– Вы никогда так не сделаете, хозяин! – в ужасе ахнул грум.

– Пожалуй, это правда, – признал Шерри. – Наверное, и впрямь не сделаю. Но я переломаю тебе все кости, поэтому помни о том, что я тебе сказал!

Грум, похоже, испытал нешуточное облегчение, когда понял – хозяин сменил гнев на милость. Шумно вздохнув, он великодушно предположил, что скорее согласится, чтобы его утки заклевали, чем уведет у своей будущей хозяйки хотя бы заколку для волос.

Виконт, вполне удовлетворенный подобным заверением, сказал мисс Уонтедж, что отныне она может чувствовать себя спокойно.

– Если уж на то пошло, не думаю, будто он решится ограбить тебя, – признался его светлость. – Тем не менее не помешает принять кое-какие меры. Крайне странный тип! Готов сделать для меня все на свете, но убей бог, если я знаю, почему!

– Сколько ему лет? – полюбопытствовала Геро.

– Понятия не имею, дорогая моя. И сам он, думаю, тоже. Хотя вряд ли ему может быть больше восемнадцати или девятнадцати.

– Он такой маленький!

– А вот здесь нет ничего удивительного! Одно время его учили на жокея, пока не выгнали взашей из конюшен за воровство. Знаешь, Котенок, я тут подумал и решил, что будет лучше, если я отвезу тебя в «Гриллон».

– В самом деле, Шерри? А где это?

– На Альбемарль-стрит. Это гостиница. Дьявольски респектабельная и скучная, но тут уж ничего не поделаешь.

– А ты останешься там со мной? – немного волнуясь, поинтересовалась Геро.

– Боже милостивый, нет конечно. Это будет настоящий скандал! Нам и так придется выдумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить, почему такая малявка, как ты, путешествует без дуэньи или хотя бы горничной. Господи, да у тебя же и дорожного сундука с чемоданом нет! Эх, надо было нам все-таки захватить с собой хотя бы дорожную сумку да несколько шляпных коробок. Без них тебя и на порог «Гриллона» не пустят. И почему я не подумал об этом раньше?

– Это очень на тебя похоже, Шерри, – снисходительно заметила мисс Уонтедж. – Ты никогда не обращал ни малейшего внимания на то, что я говорю, а потом, когда у тебя ничего не получалось, обвинял меня во всех смертных грехах! Всегда! Ты же прекрасно помнишь, что я просила тебя дать мне время собрать дорожную сумку. И что мы теперь будем делать?

– Ну, тут уж ничего не поделаешь. И, кстати, я тебя пока ни в чем не обвиняю, верно?

– Да, но ты собирался, – возразила Геро, лукаво глядя на виконта. – Уж я-то тебя знаю, Шерри!

Он, улыбнувшись, заметил:

– Ах ты, хитрюга маленькая! Вот что я тебе скажу. Сейчас мы поедем прямо ко мне; отправим моего слугу Бутля, чтобы он купил тебе пару чемоданов; наймем фиакр до Бонд-стрит; там купим все, что тебе понадобится на ночь; отвезем это обратно ко мне на квартиру; уложим вещи в чемоданы и отправимся с ними в «Гриллон». Я скажу им, что ты моя сестра… Нет, не пойдет: десять против одного, они знают – у меня нет сестры! Я скажу, что ты моя кузина. Возвращаешься в пансионат в Бате. Приехала из Кента (на самом деле так ведь оно и есть!), чтобы провести ночь в Лондоне – я пообещал встретить тебя – горничная, выходя из кареты, сломала ногу – ее отвезли в больницу – других родственниц у тебя в городе нет – и что мне остается делать? Разумеется, ничего иного! Я отвожу тебя в респектабельную гостиницу! Что может быть лучше?

Мисс Уонтедж не увидела изъянов в предложенном плане, и остаток пути прошел незаметно. Они обсуждали гениальную историю, придуманную виконтом, внося в нее некоторые коррективы и весело смеясь над потрясением, ожидавшим их ближайших родственников. Когда Шерри и Геро достигли метрополии, между ними возникла небольшая размолвка, поскольку мисс Уонтедж непременно желала осмотреться, а виконт настаивал, чтобы она опустила капюшон, дабы скрыть лицо. Однако вскоре недоразумение было улажено, и Геро пребывала в поистине солнечном расположении духа, спрыгнув на землю из коляски перед домом, где квартировал его светлость.

Камердинер виконта Бутль в силу жизненной необходимости обладал неистощимым долготерпением и флегматичностью, но внезапное появление Шерри в обществе молодой дамы непритязательного вида, державшей его под руку, потрясло даже стальное самообладание этого слуги. К тому времени как он уяснил, что имеет честь лицезреть будущую супругу своего господина, Бутль постарался вернуть себе выражение лица человека, давно привыкшего к неожиданным стихийным бедствиям и любым сумасбродным выходкам. Узнав же, что ему предстоит немедленно отправиться за покупками, дабы приобрести багаж, необходимый всякой приличной молодой женщине, он выдал всю глубину обуревавших его чувств лишь тем, что слабым голосом подтвердил:

– Очень хорошо, милорд!

Но после того как виконт вновь умыкнул Геро, сей почтенный господин несколько забылся. Он доверительно сообщил любопытствующему владельцу апартаментов: если бы судьба не наградила его опухшей щекой в тот самый день, когда его светлость вознамерился навестить родительские пенаты, а сам Шерри не предоставил ему выходной, чтобы он мог удалить больной зуб, то события, которые, по его мнению, неизбежно должны были привести к катастрофе, никогда бы не произошли. Однако владелец, будучи начисто лишенным воображения, возразил, что никогда не видел, чтобы мистер Бутль или кто-либо еще мог помешать виконту совершить очередное сумасбродство. Далее он отозвался о его светлости как о законченном вертопрахе, и сей вульгаризм показался мистеру Бутлю настолько оскорбительным, что тот отправился выполнять поручение виконта, более ни слова не сказав своему закадычному приятелю.

Шерри тем временем препроводил Геро к известной модистке на Бонд-стрит, где он пользовался некоторой популярностью. Здесь, после недолгого, но вполне откровенного разговора с потрясенной владелицей, виконт передал ей девушку, чтобы та приодела ее, как того требует статус. Похоже, ничто не нарушало благостного течения этого процесса, за исключением небольшого непредвиденного осложнения. Оно было связано со жгучим желанием мисс Уонтедж принарядиться в кисею цвета морской волны с серебристыми лентами. А его светлость выразил категорический протест против того, чтобы она надела предмет туалета, столь решительно не подходящий для молодой леди, направляющейся предположительно в избранное учебное заведение в Бате.

Но эту пустяковую ссору тут же помогла уладить модистка, которая, узрев в будущей леди Шерингем ценную клиентку, пустила в ход весь свой такт и красноречие. Она предложила виконту приобрести скромное (однако чрезвычайно дорогое) платье, которое мисс Уонтедж сможет носить уже в ближайшие дни, одновременно отложив до лучших времен ту самую кисею, что так пришлась по душе молоденькой мисс. Виконт согласился с модисткой и тут же вынужден был призвать мисс Уонтедж к порядку, поскольку та прямо на людях бросилась ему на шею.

К тому времени как были сделаны эти и некоторые другие покупки более интимного свойства, в соседнем магазине выбрана шляпка в тон муслиновому платью, куплена пара бледно-фиолетовых лайковых перчаток, к списку необходимых вещей добавились расчески, гребни и ароматическое мыло, а мисс Уонтедж получила твердое обещание завтра же вернуться на столь замечательную улицу, наступили сумерки. Жених с невестой вернулись в жилище виконта, причем мисс Уонтедж пребывала в состоянии невыразимого блаженства, а ее кавалер разрывался между изумлением при виде того удовольствия, что доставило ей новое платье, и желанием немедленно приступить к ужину. Бутль сполна оправдал его доверие, поэтому им оставалось лишь уложить всевозможные покупки в два аккуратных чемодана и кликнуть извозчика, чтобы тот отвез их в гостиницу «Гриллон».

Сидя в непритязательном экипаже, мисс Уонтедж сунула маленькую ладошку, обтянутую кожей перчатки, в руку его светлости и срывающимся голосом произнесла:

– Я так тебе благодарна, Шерри! Ах, если бы ты знал… Понимаешь, до сих пор мне никто и ничего не дарил!

– Бедняжка! – сказал виконт и дружески похлопал ее по руке. – Ну, ну, не плачь! Теперь ты получишь все, что пожелаешь. То есть все, за исключением той отвратительной шляпки с пурпурными перьями! Имей в виду, Котенок, – не вздумай завтра купить ее! Иначе я распоряжусь немедленно отнести шляпу назад!