Над твоей головой вспыхивает лампочка.

«Бог мой, — думаешь ты. — Могу поспорить, я вообще никакой не койот!»

Что же тогда, интересно, ты такое?

«Пожалуй, это любопытная мысль, — размышляешь ты. — Если я не то, что я думаю, то что я? Кто я? Что за всей этой видимостью? Если мои глаза рассказывают одну историю, а ум другую, кому из них доверять? Если я продолжаю верить видимости, то должен разыгрывать этот дурацкий персонаж в абсурдном фарсе, который зовется моей жизнью, но что если я просто позволяю мыслям взять верх над чувствами? Что если я думаю, вместо того чтобы чувствовать? Что если я следую указаниям ума, вместо того чтобы прислушаться к сердцу? Что тогда?»

^ ^ ^

Что ж, поздравления уместны, или как? Ты сделал большой шаг к освобождению, или нет? Ты рад, что сделал его, или жалеешь? В твоей прежней жизни не было особого смысла, но пока ты пребывал в неведении, это не имело значения. Но теперь ты знаешь, теперь это имеет значение. Где ты собираешься жить, коль скоро ты разрушил свой мультяшный мир? Кем ты будешь, коль скоро ты разрушил свой мультяшный персонаж? Что ты будешь делать теперь, коль скоро ты увидел тщетность действия? Эта пустыня, может, и фальшивая, но это место, где ты находишься. Твой персонаж, может, и фальшивка, но он тот, кто ты есть. Преследование птицы, может, и сизифов труд, но он придает твоей жизни драматический контекст, а твой персонаж именно для этого контекста и создан. Так какие у тебя есть варианты? Ты можешь усесться в тенечке и отказываться разыгрывать свою партию или можешь влезть обратно в персонаж и гоняться за птицей, разбиваясь и поджариваясь каждый божий день.

Если это две альтернативы твоей дилеммы — скучать в истине или отдаться лжи, то вот тебе tertium quid, третий вариант. Иди. Беги от лжи. Собери всю ту эмоциональную энергию, которую тратил на птицу и направь ее на новую цель. Разрушь персонаж или умри, пытаясь. Расстегни свой костюм койота и выйди из него, выломай угол рамы и иди наружу, куда бы это ни привело. Иногда ты думаешь, что там, снаружи, ничего нет, но даже если ничего, то, по крайней мере, ты покинешь эту дурацкую пустыню и окажешься подальше от этой засранки птицы. Если твоя жизнь ложь, то тебе нечего терять.

Но куда тебе идти теперь? Что ты можешь?

Ты можешь сосредоточиться на одном вопросе, который оставил без ответа: cui bono? Кому выгодно? Где-то там есть аниматор, который и определяет тебя, и ограничивает тебя. Это и есть твоя настоящая кукушка-подорожник. Этого ублюдка следует грохнуть, и ты, койот, просто создан для этой работы.

Или кто бы ты там ни был, черт побери.

(17) Баллада о Кене и Барби

Ни один человек никогда не верил, что Библия имеет в виду то, что в ней написано: он убежден, что в ней написано то, что имеет в виду он сам. (Джордж Бернард Шоу)

Я возвращаюсь в домик и обнаруживаю за обеденным столом Мэгги, выполняющую школьное задание. Как всегда после прогулки, я первым делом пью воду сам и пою Майю, а потом усаживаюсь у очага, чтобы стащить с себя обувь.

— Что там? — спрашиваю я.

— Домашка, — бурчит она. — До возвращения надо сделать разбивку сценария по истории Адама и Евы. Ничего, если я тут поработаю?

— Конечно. Что за разбивка?

— Вроде отчета, наверное. Персонажи, сюжет, фабула и все такое.

— Библейские Адам и Ева?

— Да, миф о творении, что ж еще?

— Может, какое-то кино или книга или еще что-нибудь. Почему это выбрала?

— Не знаю, просматривала список, тема показалась знакомой. Выглядело несложно. Я почти выбрала «Джекила и Хайда» или «Книгу Иова».

— Есть что-нибудь интересное об Адаме и Еве?

— Я как раз вас хотела спросить.

— На меня вряд ли можно положиться насчет библейских штук.

