Я не мог сказать точно, действует ли на меня его странная магия. Нет, определенно, если бы я был девушкой, наверняка бы в него влюбился. А так, кем он был для меня? Другом? Я вообще не представлял, что в отношениях с таким человеком может быть нечто, похожее на дружбу. Это было примерно то же самое, что дружить, например, с портретом Моны Лизы или зданием Эрмитажа. Он приезжал ко мне раз в месяц, иногда забирал свою новую картину, иногда оставлял до следующей выставки. Да, я рисовал его, рисовал отчаянно и самозабвенно, и какие только образы я для него не выбирал! Старого колдуна, веселого монаха, отпускающего грехи двум шлюхам, на чьих лицах было написано искреннее раскаяние, даже драного уличного кота, гордо восседающего на краю мусорного бака. Картина называлась "Надежда". И она понравилась ему больше всех.

Он долго смотрел на холст, а потом поставил на подоконник вечную и неизменную бутылку красного вина.

- Знаете, возможно, мне и правда стоило бы так и сделать...

- Как? - я любил с ним поговорить, его философия была чудесным гибридом цинизма и наивности, и от этого становилась не просто привлекательной, а выглядела настоящим откровением.

- Бросить все это. Уехать туда, где меня никто не знает, податься в уличные художники...

- Вас побьют. Прямо на улице.

- И вы, как всегда, правы... - он улыбнулся и открыл вино. Сам он не пил никогда, но я был уверен, что это вино - его любимое. Возможно, он приносил мне напитки из собственного бара.

- ...меня побьют, и мне придется рыться в мусорных баках, чтобы найти себе пропитание, как этому коту. Не самая привлекательная перспектива. Моя настоящая жизнь мне нравится куда больше.

- Вы несчастливы.

Это вырвалось у меня внезапно. Меньше всего я хотел бы говорить ему что-то подобное. Я был уверен, что он опять рассмеется. Но он внезапно стал очень серьезен. Прошел по мастерской и опять занял место в моем кресле.

- Вовсе нет. Вы так и не поняли. Чтобы быть несчастным, нужно ровно то же самое, что и для того, чтобы быть счастливым. Чувства. Эмоции. Настоящие эмоции, а не отработанные годами практики привычки. Вот знаете, есть пессимисты и оптимисты. И у одних стакан наполовину пустой, а у других - наполовину полный. Но вся ирония заключается в том, что и у тех и у других в стакане что-то есть. Мой же стакан полностью пуст. И, знаете, это совсем не плохо, так что не стоит меня жалеть, совсем не стоит. В пустой стакан можно налить все, что угодно. Все, что хочешь, можно положить.

Он настолько натурально спародировал героя известного мультфильма, что я засмеялся и продолжил:

- Вот горшок пустой.

Он предмет простой.

Он никуда не денется.

И потому горшок пустой,

И потому горшок пустой

Гораздо выше ценится.

- Да, именно. И я действительно очень хорошо знаю себе цену. Вот вы мечетесь, страдаете, никак не можете понять, ваш ли талант - причина вашего успеха, или нет. Или это - мое влияние, и для вас это важно. Вы не можете адекватно оценивать даже собственное творчество, вам кажется, что эта картина хороша, а вот эта - полный провал, а приходит человек и выбирает именно ту, которая вам не понравилась. И вы остаетесь, терзаемый недоумением и сомнениями в себе. В своих взглядах на мир, в своем восприятии и оценке себя самого. Но это нормально, художник должен уметь видеть чужими глазами. Я же не сомневаюсь никогда и ни в чем. Что я в стакан положил - то и возьму, никаких сюрпризов. И знаете, возможно, именно поэтому люди так любят таких, как я.

- То есть вы - не единственный? И... много вас таких?

- Гораздо больше, чем вам бы хотелось.

Он замолчал, повертел в руках портсигар, который почти всегда извлекал незаметно, и небрежным жестом вытряхнул из него сигарету. Прикурил и отвернулся к окну.

- Извините, если обидел вас.

- Что? - он повернулся. - Ну и сколько раз вам говорить, чтобы вы перестали свое восприятие примерять на меня. Меня невозможно обидеть. Да никого нельзя на самом деле. Сами подумайте: если вам сказали правду, то какой смысл обижаться? Если она вам не нравится - или измените, или научитесь с этим жить. А если сказанное - ложь, то об этом вообще говорить бессмысленно.

- А если дело не в словах, а в человеке, который их произнес? Если он сознательно хотел вас обидеть? А вам важно мнение именно этого человека?

- Мне? Важно мнение человека, который сознательно хотел причинить мне неприятные ощущения? Вы сами-то понимаете, что вы говорите? На таких людей не надо обижаться. Их просто необходимо выкидывать из своей жизни, как пакет с мусором. Потому что слова по сути ничего не значат. Но в следующий раз он может, например, сломать вам руку, чтобы вы не смогли рисовать. Кто знает, до чего способен дойти человек в своем желании сделать вам плохо?

- Вы утрируете. Так можно охарактеризовать что угодно и кого угодно. Люди могут ошибаться, ошибаться абсолютно искренне. Вот, например, когда вы пришли в первый раз, то я хотел вышвырнуть вас за дверь. Это разве не было бы ошибкой?

- Было бы. Но вы этого не сделали. А знаете, почему? Потому что я этого не хотел.

- А вы не слишком много на себя берете?

- Нет. Я беру ровно столько, сколько помещается в мой стакан. Ваш бокал пуст, кстати, - он все-таки рассмеялся.

Я тоже улыбнулся. И подставил бокал.

- А ваши родители? У вас же есть родители? Разве не бывает так, что человек искренне желая добра, причиняет крайне... неприятные ощущения? Мало кому нравится, когда его ругают за порванную куртку или ставят в угол за неподходящую отметку? Но нельзя же из-за этого просто взять и выкинуть близких людей из своей жизни.

- Тут вы правы. Этого делать нельзя. Такие вещи плохо влияют на имидж. Поэтому я отправляю своим родителям достаточную сумму, на том условии, чтобы они никак не проявлялись в моей жизни.

- Понятно... - протянул я.

- Ничего вам не понятно. Вы себе тут же представили несчастное детство, отца, ломающего мне руки, чтобы не рисовал, ведь так? Ничего подобного. Моя способность - врожденная. Мои родители меня боготворили. Однако, кот, ваш кот, действительно выше всяких похвал.

Вот тут я не стал с ним спорить. Кот мне и самому по-настоящему нравился.

Моя картина, которую я назвал "Автокатастрофа" была продана с аукциона за такую сумму, что я всерьез задумался о том, чтобы выкупить мастерскую в собственность. На картине я изобразил двух девушек, жгучую брюнетку и гламурную блондинку, которые дрались сумочками прямо на проезжей части, возле своих авто, едва соприкоснувшихся на разделительной полосе. Вся ирония заключалась в том, что я видел это происшествие собственными глазами. Мне вообще начало мистическим образом везти на типажи. Чего, например, стоила беременная кошка, укравшая воронье яйцо из гнезда, и две взъерошенных вороны, пытающиеся предотвратить безобразие. А может, это мой собственный взгляд начал безошибочно раскладывать окружающую меня действительность на кадры.

Когда раздался звонок, я сначала решил, что это из агентства. Но это был он. Я не ожидал, что он позвонит так скоро, я даже не начал еще новую картину и, если честно, немного сомневался, правильно ли выбрал образ. Но он звонил не по поводу портрета.

- Завтра у меня помолвка. Я бы хотел вас видеть. Приглашение уже выслано.

- Помолвка? У вас? С кем?!

- С девушкой, вы не поверите.

- Я понимаю, что с девушкой, я имел в виду... Это очень неожиданно, знаете ли...

- Я вас понимаю. Для меня это тоже было довольно внезапное решение, - из телефона раздался смех, - но прессу надо кормить иногда, да и вам следует бывать на подобных мероприятиях. Известность налагает определенные обязательства.

- Но мне нужно как минимум... Проклятие, в чем я туда пойду? В джинсах? В чем у вас вообще принято появляться?

- Нет, вы не устаете меня удивлять. Такое ощущение, что я ошибся номером и звоню своей невесте. Можете замотаться в холст или нарядиться Дюймовочкой. Если я встану рядом с вами - на следующий день так начнет ходить половина нашей элиты.