Это было лучше всего того, что было между ними до этого момента.

Часть 10

Едва Билл открыл глаза на следующее утро, он понял, что всё вдруг стало каким-то другим. Цвета стали ярче, койка – мягче, а на сердце совсем не осталось тяжёлых камней. Но самым удивительным открытием было то, что сейчас парень не чувствовал никакого сожаления по поводу произошедшего прошлой ночью.

Засыпая, он ожидал, что проснётся с головной болью, стучащей в висках, а также с раздирающим его чувством вины и страха. Он ожидал, что проснётся, терзаемый стыдом и сожалением, но ничего такого не было. С огромным облегчением Билл понял, что эта ночь вовсе не была ошибкой, а если быть совсем уж честным с самим собой, эта ночь была исправлением всех прошлых ошибок. И сейчас брюнет лежал на своей койке, улыбаясь и с наслаждением чувствуя, как сотни бабочек порхают в его животе.

«Я поцеловал Тома», - подумал он и тут же покраснел, переворачиваясь и вжимаясь лицом в подушку.

Сейчас Билл чувствовал себя так, будто он катается на американских горках, то с бешеной скоростью опускаясь вниз, то решительно взмывая вверх. После недель страха, отчаяния, постоянных переживаний и поисков ответа на мучающие его вопросы, он осознал: всё, что он искал, сейчас прямо перед ним. Они с близнецом любят друг друга больше, чем кто-либо вообще может догадываться, и что с того?

Но от мысли о том, как долго он не желал принимать очевидные вещи, бабочки, до этого момента порхающие в животе, тут же замерли. Понимание того, сколько он обманывал и себя, и Тома, избегал разговоров с ним и не хотел даже думать обо всём этом, отозвалось в сердце Билла чувством вины. Том столько сделал для того, чтобы брат, наконец, всё увидел, а младший даже тогда не желал ничего понимать. А что может быть легче игнорирования проблем?

Том бился изо всех сил, пытаясь найти решение и всё объяснить близнецу, но тот был непреклонен в своём упрямстве. Он не хотел решать никакие проблемы. Он не хотел меняться. Он лишь твердил, что хочет оставить всё как есть, не желая принимать происходящие перемены. Мысль о том, что его брат может быть ещё и его любовником, никак не могла уложиться в голове Билла.

Размышляя об этом, Билл решил, что нужно немедленно поделиться всем этим с Томом. После стольких дней безрезультатных попыток он заслуживает того, чтобы знать правду.

«Мне нужно перестать быть тряпкой, - подумал он, вскакивая с койки. – Пора перестать вести себя как ребёнок».

Как ни странно, идея об объяснениях перед Томом не казалась Биллу пугающей. Проторчав в ванной около двадцати минут и приведя себя в порядок после сна, парень с лёгким сердцем отправился на кухню.

- - - - -

Густав всегда был одним из тех людей, замечающим такие вещи, о которых другие не могли даже догадываться. Обращая внимание на незначительные факты, он мог связывать их вместе и видеть то, что укрыто от других людей. Но когда Билл со счастливой улыбкой принялся насыпать хлопья себе в тарелку, барабанщик всё равно не понимал причину такого настроя друга, ведь никаких других зацепок не было.

Этот день ничего не отличало от сотен подобных ему дней, кроме до странного замечательного настроения солиста. Замечательного настроения после крупной попойки. Именно это было более чем странным.

Густав с удивлением смотрел на губы Билла, то и дело расплывающиеся в блаженной улыбке, когда парень наливал молоко в тарелку с хлопьями. Отправив себе в рот приличную порцию обожаемого лакомства, он, не переставая улыбаться, довольно захрустел.

Люди, страдающие от похмелья, не выглядят обычно такими счастливыми. Они не едят завтрак вместе со всеми и в положенное для этого время. У них не бывает такого умиротворённого лица, с которым сидел сейчас Билл. Если бы Густав сам не знал, он бы ни за что не поверил, что вчера вечером солист напился в стельку. По виду брюнета можно было лишь предположить, что он только что вернулся из спа-салона – таким свежим и отдохнувшим он выглядел.

Решив, что он увидел уже достаточно, Густав решил перейти к поиску причины столь внезапного счастья Билла.

- Оу, я и не ожидал, что ты выйдешь к завтраку, - прочистив горло, произнёс он.

Билл поднял глаза и несмело улыбнулся:

- Я проснулся таким голодным. Я ведь ничего не ел вчера вечером.

- Я помню. Подожди, так тебя даже не мучает похмелье после вчерашнего? – задал интересующий его вопрос Густав.

- Нет, - просиял парень.

- Но ведь ты прилично набрался.

- Я знаю, - рассмеялся он, отправляя себе в рот очередную порцию хлопьев.

- Ты хочешь сказать, - продолжал барабанщик, - у тебя нет ни головной боли, ни тошноты?

- Ну да, - кивнул Билл, бросая сияющий счастьем взгляд на окно.

Прекрасно зная, как обычно солист страдает после попоек, Густав в который раз удивился такому оптимистичному настрою друга. К тому же, утро и Билл были по своему определению несовместимыми понятиями. Сколько бы брюнет ни проспал, вставал он всегда с чернющими синяками под глазами и лютой ненавистью на весь мир.

- Ты выглядишь счастливым, - произнёс Густав, решив не ходить кругами. – Очень счастливым.

Билл пожал плечами и опустил взгляд, пытаясь стереть с лица так и рвущуюся наружу улыбку:

- Я знаю. Сегодня я чувствую себя лучше.

- Что случилось?

Неуверенно улыбнувшись, Билл поднял глаза:

- Что ты имеешь в виду?

В следующую секунду на кухне появился Том. Чуть дрогнув, губы младшего близнеца тут же расплылись в широкой улыбке. От глаз Густава не скрылось и то, что, встретившись взглядами, оба брата мгновенно вспыхнули.

- Привет, Том, - поздоровался Билл, попытавшись сделать голос максимально равнодушным. Но высокие ноты волнения ему спрятать не удалось. Брюнет покраснел ещё сильнее.