— Я думала, может, есть мнение Джозефа Кэмпбелла или Карла Юнга на эту тему.

— Уверен, что есть, но тебе придется порасспросить их. Читала что-нибудь по теме?

— Да, несколько версий, все почти одинаковые. Адам, Ева, Бог, змей, яблоко, вон отсюда.

Я проваливаюсь в кресло, опускаю спинку для максимального удобства и закрываю глаза, наслаждаясь лучшей частью долгой прогулки. Майя устраивается под подножкой кресла, которая, боюсь, однажды обезглавит ее механическим способом, если я слишком быстро встану. Мое тело тает в этом кресле.

— Не думаю, что от меня будет толк, — мямлю я.

— Я знаю, — говорит она, — но это довольно скучный проект, я просто хотела сделать его чуточку интереснее.

— Так сказал Бог, — произношу я сонно.

— Что?

— Прежде, чем пытаться объяснить творение, — предлагаю я, — попробуй доказать его. Это избавит тебя от кучи хлопот.

— В смысле?

— В том смысле, что если творение — это миф, то тебе не нужен миф о творении.

— Вы говорите, что творение не существует?

— Если только ты знаешь что-то, чего я не знаю.

— Ну тогда, — спрашивает она, — как вы объясните все это?

Мне не видно, на что она указывает, потому что мои глаза закрыты.

— Попробуй подумать, в чем суть этой истории, — говорю я. — Персонажи и сюжет по большей части не имеют отношения к делу, это просто средства донести основную идею.

— А какая тут основная идея?

— Что? — спрашиваю я.

— Что что? — переспрашивает она.

— Основная идея.

— Это было час назад. Вы заснули.

— А, ну ладно.

— Так что за основная идея у Адама с Евой? — снова спрашивает она.

— Ах да. Я бы еще поразмыслил над этим, но можно сказать, что все сводится к перерождению, которое с ними происходит.

— Это когда они съели яблоко?

— Что на самом деле называют яблоком?

— Конкретно, это плод древа познания добра и зла.

— Ладно, полагаю, вопрос вот в чем: что означают добро и зло? Звучит как что-то плохое и что-то хорошее вообще, но на самом деле это не подходит.

— Ну, я не знаю. После того, как они съели яблоко, они осознали свою наготу и устыдились и могли страдать, болеть и умирать.

— Что ж, если так, то это не миф о творении, а скорее миф о несчастьи, который уже не так интересен.

— Дурдом.

— Кажется, припоминаю: если ты прочтешь притчу о свете под спудом в качестве примера, то сможешь убедиться, что добро означает пробужденность, а зло — пребывание во сне.

— Вы имеете в виду пробужденность и сон, как вы их понимаете?

— Возможно. Поищи.

В домике нет интернета, так что она ищет по старинке. На это уходит несколько минут, а я в это время думаю о том, как же добра вселенная, что дала мне это кресло.

— Ага, — говорит она, — нашла. Иисус сказал: Светильник тела есть око; итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма? Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием. Итак, здесь говорится, что добро и зло — это свет и тьма.

— Давай по частям. Читай снова.

— Светильник тела есть око…

— Восприятие. Мы суть осознанность. Дальше.

— …Итак, если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло…

— Когда осознанность не искажена эго, ты свободен от заблуждений. Дальше.

— …А если оно будет худо, то и тело твое будет темно.

— Если свет полной осознанности затемнен эго, то это тьма, которую они называют злом.

— …Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?..

— Не фальшиво ли твое знание: заблуждения, искажения, верования и так далее.

— …Если же тело твое все светло…

— Глаза открыты, взор ясный.

— …и не имеет ни одной темной части…

— Нет искажений эго, которые заставляют тебя видеть то, чего нет, и не видеть то, что есть. Здесь говорится, что эго — источник всякого зла, а это глупость. Точка зрения, что Брахман хороший, а Атман плохой означала бы, что эго — первородный грех, что имеет смысл в библейском контексте, но такие слова, как добро, зло и грех, делают неправильным то, что задумано быть неправильным. Эго — это суть царства сновидения, без него ничего не было бы. Нельзя сделать Атмана и Майю плохими. Эта притча — пример тьмы, о которой в ней рассказывается. Читай остальное.