Своей организаторской работой, увеличением числа епархий, упорядочением их внутреннего быта, сосредоточением их вокруг одного центра, национальными соборами и духовными канонами Феодор бессознательно творил и политическую сферу. Старые разделения королевств и племен, явившиеся по большей части результатом случайных завоеваний, быстро исчезали. В ту эпоху небольшие королевства были уже, в сущности, поглощены тремя большими государствами, да и из этих трех Мерсия и Уэссекс временно признавали господство Нортумбрии, и таким образом сказалось стремление к национальному объединению, которое составило характерную черту последующей истории Англии.

Этому стремлению, основывавшемуся до того исключительно на праве меча, политика Феодора дала иное, духовное освящение. Единый престол единого Кентерберийского примаса приучил к мысли о едином троне светского главы в Йорке или, впоследствии, в Личфилде и Уинчестере. Подчиненность священников епископам и епископов примасу послужила образцом и для гражданской организации государства. Но наибольшее значение имели созывавшиеся Феодором соборы как первые национальные собрания для решения законодательных вопросов. Только через много лет «мудрецы» (уитаны) Уэссекса, Мерсии и Нортумбрии приучились сходиться на общие для всей Англии уитенагемоты. Пример церковных синодов указал путь национальным парламентам, а канонические правила этих синодов прокладывали дорогу национальной системе законодательства. Таким образом, стремление церкви к централизации шло рука об руку с общественным движением по пути национального объединения, но торжеству такого порядка вещей мешала борьба отдельных королевств за преобладание.

Как мы уже говорили, Мерсия стряхнула с себя владычество Освью и избрала королем Вульфера, который оказался энергичным и деятельным правителем; мирное царствование Освью позволило ему восстановить над многими племенами влияние, утраченное после смерти Пенды. Владения Вульфера протянулись за Северн и охватывали нижнюю долину Уай. Его достижения превзошли даже успехи Пенды. После большой победы над вестсаксами он проник в самое сердце Уэссекса и тем открыл себе путь к Темзе. На востоке его верховенство признали Эссекс и Лондон, а на юге Вульфер распространил свое господство на Сэррей. Вскоре и Сассекс, быть может, из боязни перед вестсаксами, принял покровительство Вульфера, и его король получил за это в подарок два крайних поселения ютов — остров Уайт и земли Меонуора вдоль саутгемптонских вод, — поселения, вероятно, покоренные мерсийцами.

Таким образом, политическое преобладание Мерсии, простиравшееся от Гембера до Ла-Манша, было важнейшим фактором в эпоху появления в Англии Феодора. И действительно, со смертью Освью в 670 году всякие попытки Нортумбрии раздавить своих соперников в Центральной и Южной Британии совершенно прекратились.

Рука об руку с военными успехами шел в Мерсии и промышленный прогресс. Леса на ее западной границе и болота восточного побережья были расчищены и осушены усилиями монастырских колоний, — факт, свидетельствующий о влиянии христианства на народ в этой стране. Но язычество все-таки процветало в западных лесах, и, вероятно, демоны, заглушавшие в легенде об уорстерском епископе Эгвине голос епископа стуком молотов, были поклонявшимися Одину альчестерскими рудокопами. Но, невзирая на их молоты, проповедь Эгвина оставила после себя и там прочный след. Однажды епископ услышал, что выбравшийся на светлую прогалину из лесной чащи свинопас видел женские фигуры (принадлежавшие, вероятно, «Трем Прекрасным Девам» древнегерманской мифологии), сидевшие вокруг куста и певшие неземные песни. Пылкое воображение епископа немедленно превратило этих дев в христианскую Богоматерь, и на дотоле безмолвной просеке воздвиглось аббатство в честь Богородицы, а под сенью его возник и город Ившем, прославившийся впоследствии поражением при нем графа Симона Лестерского.

Еще более дикой, чем западные леса, была болотистая страна на восточной окраине королевства, простиравшаяся от «Holland», низин Линкольншира, до русла Узы и представлявшая собой пустынную местность, залитую водой и усеянную островками, окутанными туманами и населенными лишь стаями крикливых птиц. Здесь, благодаря щедрости короля Вульфера, возникло аббатство Мидсгемстед, позднейшее Питерсборо. Здесь отшельник Ботульф основал маленькую обитель, из которой впоследствии вырос «город Ботульфа», или Бостон, а жена короля Эгфрита, преемника Освью на нортумбрийском престоле, леди Этельтриг воздвигла аббатство Или. Здесь же юноша из мерсийского королевского дома Гутлак искал убежища от суеты мирской в пустынях Кроуленда и приобрел такую славу, что через два года после его кончины над его могилой уже было воздвигнуто величественное Кроулендское аббатство. При сооружении этого аббатства землю привозили в лодках, а постройки ставили на глубоко вбитых в болото дубовых сваях; на месте бывшей кельи отшельника появилась каменная церковь, и труд жившей в обители монастырской братии превратил окружавшие топи в прекрасные луга.

