— Да, — согласился Абаддон, — мы ведь родились в одном мире. И каждый из нас выполняет свои обязанности. Правда Пифон и Сатана иногда переходят границы, следуя за Люцифером. Я порой ужасаюсь от осознания того, что они мои братья.

— Их тоже на вечеринку не берём, — безапелляционно заявил Асмодей. — Меня тошнит от рожи Пифона — даже больше, чем от Мерезита!

***

— Чтобы глаза мои высохли… — простонал Астарот. — Только не говорите, что позвали меня ради весёлых посиделок с пернатыми!

— А что? Это ведь весело! Прямо как в старые добрые времена, — улыбнулся Велиал.

— И это, по-твоему, хороший бар? — недовольно пробурчал Ишим, садясь за самый большой и чистый стол в этой дыре.

Вокруг были одни оборванцы, которые искоса смотрели на пришедших якобы людей. Все старшие ангелы пришли встретиться с потерянным братом, даже не побрезговав присутствием демонов. Да и всё-таки многие из них когда-то были друзьями, пусть даже тысячи лет назад. Пифон, которого так никто и не позвал, пришёл сам. Ишим догадывался почему — он пришёл, чтобы встретиться с Уриилем.

— Конечно! — с энтузиазмом ответил ангелу Асмодей и с наслаждением шумно втянул носом воздух: — Ты только почувствуй, сколько здесь грешных!

— Ишим, я рад, что с тобой все в порядке! — раздалось за спиной.

— Спасибо, Рафаил! — улыбнулся Ишим и радостно обнял брата. — Твоими молитвами.

Они долго беседовали, смеялись и вспоминали прошлое. Самым интересным рассказчиком, как ни странно, оказался всё тот же Пифон. Сколько же он знал про каждого! Прошлое вспоминали с весёлым смехом и в то же время с великой печалью в глазах.

— Это нечестно, когда такая красота достаётся только одним, — внезапно прозвучало совсем рядом.

Все существа, сидевшие за одним столом, обернулись. Пьяный человек подбирался ближе к Габриэлю, который больше всех других ангелов походил на человеческую женщину. Маммон отреагировал мгновенно и, выпуская свои когти, грозно процедил:

— Только попробуй коснуться его, грязная свинья!

— А то что? — К человеку подошли его не менее пьяные друзья.

И весь этот захолустный бар в секунду обернулся против Отцовых созданий. Асмодей щёлкнул пальцами, и бар мгновенно накрыло куполом невидимости — время внутри остановилось.

— Нет, — рявкнул Михаил, — мы не будем трогать людей!

— Маммон, успокойся, — ласково погладил своего демона по плечу Габриэль, но тот напрягся, словно вот-вот лопнет. — Отец простит их…

— Зато я не прощу! — рыкнул Маммон.

— Ты только посмотри на ту милашку с длинными волосами! — сказал один из подошедших, беспардонно тыча пальцем в архангела Уриила.

И тут уже Пифон разозлился не на шутку. Демоны медленно поднялись и встали перед людьми, заслоняя собой ангелов.

— Мерзкое земное отродье, — брезгливо сплюнул Пифон.

— Мы по разную сторону баррикад… — воинственно заявил Абаддон, приготовившись защищать белокрылых.

— …Но мы были рождены вместе, — продолжил за брата Астарот.

— Успокойтесь, братья, — еле сдерживаясь, прошипел Маммон. — Я всё решу сам.

Архангелы недовольно пытались остудить пыл демонов, но ничего не выходило. Младший Высший щёлкнул пальцами, и люди во всём баре, будто с цепи сорвавшись, начали целовать друг друга, разрывая грязные одежды. Маммон обходил всех стороной, наблюдая за каждым смертным.

— Вы все грешны. Никто из вас не был верен своей второй половине, — вынес он свой неутешительный вердикт.

— Маммон, — грозно позвал его Михаил. — Прекрати.

Михаил раскрыл свои крылья, и свет, что полился из них, смог остановить это безумие — но лишь для тех, кто не был столь грешен для такого наказания. Другие же в порыве безудержной страсти чуть ли не отрывали плоть друг от друга. Ангелы пытались спасти людей светом, но самые грешные не поддавались их спасению. Демоны же насылали на людей лёгкие проклятия, и посмеивались над ними, озвучивая их грехи.

— А здесь есть непорочный человек! — вдруг удивлённо воскликнул Маммон и подошёл к самому последнему столику. На стуле сжался бедняк в рваных и грязных тряпках. Лицо его обросло тёмной бородой. Он сжимал в руках кусок засохшего хлеба, которым четверть часа назад жмот-бармен расплатился с ним уборку на заднем дворе. — Не придавал свою любовь даже тогда, когда она предала его… — ещё более поражённый, сообщил демон.

— Это и есть чистая душа, Маммон, — сказал Ишим, подходя ближе.

— Но такая душа совсем невкусная… — сварливо пробурчал тот в ответ. — Я люблю есть изменников, пьянчуг и злопыхателей.

— А я тебе не предлагал его съесть! — одёрнул его Ишим.

Бедняк дрожал как осиновый лист и таращился на них во все глаза. Он смотрел за спины этих существ — на их огромные крылья. Рога и чёрные глаза демона пугали его не меньше, чем светлый лик ангела. А когда он опустил глаза и увидел мечущийся хвост и копыта Маммона, то чуть не лишился чувств. Ишим подошёл к человеку ближе и взял его грязные руки в свои. Он разжал его пальцы и отложил сухой хлеб в сторону. Ишим улыбнулся человеку, посылая тепло в его душу. А затем он вложил в ладонь бедняка золотую монету.

— Эта монета вновь принесёт тебе богатство, что украла у тебя жена. Она получит по заслугам: через год её новый муж умрёт, а её обвинят в его убийстве. Проживи достойно все дни своей жизни, чтобы Асмодей не смог наказать тебя.

— Ты слишком добр к нему, Ишим, — раздался рядом голос Астарота.

— Лишь на столько, насколько требует мой лик, — пожал плечами ангел.