— Мы уже почти у самого края обрыва, — еле слышно прошептал он, — там спуск до дороги метра два.

И они двинулись вперед. Внезапно Кентон увидел внизу пятно ярко освещенного бетонного покрытия. Он наклонился, чтобы разглядеть получше. Чуть в стороне стоял черный фургон. Капот был поднят, шофер возился с мотором.

Залесхофф ухватился за низко нависающую ветку и начал осторожно спускаться. Кентон последовал за ним. Вскоре оба оказались у края дороги. Спрятавшись за кустами, они отчетливо видели теперь и шофера, и склон холма, поднимавшийся по ту сторону дороги.

Залесхофф и Кентон просидели так несколько минут, следя за действиями водителя. Мужчина находился в круге света и, казалось, был целиком поглощен своим занятием. Очевидно, что-то произошло с электропроводкой, потому как время от времени он нырял в салон, склонялся над приборной доской и то включал, то выключал фары. Кентон уже начал было отчаиваться, как вдруг шофер принялся ощупывать карманы в поисках какого-то предмета, время от времени косясь на инструменты, разложенные на подножке автомобиля, затем выпрямился и двинулся к гаражу.

— Пошли, — шепнул Залесхофф.

Он поднялся и спокойно перешел дорогу, направляясь к кустарнику на противоположной стороне. Кентон тоже поднялся и последовал за ним, но ноги, сплошь в синяках, затекли от долгого сидения на корточках и плохо слушались. Он споткнулся и громко шаркнул подошвой по бетонной плите. Тут же выпрямился, но дело было сделано. От гаража донесся топот ног, затем — крик, и в следующую секунду — громкий хлопок, означавший, что он, Кентон, оказался на линии огня и что кто-то палит в него из крупнокалиберного револьвера.

Он уже пробирался через кусты по другую сторону дороги, когда грянули еще два выстрела. И вдруг где-то над головой во тьме сверкнула вспышка, грохнул выстрел, а от гаража донесся крик боли. Кентон судорожно продирался сквозь колючки и ветки, пребольно стукнулся головой о какой-то толстый сук. Затем вдруг чья-то рука ухватила его за шиворот и рывком втянула наверх, на крутой каменистый склон.

— Бежим, быстро! — прошипел Залесхофф.

Кентон поднялся на ноги и слепо бросился за своим спасителем. Здесь бежать оказалось легче, земля была более гладкой и твердой, внизу тянулся овраг. На противоположной его стороне виднелась изгородь из металлической проволоки. Когда Кентон и Залесхофф протискивались сквозь нее, сзади донеслось пронзительное гудение машины — сигнал тревоги. Они кинулись через густые заросли папоротника, растущего по другую сторону изгороди.

— У нас пять минут, чтобы добраться до машины, — выдохнул Залесхофф.

— Вы стреляли в шофера?

— Да, ранил в руку. Но если бы даже убил, все равно не помогло бы. Да такие выстрелы и мертвеца разбудят! Скоро они освободят ту троицу в подвале.

Две минуты спустя они уже съезжали по пологому склону к дороге. И, оказавшись на ней, помчались к машине Залесхоффа.

Кентон был просто не в состоянии бегать на длинные дистанции — сказывалось все испытанное им за последние двадцать четыре часа, к тому же он совсем ослабел от голода. И ко времени, когда они преодолели около полукилометра, он уже просто падал от усталости. Ноги отказывались слушаться, словно он пытался бежать в песке, доходившем ему до пояса. Воздуха не хватало, грудь разрывалась от боли. С головой тоже было неладно, перед глазами плыли какие-то белые мушки. Залесхофф безжалостно подгонял его, но в конце концов тоже перешел на шаг. И почти сразу же послышался звук мотора — вверх по склону ехала машина, две фары на миг осветили пространство и тут же скрылись за поворотом.

— Они за нами гонятся, — сказал Залесхофф. — Нет смысла бежать, все равно догонят. О моей машине они знать не должны. Если найдут, нам конец. Единственный шанс — это дать понять, что мы еще наверху. Отвлечь их, а потом постараться добраться до машины.

Запыхавшийся Кентон кивнул в знак согласия.

— Пошли, — сказал Залесхофф. — Сюда, наверх. За мной, быстро!

