Якубовский задумался.
— Нужно ехать в больницу. Познакомимся поближе с этим доктором, — сказал Баженов.
— Не рано ли? Может быть, стоит дождаться вестей от Володи? Как бы нам раньше времени не спугнуть белогвардейцев.
— Познакомимся тихо-благородно. Надо же нам узнать, где сейчас Володя. Быть в курсе его дел и намерений…
— Да, это верно. Едем в больницу.
На стареньком скрипучем автомобильчике Якубовский и Баженов приехали на Канатчикову дачу.
Главный врач больницы познакомил их с доктором Алферовым и попросил провести посетителей по палатам. Осмотр начался с первого корпуса.
— В этой палате, — давал пояснения доктор Алферов, — содержатся безнадежные хроники. Старик, который так стремительно шагает из угла в угол, — параноик, одержимый страхом преследования…
Обошли несколько палат. Алферов нервничал, путался, был явно не в своей тарелке. Когда шли по пустынному коридору, Якубовский, наклонившись к уху доктора, тихо спросил:
— А какой психической болезнью страдал Андрей Кириллович?
Доктор Алферов остановился как вкопанный. Лицо его обвисло, посерело. Он с трудом произнес, положив руку на сердце:
— Я не виноват…
На первом же допросе доктор Алферов признался во всем. Он рассказал, что у него при больнице около трех недель жил великий князь Андрей Романов. Приютил по просьбе подполковника Улыбышева, с которым его, Алферова, связывают узы юношеской дружбу. Они когда-то вместе учились в одной гимназии, даже в одном классе. Сегодня высокого гостя Улыбышев увел.
— Куда именно?
— Этого я не знаю.
— Где живет подполковник Улыбышев?
— На Покровке.
— Где именно?
— Точно не знаю. Я у него в гостях никогда не бывал.
— Но ведь он ваш друг?
— Да, это так. Но сейчас у нас слишком мало общих интересов. Подполковник Улыбышев — военный, а я, как видите, врач.
— И все же его просьбу, хотя она и незаконная, выполнили?
— Из соображений гуманности.
— А может, низкопоклонства?
— Допускаю и это. Все же великокняжеская фамилия… Ударило в глаза, затмение нашло. Сам я, уверяю вас, простого происхождения…
3
В девять часов утра нашелся Корабельников. Никогда Володя не видел Глеба Илларионовича таким довольным, как в момент встречи.
— Целый, невредимый, — радостно говорил Глеб Илларионович, крепко стискивая руку парию, — и двух крупных щук выудил, привел под конвоем. Ну, говори…
Выслушав рассказ Корабельникова о том, что произошло с ним на квартире у балерины, Якубовский распорядился:
— Этого Севского надо немедленно арестовать. Василий Никитич, действуй. Белогвардейцы встревожены и попытаются скрыться. Севского надо взять в первую очередь. Артиллерийские склады не такое место, где можно оставить хозяйничать врага хоть на одну минуту. А мы с Володей пустимся в погоню за беглецами. Надо перехватить их еще до границы.
Пожелав друг другу удачи, они расстались.
* * *
Баженову в помощь выделили красноармейцев из чекистского отряда. На автомашине он помчался в Измайлово.
В контрольно-пропускной будке часовой потребовал от Баженова мандат. Баженов предъявил документы. Часовой вызвал караульного начальника. Это был Касаткин. Увидев мандат Чека, Касаткин побелел и стал что-то лепетать в свое оправдание.
Оставив на контрольно-пропускной будке трех красноармейцев с наказом никого не выпускать, Баженов с остальными бойцами быстро направился к канцелярии.
У складских и служебных построек был обшарпанный вид. В грязных стенах зияли трещины, крыши во многих местах провалились, рамы с выбитыми стеклами вкривь и вкось висели на петлях. На плацу где попало стояли поржавевшие полевые орудия, военные двуколки.
Постучавшись, Баженов вошел в кабинет начальника артиллерийского склада. Склонившись над ящиком письменного стола, Севский судорожно рылся в бумагах, видимо, что-то искал. При виде штатского человека с потертым портфелем он недовольно поморщился. Спросил неприязненно:
— В чем дело? Кто вас сюда пропустил?
