— Кейтлин.

Кельвин снова здесь, а в его зелёных глазах зарождается строгость. Его черты заостряются настолько, что могут вскрыть мою кожу как осколки стекла, и это то, чего я хочу. Хочу, чтобы Кельвин порезал меня.

— Куда ты пойдёшь? — горячо шепчет он, держа моё лицо в руках.

Он смотрит в мои глаза так долго, что мне кажется, будто Кельвин считает в них серые крапинки.

— Забери меня домой, — говорю ему я.

Пять кварталов к моей квартире мы проходим в тишине. Когда мы добираемся, я беру его за руку и веду наверх, прикасаясь к нему лишь кончиками пальцев. Открываю дверь, чувствуя его близость и то, как он дышит через нос в мой затылок.

Дверь за ним захлопывается. Я не включаю свет и прохожу в спальню, зная, что он последует за мной. Лунный свет, заливающий комнату, напоминает мне поместье. Особенно то, как он превращает одеяло в океан из света и тени. Я никогда не зашториваю окна.

Останавливаюсь у изножья кровати, а он берёт мои волосы в кулак и вдыхает.

— Ты… — произносит он. — Твой запах.

Кельвин разворачивает меня и обхватывает руками мою голову.

Его поцелуй как наркотик: насыщает меня, утоляет бесконечную жажду и бездонную пустоту, снова пускает ростки надежды внутри меня. Он стягивает платье через голову, оставляя меня лишь в лифчике и трусиках. Мы падаем на кровать, и он накрывает моё тело своим. Его губы оставляют блестящие влажные круги на моих ключицах и изгибах груди. Он останавливается на ложбинке между ними и дразнит меня языком, лаская вершины. Я выгибаю спину, когда он втягивает один сосок в рот через ткань бюстгальтера. Кельвин прижимает ладонь к моему животу и ведёт вниз, проникая под кружево, которое я теперь ношу. Он хватает мою киску, будто овладевая ею, но также быстро отпускает её.

Его тело спускается вниз, пока он исследует мои бёдра. Я уже дрожу, представляя, насколько приятно будет рассыпаться под ним на тысячи маленьких кусочков. Он всегда знает, где прикоснуться ко мне.

— Что это? — выдыхает он.

Его палец проходит в дюйме от линии трусиков на тазовой кости. Мне не нужно произносить слова, но я всё равно делаю это. Он проводит по завиткам татуировки, когда я говорю:

— Ты всегда будешь… — его пальцы пропадают, вновь появляясь на внутренней части моего левого бедра и скользя по нему одним движением. — …моим супергероем.

Он останавливается. Я смотрю на потолок, зная, что Кельвин наблюдает за мной.

— О боже, — он шепчет. — И это?

Его прикосновение к маленькому аккуратному шраму под татуировкой — единственная вещь, которую я сейчас могу почувствовать.

— Это, — отвечаю я, — для того, чтобы знать, что я до сих пор жива.

— Нет, — отвечает он.

Я киваю.

— Ты защитил меня от всего, Кельвин. Но не от меня самой.

Он погружает своё лицо между моих бёдер.

— Кейтлин, — шепчет он возле моей киски.

Его нос касается моего клитора, а слова вибрируют глубоко в животе. Моё тело содрогается от тихих всхлипываний, сильный жар зарождается внизу, отчаянно желая вырваться наружу, а он шепчет:

— Мне жаль. Блядь, мне так жаль.

***

Такое чувство, что прошли часы, а не минуты, когда я приподнимаюсь на локтях. Кельвин поворачивает голову и бросает на меня взгляд, кардинально отличающийся от того, которым он обычно смотрел на меня. Я вытягиваю руку и слегка тяну его волосы, пропуская мягкие коричневые пряди сквозь пальцы. Опускаю руку на его щёку и большим пальцем касаюсь уголка его губ, вынуждая его закрыть глаза.

— Хочу этого, — произношу я.

Его глаза остаются закрытыми, когда он отвечает.

— Я не могу. Посмотри, к чему это привело. Я больше не хочу причинять тебе боль.

— Тогда зачем ты пришёл сюда?

Мои барабанные перепонки грозятся лопнуть от тишины, которая окутывает нас.

— Я не знаю, — в итоге отвечает он. — Думаю, ты нужна мне.

Мы садимся на кровати, скрещивая ноги, и смотрим друг на друга. Я тянусь к прикроватной тумбочке за косяком и зажигалкой. Даже во тьме я чувствую жар от его взгляда, однако сажусь, поджигаю его и зажимаю между губами. Делаю затяжку и задерживаю дым в себе, позволяя магии сработать. Когда я открываю рот, он хмурится в облаке дыма.

— Притупляет боль, — объясняю я. — Но ты это знаешь.

— Кейтлин, я не хочу, чтобы ты курила эту херню.

— А что ты собираешься сделать? Запретить? Приковать к кровати, чтобы я не могла этого сделать?

Он громко вдыхает и спрашивает:

— Ты хочешь, чтобы я привязал тебя к кровати?

Его грохочущий голос настолько густой, что заполняет пространство между нами, и на мгновение мне кажется, что я могу к нему прикоснуться, взять в руки и покатать между ладоней.

— Нет, — лгу я.

Правда в том, что с тех пор, как он вошёл в галерею, внутри меня снова всё начало болеть: зияющая рана, которую мне хотелось закрыть только им. Я резала свою кожу, потому что ничего не чувствовала с того момента, как покинула его. Мне становилось лучше лишь тогда, когда я наблюдала, как боль вытекает из меня вместе с кровью. Я хотела его на мне, во мне, и чтобы мы стали единым целым. Но вместо этого тишина поглощает нас. Тлеющий оранжевый огонёк моего косяка был единственным признаком жизни, когда я сделала следующую затяжку и выпустила в Кельвина большой клуб дыма.

ГЛАВА 52.

Кельвин.

Окутавшее нас облако едкое, густое и удушающее. То, что Кейтлин подавляет таким способом, нуждается в скорейшем излечении.

— Ты не готова к этому, — говорю я.

Её глаза закрываются, и она тонет глубже в этом облаке. Никогда не видел Кейтлин настолько уверенной, словно ей наплевать почти на всё. Она такая же, какой я мог видеть её из окна.

Кейтлин вздыхает и перебрасывает волосы через плечо.

— Я никогда не буду готова, — отвечает она, — но я не хочу, чтобы ты уходил.

Оставить её для того, чтобы она могла успокоиться, было бы правильным поступком. Но после произошедшего сегодня у меня не получается убедить себя в том, что без меня ей будет лучше. Я мог быть тем кусочком, которого ей так не хватало. Но также именно я являюсь той причиной, по которой у неё отсутствует этот кусочек.

Время течёт медленно, и она снова подносит оранжевый огонёк к губам. Её веки тяжелеют, и Кейтлин пристально смотрит на меня поверх косяка, втягивая дым и наблюдая за мной. Спустя мгновение она выпускает дым изо рта.

— Меня не трахали должным образом с тех самых пор, когда ты в последний раз был внутри меня.

— Господи, Кейтлин, — произношу я, вставая с кровати.

Картина её тела, распластанного на полу в столовой и принимающего каждый миллиметр меня, выжжена в моём мозгу. Я мог бы сделать это прямо сейчас: взять её так же жёстко. Но другая, новая часть меня, хочет снять каждый предмет одежды и медленно коснуться её везде и сразу так скоро, насколько это только возможно. Я не чувствовал такого самоконтроля годами.

— Куда ты уходишь? — спрашивает она, когда я начинаю пятиться.

— Я не доверяю себе.

Она кладёт косяк в пепельницу на столике и смотрит на меня. Проходит достаточно времени для того, чтобы я подумал, что она отпустит меня, но она лишь моргает.

— Зачем ты пришёл сюда? Ещё раз трахнуть меня?

— Ты знаешь, что это не то, чего я хочу.

— Просто убирайся. До сегодняшнего дня я даже не понимала, что ждала тебя. Насколько ненормальным, по-твоему, это может быть? И теперь, когда ты здесь, у тебя получится просто взять и уйти? Специально прятался в тени, поджидая, пока я соберу себя по кусочкам?

— Это несправедливо, — произношу я, скрещивая руки на груди, пытаясь успокоиться. — Это в новинку для меня. Я пришёл сюда не для того, чтобы причинить боль.

— Чёрт возьми! Я так устала. Если ты собираешься разбить меня на кусочки, то будь грёбаным мужиком и сделай это.