Они стояли у подножия высокой и почти отвесной скалы. Слева виднелся склон, он почти вертикально спускался к другому отрезку дороги, что скрывался ниже за крутым поворотом, и, чтобы добраться до него, надо было преодолеть ярдов триста. Справа высился холм, густо поросший высокими елями. И Залесхофф выбрал это направление. Вскоре они поднялись ярдов на двадцать и оказались среди высоких прямых стволов деревьев.

— Когда они появятся, встаньте за дерево. И делайте, что вам говорят.

Кентон достиг уже той стадии изнеможения, когда человек уже не способен ни на что, кроме слепого подчинения командам, и пробормотал нечто нечленораздельное в знак согласия. Привалился спиной к стволу и молча смотрел в непроницаемую черноту леса.

— Вон они едут!

Кентон повернул голову и увидел вдалеке светящуюся точку. Она быстро двигалась, разрастаясь, вскоре от нее протянулся длинный луч, осветивший деревья.

— Это у них на машине прожектор. Не высовывайтесь! Держитесь за деревом.

Световое пятно все разрасталось, деревья в лесу начали отбрасывать длинные черные тени. Вот луч прожектора приблизился к ним, и Кентон увидел, как Залесхофф упер ствол револьвера в маленькую развилку среди ветвей дерева, за которым стоял, и прицелился. Секунду спустя грянул выстрел, и свет прожектора погас. Снизу донеслись крики на немецком.

Залесхофф пробормотал несколько слов по-русски, видимо, поздравлял себя с удачным выстрелом.

— Точно в яблочко с двадцати шагов! — добавил он. — Теперь попробуем подняться выше. А потом уже спустимся к дороге.

И вот они начали карабкаться по склону холма и преодолели, наверное, ярдов пятнадцать, когда послышался хруст сломанной ветки. Они замерли. В темноте на мгновение мелькнул свет фонаря.

— Ложись, — прошипел Залесхофф.

В следующую секунду тишину взорвал треск автоматной очереди, и одна из пуль с визгом срикошетила от камня, находившегося чуть выше на склоне.

Залесхофф болезненно вскрикнул, и Кентон услышал голос Майлера — он радостно прокричал что-то своим товарищам.

— Вы ранены? — испуганно спросил Кентон.

— Нет. Но пусть они так думают. Пошли!

Теперь они спускались со склона, и тьму впереди рассеивал лунный свет. Круглый и бледный диск просвечивал через тонкую пелену облачков, деревья на опушке отбрасывали размытые тени. А позади, за спиной, мелькали в темноте вспышки фонариков — преследователи пытались их обнаружить.

— Стой, — прошептал Залесхофф.

Они находились уже совсем рядом с дорогой. Внизу, ярдах в пятидесяти, виднелись красные габаритные огни черного фургона.

— А теперь, — прошептал Залесхофф, — переходите дорогу как можно тише и спокойнее, потом спускайтесь с холма, спрячьтесь, чтобы вас не было видно, и ждите меня там.

— А вы что собираетесь делать?

— Хочу посмотреть, остался ли кто в машине Саридзы.

— Это зачем?

— Позже объясню. Ступайте через дорогу, но чтобы тихо!

— Ладно.

Кентон медленно, на цыпочках, перешел через дорогу и начал карабкаться по крутому холму, что высился за ней. Сначала пришлось перебираться через огромные валуны и более мелкие камни. Пугала мысль нечаянно столкнуть их вниз и выдать себя. Но затем снова начался лес, и Кентон стал передвигаться зигзагом — от дерева к дереву. Вскоре он снова оказался в темноте леса, сел и стал ждать своего спутника.

Он просидел минут десять, мрачно прикидывая, есть ли у него шансы не заболеть пневмонией. Затем наверху послышался какой-то шум, и Залесхофф тихо окликнул его по имени. Кентон ответил, и русский к нему спустился.

— Кончилось наше везенье, — пробормотал он. — Рядом с машиной стоит Саридза с ружьем. Я надеялся, что они оставили машину без присмотра. Мог бы, конечно, всадить пулю в бензобак, но слишком опасно.

— И что же делать?

— Придется спуститься отсюда к тому месту, где начинается самый нижний поворот дороги. Идти будет трудно, потому как светить фонарем нельзя. Могут увидеть. Другого выхода у нас нет.