Баженов не спеша подошел к столу, положил свой неказистый портфелик и, берясь за пуговицу кармана френча, произнес:
— Инспектор Наркомпроса по делам искусств. Хочу предложить для бойцов охраны билеты в цирк…
— Какого черта! — наливаясь кровью, бешено крикнул Севский. — Не до билетов мне сейчас. Убирайтесь отсюда.
— Имею честь говорить с Севским Анатолием Ивановичем? — невозмутимо спросил Баженов, не обращая внимания на недружелюбный прием.
— Да, да! С Севским Анатолием Ивановичем, — совсем распалясь, заорал Севский. — Ну и что! Вам русским языком сказано: проваливайте!
Баженов отстегнул пуговицу кармана, извлек бумажку и, протянув ее Севскому, сказал:
— Вот ордер на арест. Я сотрудник Чека. Вы арестованы!
Севский покачнулся и схватился за кобуру. Но Баженов жестко произнес:
— Бросьте дурить. Все кончено!
Севский опустился в кресло и закрыл лицо руками. С минуту сидел неподвижно, потом встал и сказал:
— Ваша взяла. Ведите меня в Чека.
— Можете посидеть здесь, — сказал Баженов, опорожняя ящик письменного стола, в котором до этого рылся мономаховец.
— Что это вы искали в ящике?
— Теперь это не имеет значения.
— Смотря для кого… Что же именно вам понадобилось?
— Мои бумаги из ящика вы забрали. А на допросе я дам показания.
— Кто из членов вашей организации сейчас находится на территории артиллерийского склада? Отвечайте. Признание облегчит вашу участь.
Севский горько усмехнулся. Ноздри у него затрепетали, он проговорил не то злорадно, не то зловеще:
— Мои признания… Не успеете ими воспользоваться, уважаемый.
…Потом стало известно, что белогвардейцы подготавливали взрыв Измайловских артиллерийских складов. Эту акцию, они хотели приурочить к тому моменту, когда к Москве приблизятся немецкие или белогвардейские дивизии. Занимался подготовкой к взрыву Севский, сумевший устроиться начальником складов…
Покинув квартиру балерины, Севский помчался в Измайлово. Предупредив членов своей пятерки, он пустил часовой механизм. А перед самым бегством, обуреваемый мстительным чувством, Севский решил осуществить взрыв сейчас же. Он нисколько не сомневался в том, что чекистом является тот молодой парень, который сумел проникнуть на конспиративную квартиру к балерине Приятновой.
…Баженов внимательно посмотрел в глаза офицеру. Что-то в поведении этого заговорщика его насторожило. Он упросил:
— Что вы хотите? Организация ваша раскрыта, вы это и сами отлично знаете. Так что упорствовать, стараться что-то утаивать бесполезно. Лучше подумайте о том, чтобы облегчить свою участь, спасти жизнь.
Севский некоторое время молчал, на лбу у него выступил пот. Сказал глухо:
— Склады приготовлены к взрыву. Часовой механизм во втором пакгаузе. Там порох, снаряды…
Мономаховец говорил правду. Это почувствовал Баженов. И первая мысль, которая пришла ему на ум, была не об опасности, которой он сам сейчас подвергается, а о том, как предотвратить взрыв. Стараясь подавить охватившее его волнение, Баженов спросил:
— Сколько осталось до взрыва?
— Полчаса.
— Его еще можно предотвратить?
— Можно добежать…
— Тогда скорее — туда.
Они бегом добрались до второго пакгауза. Коридор казался бесконечным. В темном уголке, за грудой ящиков, стоял часовой механизм взрывной бомбы.
Севский, присев на корточки, принялся за работу. Руки у него тряслись, и наблюдавшему за ним Баженову казалось, что вот-вот сейчас эти холеные тонкие пальцы сделают одно неверное движение — и мина сработает. Но Севский разъединил провод. Тиканье прекратилось. Наступила тишина. Севский, обессиленный, опустился на пол, Баженов вытер платком вспотевший лоб, вздохнул полной грудью.
— Пойдемте, — сказал Баженов арестованному. — Одно доброе дело вы сделали. Это я засвидетельствую перед трибуналом…
Пошли к выходу. Когда поравнялись с санитарным пунктом, Севский сказал:
