Азнаур недовольно посмотрел на него.

— Придержи язык.

Анвар все обдумывал, как выведать у друга про Любу, и после долгого раздумья спросил:

— Как Люба поживает?

Азнаур тяжело вздохнул.

— Для нее сейчас не жизнь, а ад. На той неделе к подруге в Майкоп ездила. Мы думали, она немного отвлечется от своего горя, но вернулась еще больше обозленная. Ночами бродит по улицам… Не знаю, что с ней делать. Наверно, придется показать врачу. Видно, у нее с головой что-то не ладно. Тяжело на нее смотреть…

Сославшись на зубную боль, Анвар вскоре покинул общество стариков. Дома он сказал сыну:

— На той неделе Люба ездила к подруге в Майкоп, но я думаю, что она там не была.

— Кто тебе сказал?

— Азнаур.

— Он не догадался, что ты…

— Нет. И ребенка в его доме нет. Это я понял по его глазам. Он сказал, что Люба вернулась от подруги злая, и еще сказал, что она по ночам бродит по улицам. Нам надо установить слежку за ней. Если она похитила ребенка, то должна с ним встречаться. По соседству с их домом жили Тарусины, они, как и наши соседи, бросили дом, уехали. Тебе надо незаметно пробраться туда, подняться на крышу и оттуда вести наблюдение. Она…

— Отец, ты словно в разведке служил.

Тот хмуро посмотрел на сына.

— Не перебивай, когда я говорю.

— Виноват.

— Так вот, она обязательно придет…

Умар молча слушал отца.

Когда наступила ночь, Умар надел черное трико, вышел из дома. Он уже спускался с веранды, когда позади раздался голос отца.

— Погоди!

Он повернулся. Отец протянул ему ружье.

— Возьми, может, пригодится.

— Не надо, отец. Я справлюсь и без него.

К дому Тарусиных Умар подошел никем не замеченный. Да и не было на улицах людей: с наступлением темноты город замирал, люди боялись выходить на улицу. Иногда ночную тишину нарушали выстрелы. Калитка была закрыта на замок. Он перелез через забор, окинул взглядом крышу дома. «Надо лестницу поискать», — подумал он и направился в сад. При тусклом свете луны, за углом дома, возле стены увидел лестницу. Он приставил ее к стене и полез наверх. Залез на крышу и втянул за собой лестницу. На чердаке он вытащил черепицу, чтобы видеть и дом Любы, высунул голову. Внутренний двор хорошо освещался лампочкой. Во дворе никого не было. Предстояло ждать…

Он ждал и молил Аллаха, чтобы тот сохранил жизнь сыну. Впервые он обращался к Нему, как к действительно реально существующему Богу…

Люба появилась так неожиданно, что при виде ее он вздрогнул. Она быстрыми шагами проскочила дворик. «Уходит!» — промелькнула мысль, и боясь, что может потерять ее из вида, схватил лестницу и стал быстро спускаться вниз. Не дойдя до середины лестницы, услышал, как открылась калитка во двор Тарусиных. Умар замер и напрягся. Он понял, что это Люба. Он бесшумно закончил свой спуск, пригнувшись, пробежал под окнами и выглянул из-за угла дома. При лунном свете он узнал ее. Люба вошла в дом и закрыла за собой дверь.

В висках отбойным молотком стучал пульс. Такого напряжения Умар не испытывал даже в Афганистане. Осторожно ступая, он медленно стал приближаться к веранде. Поднялся на веранду, взялся за ручку двери, ведущей в дом. Дверь изнутри была закрыта. Возникла мысль плечом выбить ее, но было бы много шума, и Умар стал ждать, когда Люба выйдет.

Ее долго не было. Наконец он услышал внутри шаги, щелканье замка. Дверь открылась, но Люба не успела выйти: Умар в одном прыжке подскочил к ней, крепко зажал ее рот рукой и затащил в дом. Та настолько была парализована случившимся, что даже не смогла оказать сопротивления. Умар снял ремень, крепко завязал ее руки за спиной, поднял половую тряпку, оторвал кусок и засунул Любе в рот. За все это время женщина не проронила ни слова. Она по-прежнему была в шоке.

— Где мой сын? Покажи!

Но Люба стояла неподвижно. Он резко ударил ее по щеке, Люба отлетела к стене и, не удержавшись на ногах, упала на пол. Он подошел к ней, схватил за плечи, резко приподнял.

— Последний раз спрашиваю: где он?

Но она лишь смотрела на него глазами, полными ужаса. Он схватил ее за волосы и потащил за собой. Поочередно зажигая свет в комнатах, Умар искал сына.

Он нашел его в чулане. Вова лежал на полу без всяких признаков жизни. Он бросился к нему. Люба воспользовалась моментом и рванулась к двери, но он успел подставить ей подножку, и она с грохотом упала на пол. Умар поднял сына на руки. Все лицо у мальчика было в кровоподтеках и сильно опухло. Умар приложил ухо к груди сына, но ему мешало биение собственного сердца. Наконец он с трудом уловил слабое биение. Он вынес сына в зал, положил на диван, вернулся к Любе. Та, сидя на полу, с ненавистью смотрела на него. Умар снял с нее платье, сделал из него жгут и привязал им Любу к отопительной трубе. Какое-то время он молча смотрел на нее, обдумывая, как с ней поступить. Лицо Умара в этот момент было чернее тучи. Какая злая ирония судьбы, что именно этой женщине-убийце Наташа доверяла в своем прощальном письме воспитание их сына. Ах, Наташа, Наташа, как плохо ты разбиралась в людях!

Умар вышел и вернулся с плоскогубцами. Люба сразу поняла, что он собирается делать, и, мотая головой, замычала. Он подошел к ней.

— Я не стану тебя убивать, это слишком легкое наказание. Ты за свое злодеяние заслуживаешь другого…

Он обмотал ее волосы вокруг своей руки и зажал голову между коленями…

* * *

С того момента, когда ушел Умар, Анвар не сомкнул глаз. Он с волнением ждал возвращения сына и, когда с улицы донеслись шаги, выбежал навстречу. Это был Умар, несшей на руках сына.

— Живой? — спросил Анвар.

— Да, но надо срочно его в больницу.

— Отнеси в дом, а я побегу за машиной.

Мать, увидев сына с ребенком на руках, вскрикнула, подбежала к нему и забрала у него малыша. Надо было срочно снять с него мокрую одежду. Умар сел на диван и, зажав руками голову, заскрежетал зубами.

— Сынок, принеси тазик с водой, — попросила мать.

Они вместе выкупали бесчувственного ребенка. С улицы донесся шум машины.

— Мама, заверни малыша в простыню. Я отвезу его в больницу.

Когда они сели в машину, сосед Асламбек, сидевший за рулем, повернулся к Умару.

— Давай его отвезем к русским. Это за городом. У них там развернут полевой госпиталь.

Не успела машина тронуться с места, как Анвар громко скомандовал:

— Стой! — он повернулся к сыну. — Иди переоденься в свою форму.

— Отец, надо спешить…

— Делай, что я тебе говорю! В генеральской форме и со Звездой Героя тебе с русскими легче будет разговаривать.

Умар послушался отца. Через час они были у контрольно-пропускного пункта. Умар с ребенком вышел из машины. Прапорщик, увидев генерала, быстро открыл перед ними ворота…

Анвар в ожидании сына нервно прохаживался возле машины. Он остановился, поднял голову, посмотрел на звездное небо. «О Аллах, милостивый и милосердный! Пожалей ни в чем не повинное дитя. Лучше возьми мою жизнь!»

Под утро из КПП вышел Умар.

— Врачи сказали, что будет жить. Минут через двадцать за нами пришлют вертолет.

— Где Люба? — спросил отец.

— В доме Тарусиных.

— Ты убил ее?

— Нет. Она сидит в чулане, привязанная к трубе. Я попрошу Асланбека, чтобы он развязал ее… Отец, выслушай меня внимательно. Я знаю, ты будешь возражать, но другого выхода у нас нет. Когда Любины братья узнают, что я с ней сделал, не миновать кровной мести. Сейчас ты поедешь домой, заберешь маму и сразу же вернешься сюда. С собой ничего не берите. Возьмите только документы. Я вас повезу в Москву. Там у меня две квартиры.

— Ты все сказал? — недовольно глядя на него, спросил Анвар.

— Отец…

— Молчать! — резко оборвал Анвар. — Убегать из своего дома, где жили мои предки и где они похоронены? Даже перед лицом смерти я не позволю себе этого… Скажи, что ты с ней сделал?

Опустив голову, Умар старался не смотреть на гневное лицо отца.