— Разумеется, — ответила я. Было бы невежливо не ответить. Но, честно говоря, я совершенно не понимаю, как они считают возможными, что мы полюбим их обоих?
— Его зовут Мортен, — задумчиво произнесла она. Не находишь, что это звучит не очень по британски.
— Нет, я думаю, это шведский. Группа A-ha шведская? Она мне нравится. Внезапно я представила себя в клипе Take on Me.
— Насколько я знаю, A-ha норвежская группа. Но разница небольшая. Они там ужасно раскрепощённые. Взять хотя бы их смешанные сауны.
В моём мозгу возник образ бронзовокожих обнажённых шведов с огромными светлыми усами, занимающихся непроизносимыми делами в раскалённых деревянных хижинах.
— Давай ещё раз посмотрим картинку, — предложила я.
Мы уставились на фото Мортена и его жены и решили, что это, определённо не Мортен Харкет из группы A-ha. Жаль, за ним я бы пошла куда угодно.
— Но очень трудно сказать что-то по по фотографии, — сказала я. Они не передают ни движения, ни глубины. Боже, я чувствую как будто я готовлю лот к аукциону: “Продаётся одна пара. Согласны на переезд!”
— Да, это действительно несколько странно, — согласилась моя подруга.
Я ответила на письмо вечером того же дня, совместив расплывчатые комплименты по поводу их внешности с определённым отказом.
“Мне кажется, это было бы чудом, если мы с Жилем оба полюбили бы вас обоих, не потому, что вы плохо выглядите, но потому, что мы ищем более глубоких отношений, чем свинг, да и любовь вообще трудно предсказать. Я знаю, что в рамках полиамории возможны самые различные конфигурации отношений, но мы, определённо, ищем постоянных отношений вроде «любимый/любимая» (мы оба, насколько нам известно, гетеросексуальны), а не разнообразия свиданий или сексуальных развлечений в качестве отдыха.”
Я не ожидала, что ещё что-нибудь получу от них. Но это произошло всего через четыре часа. Жиль оживился, когда я перенаправила письмо ему.
— Аха! — воскликнул он. Не в качестве названия группы, а выражая интерес.
Он увидел возможность строить отношения при помощи компьютера, что было для него куда заманчивей, чем делать это лично.
— Где я могу увидеть их фото?
Когда я получила первое письмо от этой пары, я считала что свингерство это… ну, мясной рынок. Свингеры в моём представлении не отличались от скота. Я, считавшая себя раскрепощённой, отнесла это несправедливое суждение и к паре, которой совершенно не знала. Свингеры. Отвратительно. Но если бы меня саму оценили подобным образом из-за полиамории, я бы проплакала неделю. Говоря мудрыми словами Джастина Тимберлейка: “Что посеешь, то и пожнёшь полной мерой.”
Но вот появился их ответ:
Дорогая Луиза
Спасибо за ответ. Судя по тому, что Вы пишете, мы ищем точно того же самого. Если бы мы встретили подходящую пару, мы тоже хотели бы быть в серьёзных отношениях, называя друг друга любимый/любимая. Мы не боимся настоящей любви вне нашего брака. В дальней перспективе мы хотели бы жить если не в одном доме, то хотя бы по соседству с нашими полиаморными партнёрами.
Это меня не убедило. Но через несколько дней мне пришёл запрос на дружбу в Фейсбуке. Тогда же я получила письмо, пронёсшееся пушечным ядром через моё непонимание и запустившее цепь событий, переполнивших мои мысли и мой почтовый ящик на следующие тридцать дней.
В давние дни ухаживания, Жиль пригласил меня на концерт Tuck & Patti. Хорошие гитаристы перебирают струны… настоящие музыканты. Я всё ещё находилась на стадии влюблённости во вкусы Жиля, но в норме такой концерт потребовал бы от меня употребления трёх пакетиков кофеиновых пилюль. Увы, у меня не было ни одной и я заснула. На час.
— Итак, ты не любишь акустическую гитару? — позже спросил меня Жиль с улыбкой.
Я подумала: “Какое счастье, что он уже достаточно сильно влюблён меня, чтоб не бросить из-за этой маленькой лжи” И сказала:
— Не то, чтоб я не любила её, драматическая пауза… Я просто больше люблю другую музыку.