В то время как Мерсия утверждала свое владычество в Средней Британии, Нортумбрия все еще пользовалась значительным могуществом. Наследовавший в 670 году Освью Эгфрит не пытался восстановить свою власть над королевствами Южной Британии и был занят больше войнами с бриттами, чем со своими соотечественниками — англами. Прекратившаяся со времени битвы при Честере война между бриттами и англами разгорелась снова лет за двадцать перед тем, вследствие движения вестсаксов на юго-запад. Не будучи в состоянии спасти от захвата Пенды местности по долине Северна и на Котсуольдских горах, король Уэссекса Сенуил воспользовался моментом борьбы Пенды с Нортумбрией, чтобы вознаградить себя за счет своих соседей — уэльсцев. Победа при Брэдфорде-на-Эйвоне дала ему возможность захватить местность возле Мендипа, а победа на окраинах большого леса, покрывавшего Сомерсет, отдала в руки вестсаксов и источники Перрета.

Вероятно, пример Уэссекса ободрил Эгфрита в намерении также начать нападения на бриттов, которых он изгнал из Южной Кумбрии, обратив в английские округ Карлайля, Ланкашир и местности Озерной страны (Lake country). За успехами на юге последовали победы над скоттами за Клейдесдалем и пиктами, жившими за Фортом, территория которых стала считаться с того времени нортумбрийской, а находившийся при Форте Аберкорнский монастырь епископ Тремуайн сделал центром новой епархии. В 675 году на южные границы Нортумбрии напал Вульфер, но и здесь сильный и энергичный Эгфрит оказался для Мерсии иным врагом, чем вестсаксы или юты, и потерпевший поражение Вульфер был рад купить мир уступкой Нортумбрии Линдисуоры или Линкольншира.

Большая часть местностей Озерного округа была причислена к Линдисфарнской епархии, кафедру которой занял человек, уже известный нам как апостол Нижней Шотландии. После многих лет работы в Мельрозе Кутберт переехал на Святой Остров и так же энергично занялся проповедью в тамошних болотах, как делал это раньше на берегах Твида. Проповедник оставался там и во время великого раскола, последовавшего за собором в Уитби, и сделался приором уменьшившейся монашеской братии, ведшей бесконечные споры, которые он тщетно пытался прекратить терпением и добродушием. Истомившись, наконец, этими бесплодными словесными турнирами, он ушел на маленький скалистый островок Бамборо, недалеко от крепости Иды, покрытый лишь водорослями и населенный только чайками и тюленями. Среди этого островка Кутберт выстроил из дерна и камней избушку, покрыв ее бревнами и соломой, но слава о его святой жизни достигла Эгфрита, который и пригласил его занять вакантную епископскую кафедру в Линдисфарне. Он прибыл в Карлайль, отданный епархии королем, когда вся Нортумбрия ждала результатов нового похода Эгфрита на пиктов.

Между тем могущество Нортумбрии было уже сильно подорвано. На юге Мерсия пыталась отомстить за поражение Вульфера. Его преемник Этельред снова захватил Линдисвар, и начатая им война окончилась только при посредстве архиепископа Феодора миром, отдавшим в руки Этельреда Среднюю Англию. Смуты на северной границе принудили Эгфрита идти к Форту. Предчувствие несчастья тяготело над Нортумбрией; оно поддерживалось и воспоминанием о проклятиях, которым предавали ирландские епископы короля за разорение его флотом ирландских берегов, что казалось святотатством для всех, кто любил отечество Айдана и Колумбы. Однажды, когда Кутберт стоял, склонившись над уцелевшим среди развалин Карлайля римским фонтаном, смущенным зрителям показалось, что его губы шепчут слова какого-то злого предсказания. «Может быть, — слышался им его шепот, — в этот самый час все опасности битвы кончились и дело сделано». Спрошенный на другой день о значении этих слов Кутберт отвечал только: «Ждите и молитесь!» Еще через несколько дней единственный уцелевший после страшного побоища солдат принес весть, что пикты при вступлении английской армии в Файф дрались отчаянно и что Эгфрит, вместе с цветом своего дворянства, лежит мертвым на далеком поле Нектансмира.