- Тс-с-с, я с тобой, братишка..
Сейчас я старался подобрать самые ласковые слова, чтоб хоть как то успокоить Брюнета. Он весь трясся, отходя от приступа. Хрупкие плечики слегка подрагивали. Билл вцепился в мои руки:
- Останься… прошу…
- Я не уйду…
Чувствую, как Билл постепенно расслабляется, вот уже я опустил его на подушку, сам лег рядом, укрыв нас одеялом. Похоже, эту ночь я снова проведу не в своей постели. Биллу нужна поддержка и я готов быть с ним, сколько потребуется. Я ведь хотел заботиться о нем.
Чувствую прикосновение холодных ладоней к своему телу. Тоненькие ручки обняли меня за торс, а лохматая макушка уместилась у меня на груди. Забавно, наверное, смотрелось со стороны. Билл, словно маленький, жался ко мне всем телом, немного подрагивая, казалось, вскоре вовсе заснул, сменив всхлипывания на ровное дыхание. Я гладил его по спине. Мне должно было быть сейчас неловко лежать с ним. Если представить, что между нами никакой кровственной связи, то, по сути, я лежу в обнимку с совсем чужим мне человеком. Но Билл казался таким родным. Все-таки, я очень привык к нему. Некоторые поступки заставляют по-настоящему ценить других людей. Даже если они не родные. Одинокие люди слишком быстро привязываются к тем, кто проявил к ним чуть больше внимания, чем остальные или же шарахаются, потеряв доверие к внешнему миру. К миру людей. Несмотря на это, Билл продолжает жить. Он любит жизнь. Он спас меня от самого себя и не дал закрыться полностью. Что же я чувствую к этому чуду, остается только думать. Интересно, что движело моим разумом, когда я, кончая, произносил шепотом его имя…
Глава 12
Pov Bill
Снова этот сон и эта женщина так фальшиво выдающая себя за мою мать. Этот мужчина, что пытается всячески унизить ее. Если мои родители погибли в автокатастрофе то, какое отношение ко мне имеют эти люди? Вот уже несколько лет я просыпаюсь по ночам в холодном поту. Я просыпаюсь в страхе, но в следующее мгновение я благодарю жизнь за облегчение, что это не реальность.
Я хотел бы узнать все ответы на свои вопросы, да кто меня услышит? Кто поможет? Кто? Я беззвучно кричу на весь мир, но меня даже не пытаются понять или обратить внимание. Но если я попал в дом к этим отзывчивым людям, к заботливому брату, то, можно сказать, что Бог и вправду существует?
Брат… Том... Томас.… Всего какие-то три буквы. Это так мало, но с другой стороны, сколько смысла таится в них. Тихий… Очаровательный…Мягкий…Особенно мягкий. Несмотря на все мои загоны, он остается таковым. Он мягок по отношению ко мне, а я настоящий дурак!
Мне уже стыдно за вчерашний день. За ту сцену. Только я идиот мог стоять перед зеркалом и искать изъяны в себе – я захотел вдруг оказаться идеальным для Тома. Только я мог пробраться в спальню к родителям и стащить из маминой косметички черный карандаш и тушь. Во мне проснулось желание понравиться Тому. Зачем?
Я даже приревновал Тома к нашей горничной. Не раз мне с замиранием сердца приходилось слышать импровизированные звуки любовных утех, что доносились из спальни брата. Звукоизоляция тут напрочь отсутствует. Вместо того чтобы заняться уроками, как я пообещал, я заперся в ванной, сел в нее саму, занавесив широкой ширмой обзор, и плакал. Плакал и пугался одновременно. Наверное, это не правильно? Это аморально? А эти сны? А фантазии? Я ведь ни о чем и ни о ком так думать не могу, как о Томе. Я даже загадку своего прошлого отложил на последнюю полку. Я плакал… почему? Потому что я мальчик? Многие говорили мне, что я женственен для парня. Моя внешность, походка, манера поведения, даже жесты противоречат природе. А что, если я не тот, кто я есть? Я боюсь самого себя, я боюсь, что во мне что-то происходит. Да, в приюте мы баловались с Клаусом: когда наступала ночь, мы забирались под стол и целовались. Нет, нам не казалось, что это неправильно, мы просто учились таким способом целоваться, чтобы потом не облажаться перед девчонками. Но что-то перестроилось во мне. Будто надавили на рычаг, что-то кликнуло. Я успокоился, когда это помутнение прошло и я винил во всем гормоны, но когда это повторилось вновь, я просто не могу не обращать на все это внимания.
