Он мерз на мосту через канал два часа, радуясь и пугаясь каждой красной шапки. Но это были другие люди, а Света не пришла. Антон до вечера бродил по городу, замерз, устал и, вернувшись домой, нагрубил маме.

Мама заплакала.

Антон хотел снова уйти, громко хлопнув дверью, но потом притих, попросил прощения и бормотал: «Ну, мамочка! Я больше так не буду!» — и по-щенячьи тыкался носом маме в плечо.

Они помирились, счастливые, и весь вечер болтали о чем-то, Антон решил даже рассказать про Свету, но мама вдруг спросила с улыбкой, не влюбился ли он, и Антон рассердился и стал кричать, что нет, не влюбился, и что это его личное дело. И они опять поссорились…

Уроки он, конечно, сделать не успел.

— Не знаю, о чем вы думаете, — строго говорила директриса. — До экзаменов — три месяца! Потом одумаетесь, да поздно будет. Так на всю жизнь неучами и останетесь.

— Господи! — сказал Иванов громким шепотом. — Скорей бы на пенсию!

Восьмой «В» робко захихикал — сдерживало присутствие директора.

— Вот именно! — сверкнула директриса глазами. — Это ваша мечта! Какой-то непробиваемый инфантилизм! Какая-то духовная спячка! Вы взрослеть думаете? Вы собираетесь становиться серьезными?

Класс молчал.

— Акселераты! — загрустила директриса. — Рост — под потолок, а ума — как у первоклассников…

— Мы — такие… — согласился Иванов, но засмеяться никто не решился.

— Ну, давайте — по душам! — предложила директриса. — Вот сорвали вы сегодня урок…

— Мы не срывали!

— Одиннадцать человек не готовы к уроку — это не срыв?

— Так это же случайно!

— У вас такие «случайно» каждый день! Ну, а дальше-то как жить будете?

— Молча! — сказал Иванов.

— Замолчи! — приказала директриса. — Не выводи меня из себя! Ну, что вам от жизни надо? Вот тебе, например, Балуев?

Вовка пожал плечами.

— Во-первых, встань, когда с тобой старшие разговаривают!

— …по душам! — добавил Иванов.

Вовка встал.

— Ну, Балуев! Не знаешь?

— Нам бы — отдать по способностям, а получить по потребностям! — выкрикнул Иванов.

— Иванов! Выйди из класса!

— Вот и поговорили о смысле жизни! — сказал Иванов, выходя. — Очень было интересно…

— Ребята! Ну подумайте! — потребовала директриса. — Учение — ваше главное дело, ваша обязанность перед обществом! — И, уже глядя на Антона: — А не девочек по вечерам провожать, как кажется некоторым, фамилии которых я называть не буду…

— Можете назвать! — сказал Антон.

— Молодец! — сказала директриса.

— Что?

— Молодец, что сознался.

— Сознаются, когда виноваты, — зло ответил Антон. — А я ни в чем не виноват. Во всяком случае, перед вами…

— Что за тон? — возмутилась директриса. — Ты с кем разговариваешь — с подружкой своей? Встань!

Антон встал.

— Будьте добры не затрагивать больше эту тему, — сказал он.

— Да уж позволь мне самой решить, какие темы затрагивать, а какие — нет! — директриса покраснела и улыбнулась натянуто.

— Вам никогда не приходило в голову, — Антон сжал кулаки, — что вы ведете себя, как купцы?

— Кому это — вам?

— Вам — взрослым. Мы лоботрясы и лентяи, а ваше дело — наставлять нас на путь истинный… Да? А хотим мы или не хотим, чтоб нас наставляли — это не важно, да? Вы все знаете — что хорошо, что плохо. У вас — права, у нас — обязанности? — И, срываясь на крик: — Но ведь это же несправедливо! А мы тоже, если хотите знать, думаем о вас не очень радостно!

— Это что-то новое! — сказала директриса. — И что — все так думают?

В классе была тишина — не та, скучная и замкнутая, когда не хотят говорить, а упрямая и напряженная, когда думают, собираясь сказать.

— Я так думаю! — хрупким басом признался Вовка.

— Ну, разумеется, Балуев, разве можешь ты думать самостоятельно! Когда тебя спрашивали, ты почему-то молчал.

