Из сохранившихся в архивах скудных документов о семье Данте нам известно, что Алигьери владели домами и участками земли во Флоренции и ее окрестностях; они были людьми среднего достатка. Отец Данте, вероятно юрист, не брезговал ростовщичеством и по флорентийскому обычаю давал деньги в рост. Он был женат дважды. Мать Данте умерла, когда поэт еще был ребенком. Ее звали Белла (вероятно, Изабелла): в нотариальном акте 1332 г. читаем: "Domine Belle, olim ... matris Dantis" ("Госпоже Белле, некогда... матери Данте"). Отец Данте умер до 1283 г. Восемнадцати лет от роду Данте стал старшим в семье. него были две сестры: одну из них звали Тана (Гаэтана); другая, чье имя нам неизвестно, вышла замуж за Леоне ди Поджо, герольда флорентийской коммуны. Племянник Данте, Андреа ди Поджо, очень походил внешним обликом на своего знаменитого дядю. С Андреа был знаком Боккаччо, получивший, как можно предполагать, от него некоторые сведения о семье Алигьери. Молодая дама, которая склонилась над ложем больного поэта ("Новая Жизнь", XXIII), была одной из сестер Данте. Франческо, брат Данте, в декабре 1297 г. считался юридически совершеннолетним, т. е. ему было не менее 18 лет; этим временем датирован документ, из которого мы узнаем также, что вместе со старшим братом он взял взаймы порядочную сумму денег -- 480 золотых флоринов. Изгнанный в 1302 г. из Флоренции, Франческо Алигьери вернулся на родину; враждебная партия Черных его не преследовала, и он смог оказать Данте и его семье некоторую помощь. В 1332 г. Франческо купил участок земли близ города, где и проживал под старость.
Когда снова разгорелась война между Флоренцией и ее гибеллинскими соседями, Данте принял участие в военных походах. В "Божественной Комедии" несколько раз упоминается битва при Кампальдино (11 июня 1289 г.), в которой войска Ареццо были разбиты наголову. Данте также находился среди флорентийцев, осаждавших замок Капрону близ Пизы. Есть достаточно оснований утверждать, что Данте учился в школе правоведения в Болонье1, где познакомился с поэтом и впоследствии знаменитым юристом Чино да Пистойя. Болонского поэта Гвидо Гвиницелли Данте назвал в "Божественной Комедии" (так же как Каччагвиду и Брунетто Латини) своим отцом. Гвиницелли явился основоположником того "сладостного нового стиля", который восприняла и развила флорентийская поэтическая школа во главе с Гвидо Кавальканти.
Боккаччо пишет в своей лекции об "Аде", что дама, в которую был влюблен Данте, звалась Беатриче, что она была дочерью богатого и уважаемого гражданина Фолько Портинари (умершего в 1289 г.) и женою Симоне де'Барди из влиятельной семьи флорентийских банкиров. На свидетельствах Боккаччо основывается идентификация благороднейшей и несравненной госпожи "Новой Жизни" с Беатриче, исторически существовавшей во Флоренции. Следует заметить, что мачеха Боккаччо, Маргарита деи Мардоли, дочь монны Лаппы, рожденная Портинари, приходилась троюродной сестрой Беатриче. В конце 1339 г. Боккаччо мог еще застать в живых госпожу Лаппу или слышать в семье ее рассказы о прошлом. Несмотря на то, что Боккаччо порой и присочинял к биографии Данте некоторые подробности, это свидетельство заслуживает доверия.
В своем юношеском произведении "Новая Жизнь" ("Vita Nuova"), написанном в начале 90-х гг. XIII в., вскоре после смерти Беатриче (1290), Данте почти ничего не говорит о событиях своего времени. Его "малая книга памяти" (так называет Данте "Новую Жизнь") написана в стихах и прозе. Примечания к сонетам и канцонам "Новой Жизни" напоминают провансальские razos de trobar2. Но молодой флорентийский поэт оживил систему поздних провансальских комментаторов. "Новая Жизнь" -- первый психологический роман в Европе после гибели античной цивилизации и вместе с тем лучший сборник лирических стихов Высокого Средневековья.
В начале повествования мы узнаем, что автор видел впервые Беатриче, когда ему было девять лет, а ей почти исполнилось девять. Числа "девять" и "три" во всех произведениях Данте многозначимы и неизменно предвозвещают Беатриче. Числом "девять" отмечено ее младенческое явление отроку Данте и ее появление на флорентийском празднестве в то весеннее время, когда она предстала взору юноши в полном расцвете своей красоты. Беатриче умерла, когда совершенное число "десять" повторилось девять раз, т. е. в 1290 г. На страницах "Новой Жизни" ничего не сказано определенно о месте, времени, людях: события происходят в "неком" городе; в одной из глав Данте скачет на коне, удаляясь от этого города, по берегу быстрой и прозрачной реки, но поэт не называет ни Флоренции, ни Арно. Догадливые комментаторы высказывают предположение, что Данте направлялся на Кампальдинское поле битвы или к стенам осажденной флорентийцами Капроны. Иногда поэт, как бы нехотя разжимая губы, упоминает имя благороднейшей госпожи -- Беатриче.
В "Новой Жизни" чередуются сны. Владыка Амор, являвшийся уже сицилийским поэтам в облике молодого и гордого сеньора, говорит с поэтом то по-латыни, то на народном языке о смысле и природе его чувств, дает ему наставления, укоряет, предвозвещает грядущие бедствия. Он предстает также в одеждах пилигрима, а в сновидении Данте за спиной Амора можно угадать крылья. Сам автор раскрывает его аллегорическую сущность в XXV главе, ссылаясь на риторику древних, прибегая к авторитету Вергилия, Лукана, Горация и Овидия (те же поэты, вместе с Гомером, принимают его в свой круг в IV песни "Ада").
Данте не сразу преодолел уже застывший тосканский литературный стиль, наследие сицилийцев и Гвиттоне д'Ареццо. В первых главах "Новой Жизни" встречаются слишком осложненные "гвиттонеанские" сонеты, в которых звучат ламентации, привычные для уха тех, кто знаком с поэзией XIII в. Эти жалобы и сетования, эти укоры немилосердной смерти, похитившей цвет юности, порой прерываются выразительными стихами, достойными будущего великого мастера.
От провансальцев и их последователей в Италии Данте воспринял обычай таить имя своей дамы. Она сокрыта условной завесой. В честь "дамы защиты", подменяющей настоящую владычицу сердца, он пишет стихи, не вошедшие в "Новую Жизнь". Можно предположить, что к ним принадлежит одно из лучших юношеских произведений поэта -- сонет, посвященный Гвидо Кавальканти, о трех прекрасных дамах, которые вместе со своими возлюбленными плывут по морю в ладье, зачарованной волшебником Мерлином. Данте столь преуспел в своей выдумке, что в городе стали говорить, "нарушая границы куртуазии", о его увлечении. Тогда Беатриче "отказала ему в спасительном своем приветствии" и повергла его в отчаяние. В ее присутствии на свадебном пиру поэт ощущает непреодолимый трепет. Он почти лишается чувств, возбуждает сострадание друзей:
И в этот миг мне Бог любви вещает:
"Беги отсель иль в пламени сгори!"
Лицо мое цвет сердца отражает.
Ищу опоры, потрясен внутри;
И опьяненье трепет порождает.
Мне камни, кажется, кричат: "Умри!"
(XV, 4--5)
По прошествии некоторого времени, в обществе благожелательных дам, которые расспрашивали поэта о целях столь необычной любви, Данте отвечает, что все его стремление заключается лишь в спасительном приветствии его госпожи и повелительницы. Дамы весьма резонно замечают, что то, что он пишет, а также его поведение не соответствуют этим словам. Действительно, стихи Данте были исполнены горечи и рокового ощущения обреченности; они не успокаивали, а тревожили душу. Автор "Новой Жизни" в это время воспринимал власть любви трагически, как его первый друг, великолепный кавалер и еретик Гвидо Кавальканти. Пристыженный укорами мудрых дам, Данте решился изменить свой поэтический стиль. Знаменитой канцоной "Лишь с дамами, что разумом любви владеют" ("Новая Жизнь", XIX) он начал цикл стихов, прославляющих Беатриче. Его стихи должны возвестить недостойному миру чудесное явление благороднейшей дамы:
Ее узреть чертог небесный рад,
Ее хвалой хочу я насладиться...
(XIX, 9)
Вторая часть "Новой Жизни" свидетельствует о возврате автора к лирике старшего Гвидо. Все же поэзия Данте этого периода полна страстностью, которая прорывается, как пламя вулкана, над водами смиренномудрых хвалений. Беатриче проходит по улицам Флоренции еще земная, еще в обществе женщин, а не ангелов, но в ореоле небесного совершенства:
