Не знаю, что было не так с моей интонацией, но девушка явно не поверила моей радости. Но я не особо об этом заботился. Уже в отеле, сняв с себя костюм, и надев любимую синюю худи, я устало вздохнул. Уже сидя на кресле со стаканом кофе в руке, я включил телевизор, где диктор говорил на родном мне языке с Нью-Йоркским акцентом. На тринадцатом этаже отеля гул города слышался приглушенно. Семь часов вечера, приятный запах парфюма в номере, мягкое кресло и ароматный кофе. Идеальная жизнь с хорошей работой, привлекательной внешностью… казалось, что о большем грешно мечтать, но одного всё же не хватало. Не было Димы рядом, и вновь вспомнились адские дни ожидания, когда он откроет свои глаза. Чувство тотального одиночества и ожидания чего-то вновь вернулись.
Больше всего я жалел в тот вечер о том, что родился на этот свет.
Мне очень хотелось лечь в могилу глубоко-глубоко под землей и навсегда исчезнуть.
***
— Ты – мерзкий ублюдок! – кричал один из сотрудников компании, тыча в меня пальцем. – Да что ты можешь знать, выскочка?! Ты хоть диплом получил, чтобы строить из себя большого босса?!
— Если вам так интересно, то всю информацию обо мне вы можете получить в отделе кадров. Мой диплом, назначения и другую информацию вам выдадут непосредственно с моего разрешения.
Офис строительной компании находился на семидесятом этаже в самом центре города. Вид из окна был потрясающий. Я готов был ночевать на работе только для того, чтобы наблюдать за городом, который напоминал пчелиный улей. Прошел год с того дня, как я навсегда покинул Россию. Сначала я работал в филиале в Вашингтоне, а потом компания разрослась, заработала определенную репутацию, и было решено переехать в Нью-Йорк. Конечно же, все с поддержкой деда Дениса. У меня не было должного образования в сфере финансов, поэтому пришлось пройти ускоренный курс обучения.
Было так тяжело вспоминать прошлое, что я решил полностью от него отказаться. Я больше не общался ни с Денисом, ни с Валей. Домой я ездил только по праздникам, с сестрой созванивался как можно реже. Моя жизнь превратилась в сплошную работу, ужины с партнерами, договорами, сделками. И только дед Дениса неизменно остался в моей жизни, поддерживая хоть и не одобряя мой затворнический образ жизни.
— Ты ещё заплатишь, – шипел неудачливый засланец из конкурирующей компании. Он сливал информацию и был пойман, но до самого конца не признавался в этом.
— Джек, ты уволен, я уже позвонил в полицию. Ожидай обвинения в промышленном шпионаже, – в последний раз отчеканил я, вызывая охрану по внутренней связи.
Когда кабинет опустел, я сел в кресло и развернулся в сторону огромного панорамного окна. В такие моменты не хотелось думать ни о чем. Единственное, что было желанно – наблюдать за красивым пасмурным небом. Дима всегда говорил, что мои глаза напоминают именного его. Он частенько шумно вдыхал воздух и блаженно произносил, что даже чувствует запах озона…
Внезапно раздался короткий сигнал, а затем кабинет заполнился монотонно-электронный голос моего секретаря:
— Мистер Албертсон, к вам тут… Погодите! Вам нельзя без…
Дверь распахнулась, и послышались стремительные шаги, темп которых был прерывистый, неровный и с сопровождением деревянного постукивания трости. Я медленно развернулся на кресле, сняв очки. В последнее время приходилось их носить: из-за того, что я раньше много времени проводил за переводом в ворохе бумаг, зрение изрядно пострадало. Конечно же, можно было бы провести лазерную операцию, но на это у меня не было времени.
— Вот я тебя и нашел, — прозвучал до боли знакомый голос. Я замер, закрыв глаза толком, не рассмотрев любимый облик. Не было сил, словно на меня обрушились все дни, проведенные в одиночестве. Я слышал, как он хромой походкой медленно подходит ко мне, обходит стол и касается рукой моего лица, как со стуком падает его трость куда-то нам под ноги. Я понял, что дрожу, что пальцы совсем не слушаются меня, а под веками глаза нещадно жжет.
— Прости меня, – произнес он хрипло, словно у него не хватало воздуха сказать громче.
— Ты зря пришел сюда, Дима… – выдавил я из себя, не сумев сдержать слезу. Она быстро скатилась вниз, едва коснувшись щеки, когда я осмелился открыть глаза. Пуф – и будто из меня выкачали весь воздух, я потерялся где-то среди своих эмоций, не зная, что делать и что говорить.
— Я так люблю тебя, Ней, — шептал Дима, рухнув на колени. Я испугался, что он повредит себе ногу, но тот, кажется, ни на что не обращал внимания. Понимающая секретарша закрыла дверь перед собравшейся в приемной толпой. А я ничего не замечал, лишь чувствовал тепло его рук, что сжимали пиджак на моей груди. У него в глазах тоже стояли слёзы, а мои же катились по щекам, хоть и лицо не выражало никаких эмоций. Его же мимика как всегда была очень богата. Как я любил это в нём когда-то, когда целовал тонкие губы, когда искал смысл жизни в этих красивых карих глазах. Но ничего из этого больше нет…
— Ты зря пришел, Дима, – вновь повторил я.
— Я тоже считал, что так будет лучше, но не смог смириться с тем, что мы так нормально не поговорили. Я проклинал себя, не мог спать по ночам.
– Так ты пришел только ради своего успокоения? – уж слишком дрогнул от разочарования мой голос, когда я это говорил. И я сам испугался своих чувств. Мягко отстранив Диму, я поднял его с колен и усадил в свое кресло. – Все в прошлом, если тебя это беспокоит. Я не виню тебя в том, что ты полюбил кого-то…
Я говорил это, не веря себе. Ложь будто сама лилась из моего рта, в груди было пусто. Хорошо хоть руки подрагивали не так заметно. Но по выражению лица Димы я понял, что что-то не так. Он потянулся к моему лицу рукой, на которой были тонкие белые шрамы, оставшиеся после аварии. В его взгляде было что-то такое, что заставило меня замолчать. Он стер непослушной ладонью мокрые дорожки с моих щек.
— Он был моей сиделкой. Терпелив и улыбчив, я думал, что полюбил, ведь кроме него меня никто не понимал. Так мне казалось.
— Я понял всё, когда ты не перезвонил мне, Дима, — я постарался улыбнуться, но думаю, это выглядело жалко, ведь я всегда был очень скуп на эмоции.
— Подожди. – Он приложил свой тонкий палец к моей верхней губе. – Дай мне договорить, пожалуйста. Я должен тебе всё рассказать.
Я закрыл глаза, вздохнув, готовясь либо жить дальше, либо умереть прямо сейчас в его ногах. Расценив моё молчание как ответ, он продолжил говорить:
