Мередит быстро спрятала в корзину подзорную трубу и уставилась на озеро Серпентин, словно ее внимание полностью занимали водоплавающие птицы, покачивавшиеся на блестящей водной глади. И внезапно ощутила ужасающий скрежет под ногами.

Корзина опускалась прямо сквозь верхушки деревьев! Мередит вскинула взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как алую ткань шара прокалывает высокая ветка, оставляя за собой большую прореху. Раздался оглушительный свист вырывающегося газа, корзина дернулась и начала падать. Вокруг взметнулись и сомкнулись тонкие ветви.

Мередит с перепуганным писком нырнула в корзину и попыталась укрыться как можно глубже, заслоняя лицо руками.

– Обшивку пропороло. Мы падаем! – Голос пилота стал тонким от страха, что испугало ее еще сильнее. – Держись!

– Держаться? – Мередит отдернула руки от лица и начала лихорадочно шарить ими по корзине. Ничего, за что можно было бы ухватиться, ей не попалось. – За что, сэр?

– За поручень, глупая! Поручень!

Подобравшись к пилоту на четвереньках, Мередит протянула ладони к плетеному верху корзины, нашарила поручень и вцепилась в него.

Однако смещение веса оказалось слишком резким. Корзина, уже глубоко опустившаяся в пышные кроны деревьев, опрокинулась набок, выбрасывая ее вниз, как последнюю каплю чая из чайничка.

Мередит ударилась спиной о толстую ветку и задохнулась от боли. Отчаянно хватая ртом воздух, она соскользнула с ветки и с ужасающей скоростью полетела вниз, сквозь листву и ветви, которые рвали ее платье и царапали нежную кожу.

Мередит успела увидеть широко распахнутые глаза Александра Ламонта, на которого она падала. Господи, помоги! Она крепко зажмурилась.

Черт побери.

Его ребра треснули. Позвоночник, возможно, тоже.

По крайней мере, его новый синий сюртук совершенно испорчен. Он весь оказался в грязи.

Что, во имя Гадеса[2], произошло?

Александр приподнял голову с травянистой кочки и сосредоточился на весьма интригующем зрелище – паре обнаженных женских бедер, оседлавших его талию.

Проклятие. Стоило ему поклясться соблюдать целибат, являя собой образец нравственности до самой свадьбы – или до дня смерти его почтенного батюшки, – как женщины начали падать на него с небес.

Лежа на спине, Александр сбросил с плеча тяжелую ветку и сдул несколько влажных от дождя листьев, прилипших к его щеке. Каждый мускул в его теле болел.

Медленно приподнявшись на локте, он восхищенным взглядом оценил фигуру женщины, что лежала на нем в пене сбившихся волн синего шелкового платья.

Она не двигалась, и на несколько секунд Александр почти поверил, что она погибла, вот так распластавшись на нем. Но затем он заметил, как быстро вздымается и опадает ее грудь, и наконец смог задышать и сам.

– Мисс? – Он слегка двинул бедром под ней, однако ее тело осталось неподвижным. – Вы пережали приток крови к моим ногам. Вас не затруднит подвинуться?

Ответа не было. И с каждой секундой это начинало выглядеть все хуже.

Он попытался поднять правую руку и обнаружил, что она запуталась в тончайшей паутине медных кудрей. Не в силах освободиться сам, он все же сумел высвободить пальцы из ее локонов, но зацепился золотым перстнем за длинную прядь и сильно дернул ее.

Он услышал стон и внезапно понял, что смотрит в самые синие глаза из всех, что когда-либо видел. Пронзительные синие глаза, не уступающие по цвету ограненным сапфирам.

– Сэр, вы намерены вырвать все мои локоны или все же оставите мне несколько прядей на память?

Он не ответил, так как прекрасно знал, что правильного ответа не существует. Женщины просто так устроены.

К тому же ее деликатные ручки со сливочно-белой кожей уже высвобождали пойманную прядь. Покончив с этим, она оттолкнулась от его груди – с ненужной силой, решил Александр, поскольку невыносимая боль тут же впилась осколками в его ребра.

Откинувшись на пятки, она уставилась на него сверху вниз, слегка нахмурясь и прикусив пухлую нижнюю губу.

В обрамлении огненно-рыжих волос ее овальное личико показалось ему неестественно бледным, если не считать алой царапины, пересекавшей левую щеку.

– Вы можете встать? – голос незнакомки смягчился от беспокойства за него, когда она подала ему руку. Но в глазах ее светилась злость. Раздражение в сочетании с отвращением.

Как интересно.

Опершись освобожденной ладонью о мягкую землю, Александр сумел сесть, используя всю силу воли, чтобы не морщиться от боли.

Тонкие черты юной леди расслабились.

– Я… я благодарю вас за то, что… смягчили мое падение. – С этими словами она обхватила ладонями свою талию, и он увидел, что она осторожными движениями прижимает пальцы к спине. Последовал полный боли вздох.

Треснула ветка, и взгляд незнакомки устремился куда-то за голову Александра. Затем он услышал протяжный французский акцент своей новой знакомой:

– Вам с вашим пилотом крайне повезло уцелеть, мадемуазель. Взгляните на аэростат.

Александр тоже посмотрел на крону дуба и увидел, что корзина проткнута насквозь толстым суком.

Зашелестели листья, и пилот свалился с широкой ветки, шумно приземлившись неподалеку от них в мягкую грязь.

Крепко сбитый детина с мотком веревки, обернутым вокруг плеча и подмышки, – это, как рассудил Александр, был помощник пилота, державший привязь аэростата, – спешил к ним из-за деревьев, отдуваясь от напряжения.

– В-все ц-целы?

– Айе, но с этим нам чертовски повезло. – Пилот бросил злобный взгляд на рыжеволосую девушку. – Я же говорил, что мы слишком низко, – зарычал он, дико потрясая пальцем в сторону корзины и сдувшегося шара, покрывалом опускавшегося на колышущуюся крону дерева. – Вы поглядите, что стало с моей Бетси! Вы, леди, теперь должны мне немалую сумму!

Юная леди перевела взгляд своих изумительных синих глаз с пилота на Александра.

– Я… Я… О боже. – Мередит поднесла руку к щеке, на которой три крошечных бусинки крови налились под алой царапиной, глаза ее закатились, и она снова рухнула на Александра.

Забыв о собственной боли, Александр обнял ее обмякшее тело. Взглянул на ее побледневшее лицо, на алый потек крови на щеке, затем посмотрел на пилота.

– Вы знаете ее имя? Где она живет?

– Звать ее мисс Мерриуэзер, – ответил пилот. – Живет на Хановер-сквер или где-то там рядом.

– Mon Dieu, неужто она умрет?

Александр поднял глаза на француженку, которая собирала и подносила к нему то, что можно было принять за вещи потерявшей сознание мисс.

– Нет, моя дорогая. Но, боюсь, ей незамедлительно требуется помощь.

Сунув руку в карман своего плаща, он выудил крупную монету и щелчком отправил в сторону своей милой новой знакомой.

– Это компенсирует вам дорогу домой. Сожалею, что не могу вам помочь с камушком в вашей туфле, как вы меня попросили.

– Merci, monsieur. – Темноволосая мадемуазель с улыбкой поймала монету в воздухе и спрятала в глубокое декольте. – И не волнуйтесь по поводу моей туфельки. Камешек выпадет сам. – Она сверкнула кокетливой улыбкой. – Хотя, быть может, и не выпадет. Возможно, вы будете столь любезны, что к десяти придете ко мне на Портман-сквер проверить мое состояние, oui?

Александр улыбнулся, но не прервал своего занятия. Он поднялся с бледной юной леди на руках, переступил через мешанину обломанных веток и листьев и направился к тропинке.

– Monsieur, куда вы ее несете? – окликнула его француженка, и беспокойство пробилось даже сквозь сильный акцент.

– Домой, – отозвался Александр, не оборачиваясь. – Я несу ее домой.

Он сказал домой.

Святое небо, Мередит лишь надеялась, что он имеет в виду ее дом, а не свое распутное логово. Луд, в каком же затруднительном положении она окажется, если это не так!