Так странно… я подумал, чем я хуже Габи? Пойду-ка, накрашусь. Тому ведь нравятся размалеванные, а я что, не человек что ли? Но как оказалось, я красился зря. Том сказал что я и так красивый. Я вспыхнул от ярости. Все мои труды пошли насмарку. Меня не оценили. Ладно, хоть картошку доел. Для первого раза, думаю, сойдет, я ведь ни разу не готовил.
Я лежал на кровати, и мне хотелось от всего смеяться, от этой ситуации, я выглядел кретином, но чувство гордости не давало мне прийти в комнату к брату и хотя бы просто заговорить с ним, а уж об извинениях и речи быть не может.
Когда это во мне проснулась моя гордость? Ведь раньше я наоборот избегал ссор и всячески старался обходить преграды стороной, но мой разум отказывался унижаться в этот раз. Тогда что это было после очередного приступа? Это ли не унижение? А все, потому что я жалок до безобразия. Том не смог отказать остаться, потому что ему стало меня жаль.
Не потому ли я наивный, что такой доверчивый? Я привязался к Тому, наверное, как не привязывался ни к кому. Я верю в то, что мы важны друг другу. Даже если это не так, не давай моим фантазиям рушиться, Томас. Не давай. Пусть хоть там я буду счастлив. Я не могу смириться с тем, что одинок…
На часах натикало 10:24 и я, то ли с детским восторгом, то ли удовлетворением понимаю, что в школу мы давно проспали. Да и пусть. Я не сплю уже с тех пор, как в твоей комнате проиграл будильник с мелодичной балладой Guns N' Roses «Dont you cry» . Я узнал ее по первым аккордам и полюбил еще тогда, когда она оказалась в моем плеере. Не такой уж ты заядлый рэполюб.
Солнечные лучи давно гуляют по подоконнику, иногда залезая на подушки. Они стараются защекотать нос, постучаться в глаза, как будто требуют проснуться, напоминая, что уже давно, как утро. Что пора вставать. Дурацкая привычка не зашторивать окна – сегодня не тот случай. Если бы они знали, как тепло в желанных объятиях. Я не всегда могу понаблюдать за моим братом, как он спит, но это такое наслаждение! Я боюсь даже пошевелиться, боюсь сделать лишний вдох, боюсь существовать рядом с ним, пока Морфей не разрушил свои чары.
Но, по ходу дела, злобный дядька не собирался долго его задерживать и в следующую секунду карие глаза уставились на меня. Хоть бы не ушел, хоть бы не ушел. Я попытался закрыть глаза. Спрятаться сейчас. Почему то стало стыдно или даже неудобно лежать с парнем в одной кровати. Не вовремя смущение закралось под кожу. Я буквально чувствую, как кровь прилипает к щекам, они начинают гореть. Но, несмотря на это я продолжаю лежать и не двигаться. Слушаю его дыхание, участившееся биение сердца перебивает стук моего. Барабан такой… там-там называется… что-то похожее с тем, что отбивает ритм у меня в висках еще и тишина давит. Скажи же что-нибудь, но только не уходи, я не позволю.
- Билл, ты меня задушишь… - тяжелый вздох. Прикосновение руки к моему затылку. Вот длинные пальцы вольно рассекают водопад моих волос, мягко перебирают их. Я чувствую, как прядь за прядью падает на спину. А я так боялся, что он уйдет.
- Прости, - я ослабил хватку и расслабил руку. Просто уткнулся носом в грудь Тома и стараюсь вдохнуть ставший родным запах его тела.
- Не нужно…
- И за вчерашнее прости… Я не должен был закатывать истерики… - Будто не слышав его, продолжил я.
- Ничего…
Нам обоим не хотелось вспоминать это. Я чувствовал с его стороны тоже самое.
- Том? – Я поднял взгляд и увидел, что брат валяется с закрытыми глазами, но не спит.
-М? – Отмечаю, что его голос слегка хрипит по утрам. Не знаю, почему я это вспомнил, но мне не хотелось молчать:
- А что дальше было в той сказке… Ну…Про принцессу и принца. Я уснул тогда и забыл спросить…
С минуту Том помолчал, будто думал о чем то. Взглядом он уперся в стенку, сосредоточив его на абстрактном узоре. Потом снова прикосновение пальцев на лохматой макушке:
