюис Кэрролл)

— А в вашем лесу много тигров и львов? — робко спросила Алиса.

— Это всего-навсего Красный Король, — сказал Траляля. — Расхрапелся немножко!

— Пойдем, посмотрим на него! — закричали братья, взяли Алису за руки и подвели к спящему неподалеку Королю.

— Милый, правда? — спросил Труляля.

— Красному королю снится сон! — сказал Траляля. — И как по-твоему, кто ему снится?

— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.

— Ему снишься ты! — закричал Труляля и радостно захлопал в ладоши. — Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?

— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.

— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне.

— Но Красный король не видит во сне меня, — возражала Алиса со все большим смятением. — Я вижу во сне его. Мне все это снится. Я задремала на берегу реки, пока моя сестра читала ужасно скучную книгу без картинок или разговоров…

— А вот и ошибаешься, а вот и ошибаешься, — прервал ее Труляля.

— Возможно, только в тот раз, — поправил его Траляля.

— Наоборот, это может быть только этот раз, — ответил Труляля.

— В этот раз ты пешка во сне Красного Короля, — заявил Траляля.

— И если ты разбудишь его, ты погаснешь — бац! — как свечка! — сказал Труляля.

— Нет, нет, нет, — закричала Алиса с заплаканными глазами, — если я сама разбужусь, вы все исчезнете!

— Но в этот раз ты не спишь, — сказал Траляля.

— В этот раз ты прошла через зеркало, — заметил Труляля. — Вопрос в том,спустилась ли ты в собственный сон?

— Или поднялась, — сказал Траляля, — в сон о тебе?

— Я бы сказал, что это загадка, — задумался Труляля.

— Если я всего лишь что-то в его сне, — запротестовала Алиса, — то кто вы, хотела бы я знать?

— То же самое, — сказал Траляля.

— То же самое, то же самое, — прокричал Труляля.

Они кричали так громко, что Алисе ничего не оставалось делать, как шикнуть на них:

— Тихо! Боюсь, вы разбудите его, если будете так шуметь.

— Ну и ну! Какой тебе смысл говорить о его пробуждении, — сказал Траляля, — если ты всего лишь часть его сна. Ты же хорошо знаешь, что ты не настоящая.

— Я настоящая! — сказала Алиса и заплакала.

— Плач не сделает тебя чуточку более настоящей, — заметил Труляля. — Тут не о чем плакать.