— Какую именно? Возможно, мы могли бы ходить на какие-нибудь концерты, которые нравились бы нам обоим?
— М… Бон Джови? Деф Леппард?
Жиль побледнел.
Нам удалось случайно найти одну песню, которая нравилась нам обоим: “The Bad Touch” группы Bloodhound Gang. В первую очередь за её непристойный текст, который мы заучили наизусть и пели друг другу. Остальное время он слушаю Джонни Митчелла через наушники, а я ходила на концерты Toto с подругой.
Годы спустя, но всего за два месяца до того, как мы встретились с Мортеном и Еленой, я продемонстрировала миру мою любовь к банальной музыке, разместив в Фейсбуке ссылку на пародийный клип “Pop! Goes My Heart”, как бы показывая фигу любителям так называемой интеллектуальной музыки.
А на следующий день я получила письмо от Мортена:
“Девушка, вы меня просто убили ;-) Я второй день напеваю эту навязчивую мелодию, застрявшую у меня в голове: «I wasn’t gonna fall in love again, but then Pop! Goes my Heart!»”
У меня потеплело на душе. В той части души, которая обожала мейнстримную рок- и поп-музыку за комфортную регулярность голосов и ритма. Той, что всегда была порицаема моей матерью, потому, что всё, что не передают на BBC радио 4, является неподходящим. Мы с Мортеном не знали друг друга, но он любил то же, что и я. То, что я не люблю джаз и в моём плейлисте нет акустической гитары, не делает меня тупицей. Читая его сообщение я почувствовала, что моя любовь к банальной музыке, наконец, признана.
В тот день я написала ему шесть писем. У нас начали формироваться отношения.
Бросая вызов своим собственным ценностям, я редко приходила к совершенно определённым выводам. Честно говоря, я была склонна менять свои решения как только они были приняты.
Но вот что было для меня совершенно ясными и неизменно оставалось таковым: люди крайне склонны к формированию отношений. Мы делаем это совершенно по разному: мимолётные и длительные, в различном сочетании полов, в рамках почти универсального понятия брака и вне его.
Некоторые вступают в тайные связи. Другие недобровольно и несчастливо живут в тройках как принцесса Диана, принц Чарльз и Камилла. Ещё больше тех, кто пытаются втиснуть себя в сексуально-эксклюзивное партнёрство, но терпят неудачу: изменяют, разводятся, приходят к серийной моногамии. Люди верят в то, что для того, чтоб полюбить кого-то, надо перестать любить того, кого уже любишь.
Но наши отношения существовали параллельно.
После написания двадцати девяти писем (тридцать две страницы текста) и прошествии четырёх дней Мортен и Елена купили билеты в Париж, чтоб приехать и посмотреть на нас. Ну или просто посетить Париж. Остановиться в отеле, случайно находящемся неподалёку от нашего дома… может быть выпить чашечку кофе вместе, если мы вдруг окажемся рядом. Никаких ожиданий.
Я снова была по уши влюблена в Жиля. Я вся светилась от перспективы увидеться с кем-то, тоже любящим Брайна Адамса. Я также была влюблена в уборщика в нашем здании, в бродягу, сидящего около видео-магазина (который получил от меня в ту неделю много денег) и, пожалуй, во всех, кто попадался на моём пути.
Мой муж в то время был занят тем, что пытался узнать поближе женскую половину пары: Елену, используя наиболее удобный для него способ связи — интернет мессенджер.
Так как ни Жиль ни Елена не работали на полный день, сообщения летали туда-сюда, и их отношения развивались в десять раз быстрее, чем мои с Мортеном. А ведь и они по обычным стандартам развивались с ураганной скоростью. Зафрендив её на Фейсбуке, я накопала там их фотографии. У Елены были струящиеся чёрные волосы, высокие скулы и искрящиеся глаза. И она была моделью.
Некоторые снимки были профессиональными, другие — вполне обычными. Но даже снимки вроде “на следующее утро” выглядели дерзко и стильно. Особенно, если сравнивать со мной — после любой вечеринки я выгляжу совершенно больной, моими волосами можно смазать несколько форм для выпечки, а круги под глазами выглядят так, будто я искусана комарами.
