Густав помешивал кофе и с задумчивым видом смотрел на свою подругу, что-то усердно объясняющую. Билл знал это выражение. Оно всегда говорило о том, что Шеффер плевать хотел на то, что ему говорят. Его мозг сейчас работает в другом направлении, но в каком, знал только он сам.

- Всем привет! – бодро поздоровался Каулитц, направляясь к кофеварке.

- Привет! – ответили ему друзья.

- Билл, Густав меня совсем не слушает, - пожаловалась Эмма, надеясь найти помощь и поддержку у него.

- Я тебе сколько раз говорил о том, что такое выражение его лица говорит о полном безразличии к твоим словам? Много. Вот и не жалуйся, - наливая себе кофе, юноша не сразу понял, что к горлу подступил очередной рвотный спазм. Лишь в попытке проглотить собственную слюну, успел склониться над раковиной, в которую его и рвало.

- Господи, Каулитц, что с тобой? – забеспокоился Шеффер, вставая и подходя к другу. – Отравился?

- Наверное, - хриплым голосом ответил тот, открывая кран и смывая желчь в водосток. – Второй раз за утро, - задумчиво проговорил мальчишка.

- Вырвало? – уточнила Эмма. – Ну, такое бывает.

- Нет, - покачал головой Каулитц. – Странная желчь. Чем я вчера обедал и ужинал, меня еще полчаса назад вырвало, а это… Я даже не знаю, что это.

- Скорее всего, просто организм очищается, - погладив друга по спине, сказал Густав. – Может, тебе не ходить сегодня на пары?

- У меня срез по экономике. Если я не приду, Грымза меня потом сожрет.

- Тогда купим по дороге в аптеке каких-нибудь таблеток от тошноты, - предложила Крайс, вставая со стула. – Ты бледный.

- Сойдет, - кисло улыбнулся Билл и залпом выпил чашку кофе.

* * *

В университете ситуация стала еще хуже. От каждого запаха, совершенно от любого, его начинало тошнить. От приторно сладких к горлу подступал ком. Спасала бутылка газированной воды, купленная по дороге. От шума начала болеть голова. Живот скрутило адской болью. Перед глазами потемнело. Билл едва успел схватиться за край подоконника, чтобы не свалиться прямо в коридоре.

- Каулитц, ты чего? – подхватывая его под руки, спросил Карл, его одногруппник. – Перепил вчера?

- Нет, - хватая ртом воздух, ответил тот. – Наверное, отравился чем-то.

- Это не удивительно, - хмыкнул Карл. – Ваша Эмма готовит так, что врагов не накормишь. Стыдно будет.

- Смешно, - вяло улыбнулся Билл, присаживаясь на скамейку в коридоре.

- Легче стало?

- Немного.

- Ты сиди здесь, а я пойду Густава найду. Хорошо?

- Да.

Карл ушел на поиски Шеффера, а Каулитц на мгновение прикрыл глаза. Постепенно жар в низу живота начал утихать. Голова больше не кружилась. Шум не был таким громким. Да и тошнить перестало.

- Вот он, - донесся до слуха голос одногруппника.

- Каулитц, я же говорил тебе, оставайся дома, - поднимая его на ноги, бурчал Шеффер. – Никуда твоя экономичка не денется. Я ей все объясню. Потом подойдешь к ней и сдашь срез. Ты меня понял?

- Не ори! – скривился юноша. – Понял я тебя.

- Поехали домой. Карл, ты не отвезешь?

- Прости, не могу, - виновато посмотрел на друзей тот. – Держи мои ключи, отвези его домой, а потом возвращайся, - Бергманн вынул ключи от своей машины и передал их Густаву.

- Спасибо! Пошли, горе ты мое, - уже к Каулитцу обратился он.

* * *

Две недели друзья Билла не знали, что с ним. Его рвало по утрам, от запахов еды. Даже после обеда или ужина вырывало. Эмма только и успевала подносить таз, если Каулитц находился далеко от туалета или мойки на кухне. У него жутко болел живот. Постоянно кружилась голова. Временами бросало то в холод, то в жар. Он потел по-страшному, меняя по три, а то и четыре футболки в день. Не мог сконцентрироваться на чем-то одном. От запахов цветов начинал чихать, словно аллергик. К концу второй недели у него пропал аппетит. Он мог только пить воду.

Испугавшись за здоровье друга, Густав и Эмма записали его на прием к врачу. Тащить в клинику пришлось насильно, так как Билл с детства терпеть не мог это заведение. Он просто не переносил запах лекарств, которыми был пропитан весь воздух. А персонал в белых халатах наводил панику. Эта нелюбовь к больницам появилась у Каулитца еще в раннем детстве. Он рос болезненным и слабым мальчиком, поэтому каждые полгода, а то и три месяца, лежал на лечении. Иглы вообще были для него чем-то сродни оружию массового поражения. Хотя татуировки и пирсинг все же имел.

- Нам обязательно быть здесь? – тихо спросил брюнет, сжимая ладонь подруги.

- Да, - уверенно ответила та. – Две недели прошло, а тебя все еще тошнит и рвет. Надо узнать, что это за болезнь такая.

- Каулитц, Крайс и Шеффер, - назвала их фамилии медсестра, вышедшая из кабинета доктора.

- Это мы, - бодро ответила Эмма, вскакивая и потянув за собой Билла.

- Проходите, - пригласила их женщина средних лет, по-доброму улыбаясь.

- Добрый день! – поприветствовал новых пациентов доктор. – Меня зовут Адам Берг. Что у вас случилось?

- Понимаете, герр Берг, у нашего друга пропал аппетит, - начала Эмма.

- Как давно?

- Пару дней назад, - ответил Густав.

- Хм! – доктор осмотрел бледного юношу, делая в голове кое-какие пометки. – Какие предшествовали до этого симптомы?