Эти нападки на мессу больше других оскорблений вызвали глубокое недовольство Генриха VIII и народа; первые признаки реакции проявились в акте о «шести статьях», с общего согласия принятом в 1539 году парламентом. Насчет учения о пресуществлении, подтвержденного первой «статьей», между гуманистами и старокатоликами не было разногласий. Но пять других статей, подтверждавших причащение под одним видом, безбрачие духовенства, монашеские обеты, частные обедни и тайную исповедь, казалось, преграждали путь к продолжению даже умеренной реформы. Более грозной особенностью реакции было возобновление преследований. За отрицание пресуществления было назначено сожжение; оно же стало наказанием за нарушение прочих пяти статей во второй раз. Отказ от исповеди или от посещения обедни был объявлен уголовным преступлением.
Напрасно Кранмер, вместе с пятью епископами, отчасти сочувствовавшими протестантам, восставал против закона в Палате Лордов. Общины были единодушны, и сам Генрих VIII выступил защитником закона. Только в Лондоне на его основании было привлечено к суду 500 протестантов. Латимер и Шекстон были посажены в тюрьму, и первый был вынужден отречься от сана. Самого Кранмера спасло только личное расположение Генриха VIII. Но едва прошел первый порыв торжества, как снова дала себя почувствовать сильная рука Кромвеля. Хотя его взгляды оставались гуманистическими и мало отличались от всеобщего мнения, выраженного в законе, но он инстинктивно склонялся к единственной партии, не желавшей его падения. Он хотел ограничить увлечение протестантов, но не имел в виду губить их.
Епископы были освобождены, а обвинения лондонцев — кассированы. Чиновникам запретили настаивать на исполнении закона, а всеобщая амнистия освободила тюрьмы от еретиков, арестованных на основании его постановлений. Через несколько месяцев после издания шести статей один из протестантов писал в своем письме, что преследование совсем прекратилось, что «слово Божье энергично проповедуется и что всякого рода книги можно спокойно выставлять на продажу».
Казалось, с падением Кромвеля его планы были совсем забыты. Брак с Анной Клевской был расторгнут и найдена новая королева в лице Екатерины Говард, племянницы герцога Норфолка. Сам Норфолк вернулся к власти и политике, прерванной Кромвелем. Подобно королю, он искал союза скорее с императором Карлом V, чем с Франциском I и лютеранами. Он все еще держался за мечту гуманистов о преобразовании церкви Вселенским собором и о примирении Англии с «очищенным» католицизмом. Для этой цели необходимо было поддерживать в Англии правоверие и сблизить ее с императором, влияние которого только и могло привести к созыву подобного собора. Но для ревностных католиков, как и для ревностных протестантов, годы, следовавшие за падением Кромвеля, представлялись временем постепенного возвращения к католицизму.
Преследование протестантов несколько усилилось; на чтение английской Библии были наложены ограничения. Но ни Норфолк, ни Генрих VIII не желали строгих реакционных мер. Они и не думали восстанавливать старые суеверия или переделывать сделанное, а хотели просто охранять преобразованную веру от лютеранской ереси. Чтобы дать возможность совершать богослужения на народном языке, были изданы по английски литургия и молитвы, послужившие зерном позднейшего молитвослова. Крупные аббатства, спасенные в 1536 году энергичным сопротивлением парламента, разделили в 1539 году участь мелких. Но, несмотря на конфискацию, казна опять была пуста, и закон 1545 года упразднил в пользу короны более 2 тысяч соборов и часовен вместе со 110 больницами. Когда снова вспыхнула борьба между Францией и Австрийским домом, Генрих VIII предложил Карлу V союз Англии, так как видел в этом лучшую поруку преобразования церкви и восстановления единства.
Но, как и предвидел Кромвель, время для мирной реформы и воссоединения христианства прошло. Долгожданный собор, состоявшийся в Триденте имел целью не примирение, а подтверждение суеверий и заблуждений, против которых восставал гуманизм и от которых отказались Англия и Германия. Долгая вражда Франции и Австрийского дома перешла в более серьезную борьбу, начинавшуюся между католицизмом и Реформацией. Император окончательно вступил в союз с папой Римским. Когда надежды католических вельмож на среднее решение исчезли, они незаметно втянулись в поток реакции. Анна Эскью с тремя подругами подверглась пытке и сожжению на костре за отрицание пресуществления; Латимера допрашивали в Совете; сам Кранмер, при общем разложении умеренной партии склонявшийся к протестантизму, как Норфолк склонялся к Риму, был какое-то время в опасности.
Но в последние часы своей жизни Генрих VIII доказал свою верность начатому им делу. Решение не подчиняться освященным в Триденте притязаниям папства заставило его, хотел он этого или нет, вернуться к политике великого министра, возведенного им на эшафот. Он предложил немецким князьям создать «христианский союз». Он согласился на предложенную Кранмером замену мессы причастной службой. Он заключил герцога Норфолка как предателя в Тауэр и казнил его сына, графа Серри. Среди придворных выделился граф Гертфорд, глава «новых людей», известный как покровитель протестантов; он был назначен членом Совета регентства, учрежденного Генрихом VIII перед смертью (январь 1547 года).
Подобно Анне Болейн, Екатерина Говард за измену супругу поплатилась жизнью; ее преемница на престоле, Екатерина Парр, имела счастье пережить короля. От многих браков Генриха VIII осталось только трое детей: Мария и Елизавета, дочери Екатерины Арагонской и Анны Болейн, и малолетний Эдуард, вступивший теперь па престол под именем Эдуарда VI, сын Джейн Сеймур. Так как Эдуарду было только девять лет, то Генрих VIII учредил тщательно уравновешенный Совет регентства; но его завещание попало на хранение к брату Сеймур, которого он наградил званием лорда Гертфорда и который впоследствии принял титул герцога Сомерсета. Когда список регентов был, наконец, обнародован, из него был исключен Гардинер, бывший до того руководящим министром, и Гертфорд захватил себе всю королевскую власть с титулом протектора.
Личная слабость заставила его тотчас добиваться поддержки народа такими мерами, которые выявили первое отступление монархии от чистого абсолютизма, достигнутого при Генрихе VIII. Был отменен статут, приписывавший распоряжениям короля силу закона, а из свода законов были вычеркнуты некоторые новые преступления, изобретенные Кромвелем и применявшиеся им с таким страшным успехом. Надежда на поддержку протестантов вместе с личными симпатиями Гертфорда, заставила его поддерживать нововведения, против которых до конца боролся Генрих VIII. Кранмер стал теперь чистым протестантом и вскоре после возвышения Гертфорда открыто порвал со старым строем. «В этом году, говорит современник тех лет, — архиепископ Кентерберийский в Великий пост открыто ел мясо в Ламбетском зале, подобного чему не было видано со времени обращения Англии в христианство». За этим знаменательным актом быстро последовал ряд важных мер. Были отменены юридические запрещения лоллардизма, а также шесть статей; приказ короля удалил из церквей все картины и образа; священникам позволено было вступать в брак; новое причащение, заменившее мессу, приказано было совершать в обоих видах и на английском языке; английский всеобщий молитвенник, — литургия с небольшими изменениями, доселе совершаемая в английской церкви, — заменил служебник и требник, из которых преимущественно взято его содержание.
Эти крупные церковные преобразования проводились с деспотизмом, если не с энергией Кромвеля. Гардинер понимал верховенство короля чисто лично и объявлял незаконными и ничтожными все церковные преобразования, проведенные в малолетство Эдуарда VI, за что и был посажен в Тауэр. Свобода проповеди была ограничена раздачей позволений только сторонникам примаса. Масса протестантских памфлетистов наводняла страну жестокими нападками на мессу и ее суеверные принадлежности, а доказывать противное строго запрещалось. Согласие вельмож и землевладельцев было куплено упразднением благотворительных учреждений и церковных братств и удовлетворением их жадности последним достоянием церкви.