— Причем здесь это! — вмешалась Ленка. — Антон правду сказал. Просто вам ведь неинтересно, что мы думаем про вас! Вот вы и считаете, что мы дети и ничего не замечаем.

— Ну-ка, прекратите этот базар! — потребовала директриса.

— Вы же сами хотели — по душам! — ответили ей.

— Не доросли еще до такого разговора! — сердито крикнула она. — Смирнов! Чтоб сегодня же мать в школе была! — и она ушла, хлопнув дверью.

— Подумаешь! — бубнил Вовка, запрыгивая в автобус. — Мне здесь перезимовать четыре месяца — и ту-ту! В мореходку! Пусть других воспитывают!

Антон был зол и мрачен.

— Нет, ты молодчина! — смеялся Вовка. — Я бы побоялся! Дома попадет?

— Ерунда! — сказал Антон, запахивая поплотнее куртку.

Автобус скрипел и охал.

«А вдруг! — думал Антон, совсем забывая школьную историю. — Она же; тогда на этой остановке вошла…»

— Нагорная! — объявил водитель, и дверь открылась с привычным грохотом.

Кто-то вышел. Кто-то вошел.

Он сразу увидел ее! Она была не одна — с ней была какая-то женщина с усталым лицом.

«Наверно, мама…» — догадался Антон.

— Смотри! Смотри! — толкнул его Вовка. — Опять она!

— Вижу, — сказал Антон.

— Жалко, не одна! А то бы поговорили — ведь почти знакомые! Слушай, это, наверно, мамаша ее. Похожи как!

«Совсем непохожи! — подумал Антон, вглядываясь: у женщины были тонкие губы и морщинки вокруг глаз. А глаза… Глаза — похожие. Печальные, серьезные…»

Антон осторожно взглянул на девочку, пытался позвать ее взглядом. Но Света смотрела в белую плоскость окна, смотрела упрямо, не отводя глаз, будто боялась увидеть что-то или кого-то. «Это она потому, что мама рядом, — радостно догадался Антон. — Может, она и не пришла, потому что мама не пустила?»

Потом появился какой-то мужчина — знакомый Светиной мамы. Они тихо говорили о чем-то, и, выходя вместе с Антоном и Вовкой, мужчина крикнул:

— Тогда я позвоню вам — завтра!

«Значит, у нее телефон есть! — понял Антон и заволновался. — Телефон есть…»

— Мам, тебя к директору вызывают! — сообщил он с порога. — Где у нас телефонная книга?

— Ты опять натворил что-то! — рассердилась мама.

— Нет, просто говорил по душам… — и начал искать пухлый телефонный том.

— Мог бы и промолчать, — вздохнула мама. — Никому еще разговоры по душам пользы не приносили…

— Что ж, тогда молчать всю жизнь? — спросил Антон.

— Горе мне с тобой! — сказала мама. — Ничего ты еще не понимаешь! Иди ешь…

— Я все понимаю, — возразил Антон, перелистывая справочник. — А есть я не хочу.

— Сильно нагрубил?

— Да не грубил я! Ты иди — она ждет!

Мама ушла в школу. Антон залез с ногами на диван и уткнулся в книгу, а сердце стукало где-то в горле.

Столбики фамилий — из страницы в страницу, а рядом — адреса. И надо найти единственный — Солнечная, 31… А книга — толстенная. Антон спешил, скользил глазами по строчкам. Но и времени прошло немало. Он перелистал уже больше половины, когда внезапно, уже пролетев по странице, почему-то решил вернуться… Ну да — вот он: Солнечная, 31… Иливицкий Г. С. Какой Иливицкий? Почему Г. С.? Да ведь это — отец! Значит, она — Иливицкая… Иливицкая Света… Красиво… 31-07-27… Ну…

Антон встал и на негнущихся ногах пошел к телефону.

«А что сказать?» — думал он.

«Здравствуй», — вот что!..

А потом? Потом — суп с котом!

Потом: «Я ждал тебя в воскресенье… Ты получила мое письмо?..» И еще… Нет, это потом… Совсем потом…

Ну, три-четыре… Антон набрал номер.

Длинные гудки — и сердце колотится… Только бы мама не вернулась!

— Алло?

— Здравствуйте… — говорит Антон.

— Здравствуйте, — отвечает ему женский голос.

Антон решает положить трубку, но говорит почему-то: